Митридат. Отважный воин, блестящий стратег, зловещий отравитель. 120–63 гг. до н. э.
Шрифт:
После того как серебристый огненный шар с небес прервал битву на холме Офрия, Митридат воспользовался темной, дождливой ночью, чтобы дойти до Кизика не замеченным Лукуллом. Митридат захватил в плен 3 тысячи жителей хоры Кизика и начал, как он считал, непродолжительную осаду, чтобы взять город.
Осада Кизика в 73–72 гг. до н. э.
Митридат послал Метрофана, чтобы тот блокировал гавань, пока его армия поставит лагерь на склонах гор. Кизикийцы начали терять надежду — от Лукулла не было ни слова после позорного поражения при Халкедоне. Зловещие осадные машины начали окружать городские стены — работа инженера Митридата, Никонида. Наконец Лукулл начал приближаться. Но воины Митридата пугали жителей Кизика, указывая на армию, находившуюся в отдалении:
Разведка Лукулла докладывала, что Митридат зависит от фуража и припасов, которые доставляли морем, чтобы прокормить его гигантскую армию. Лукулл, как он пояснил своим офицерам, как говорится, бил врага по желудку и прилагал все усилия к тому, чтобы лишить его пропитания, не превращая войну в зрелище. Однако Митридат, по совету Таксила, удерживал горную тропу к той территории, которую Лукуллу нужно было занять, чтобы отрезать Митридата от фуража и пищи для его легионов. Воины Лукулла были не в восторге при мысли о том, чтобы напрасно простоять лагерем всю зиму. Никакой надежды на добычу!
Тем временем Митридат получил удручающие новости из Испании. Его союзник Серторий был убит. Герой популяров Мария был заколот во время ужина с «друзьями». Легионы Помпея легко разбили то, что осталось от испанских бунтовщиков. Убийство Сертория было тяжким ударом по популярам, которые присоединились к Митридату. Одним из них был Луций Магий, полководец, посланный Серторием делиться информацией с Митридатом.
Магий сообщил Митридату, что два легиона Фимбрии — когда-то верные Марию — хотят изменить Лукуллу. Он говорил, что тот позволил Лукуллу поставить лагерь, где ему вздумается, ибо зачем же ему стремиться к бою и кровопролитию, если Митридат может без боя победить врагов. Митридат доверился Магию и отозвал стражу с горной тропы. Нам недостает ключевых деталей, чтобы объяснить этот по всем показателям иррациональный поступок. Был ли Магий предателем? Возможно, но другое видение было предложено биографом Лукулла. Магий действовал добросовестно, основываясь на тайных переговорах с ненадежными фимбрианцами. В конце концов, они предали двух предыдущих полководцев, и их злила строгость Лукулла. Древний историк Мемнон намекает на предложенную фимбрианцами сделку, которая закончилась катастрофой[407].
Каковы бы ни были истинные мотивы Магия, дать захватить тропу было роковой ошибкой. Фимбрианцы остались верны, и Лукулл занял высоту над Митридатом. Оказавшись в западне, между римлянами и горами, Митридат мог получать припасы только по морю. Но зимой перевозки по морю станут невозможными. Лукулл едва мог поверить своей удаче.
Скорость стала теперь ключом к победе. Митридат атаковал Кизик всеми силами, которые у него были. Его воины использовали стенобитные орудия и катапульты. Одна колоссальная осадная башня, в высоту больше чем 100 локтей (ок. 140 футов / 43 м), поддерживала такую конструкцию катапульты, которая могла бомбардировать город стрелами, камнями и горящими снарядами. Было применено и другое невероятное хитроумное изобретение: два больших, связанных вместе корабля заняли позицию напротив стен города, обращенных к морю. Это была новая версия невероятной самбуки, что была использована на Родосе, с подъемным мостом, чтобы воины могли перебраться через стены[408].
Митридат, как и Лукулл, надеялся на победу без риска: они оба хотели избежать кровавой битвы или долгой осады. Потому первым решением Митридата стало погрузить 3 тысячи пленных из Кизика на корабли. Он приказал своим флотоводцам грести в гавань на глазах у жителей Кизика, защищавших его стены, обращенные к морю. Как и ожидал Митридат, пленные кричали, обращаясь к своим согражданам и умоляя пощадить их в таком ужасающем положении[409]. Но руководитель обороны Кизика не был тронут: «Если вы оказались в руках врага, следует терпеливо перенести свою участь! Крепитесь!»
Когда он увидел, что жители Кизика не сдадутся даже ради того, чтобы спасти своих сограждан, Митридат опускает мост самбуки. Кизикийцы были ошеломлены, когда увидели, что вражеские военные бегут «воздушным» путем к их стенам. Но остальные люди Митридата медлили последовать за первой вылазкой, и жители Кизика быстро оправились от шока. Они выливали горячую смолу на корабли, вынуждая отвести это хитроумное приспособление от стены.
Затем
Митридат развернул все свои осадные механизмы на земле. И снова жители города организовали эффективную оборону, сбрасывая камни, чтобы разбить осадные машины и машины с огромными абордажными крюками. Защитники покрыли деревянные парапеты мокрыми шкурами и пропитали каменные стены уксусом, чтобы не дать им загореться от дождя горящих снарядов, пущенных Митридатом. По словам Аппиана, кизикийцы «вообще не упускали ничего, доступного храбрым мужам», чтобы противостоять атаке. Но, как знал Митридат (и что доказано современными учеными), если пропитанный уксусом известняк достаточно нагреется, он начнет разрушаться. Сильный жар от огненных снарядов взорвал часть стены[410].Жители Кизикии не покладая рук трудились всю ночь, чтобы закрыть пролом. Затем, как утверждает Плутарх, «само божество, благосклонно взирая на отвагу кизикийцев, старалось их ободрить», и Кизику помогли женские божества, которые, видимо, противостояли Митридату во всех его войнах. Чрезвычайно сильный зимний шторм опрокинул все осадные башни Митридата. В черте города подошло время ежегодных жертвоприношений в честь Персефоны, защитницы Кизика. Для ритуала в ее честь требовалась черная корова, но стада были на пастбищах, которые находились по ту сторону залива. Случилось чудо, и черная корова доплыла до города. Персефона явилась сама, призывая свой народ дать решительный отпор «понтийскому трубачу». Кизикийцы воспрянули духом[411].
А в лагере Митридата люди духом пали. Это его судьба — всегда навлекать на себя гнев богинь? Его друзья и советники настоятельно советовали снять осаду с Кизика, города, находящегося, что было совершенно очевидно, под защитой очень могущественных божеств — или волшебников.
Но царь получил и хорошие известия. В Италии гладиатор по имени Спартак собрал армию из шести сотен рабов, которая в конечном итоге увеличилась до 70 тысяч, и разбил несколько римских легионов. Говорили, что Спартак был фракийцем; он мог принадлежать к племени, находящемуся в союзе с Митридатом. Спартак симпатизировал движению бунтовщиков Сертория и, возможно, мог присоединиться к ним; он мог видеть военные действия в Греции, когда Сулла разбил там Митридата. В пантеоне трех самых опасных врагов Рима Спартак стоял наравне с Ганнибалом и Митридатом. Стоит заметить, что и Плутарх, и Аппиан с восхищением писали о военных умениях Спартака и его гуманистических идеалах. Вести о победах Спартака над Римом вдохновили Митридата. Он потерял своего союзника Сертория в Испании, но теперь римляне столкнулись с опасным недругом на Италийской земле[412].
Среди этих радостных известий была новость о том, что военачальник Митридата Евмах (бывший сатрап Галатии) одерживает победы на юге Анатолии, расправляясь со многими римлянами вместе с их семьями. Тем не менее Митридату отчаянно необходимо было преуспеть здесь, в Вифинии, прежде чем его запасы иссякнут. Он упорно придерживался честолюбивой стратегии. Всю зиму его саперы копали туннели под стенами города, и его воины соорудили огромный наклонный въезд с Диндименских высот (словно предвещая недоброе, эта гора была посвящена Кибеле). Новые осадные башни были построены вдоль этой насыпи.
Припасы истощались. Зимние шторма не давали кораблям доставлять Митридату большие запасы зерна по Черному морю. Некоторые из его голодающих воинов, ушедших в поисках пищи, были схвачены Лукуллом, который хитро осведомился у каждого, сколько еды осталось в палатках его когорты. Исходя из их ответов, Лукулл рассчитал, что у Митридата очень скоро закончатся все припасы. Ликуя, что его стратегия «бить врага по желудку» работала, Лукулл обещал своим нетерпеливым легионерам, жалующимся на отсутствие добычи, что они одержат победу без пролития крови.
Военачальники Митридата пытались скрыть от него голод. Но царь вскоре узнал правду. Он пришел в ужас, когда узнал, что его воины едят траву, вьючных верблюдов и мулов и даже мертвых соратников. Чума возникла из-за сотен незахороненных трупов, которая уносила столько же жизней, сколько и голод. Не было травы для голодающих лошадей. Митридат решил отправить всю свою кавалерию по круговому маршруту в горы на зиму. Лошадям, вьючным мулам и мохнатым бактрийским верблюдам составил компанию большой контингент раненых и больных воинов. На морозе слабые люди и животные с трудом пробирались сквозь лед и снег[413].