Митридат

– Так у вас там война?- насторожилась Лаодика, не переставая хмуриться.- В таком случае до свадьбы ли будет Проваку?

– О царица,- заулыбался посол,- все греческие города на побережье Колхиды живут такой жизнью: варвары тревожат нас, мы тревожим варваров. Впрочем, колхи и гениохи бессильны перед стенами городов. Все, что они могут, это опустошать наши поля и виноградники. Дикий народ!

– Ну, если так…- неуверенно промолвила Лаодика, немного успокоившись. В ней росло желание не выдавать Антиоху за Провака, и, чтобы подавить его, она вспомнила оскорбления, которые бросала ей дочь.

Вскоре красный корабль отплыл обратно к берегам Колхиды, увозя царскую дочь и ее приданое.

Глава двенадцатая

СМОТР

После отъезда Антиохи в Диоскуриаду Митридата не покидало чувство вины перед ней, словно он был в сговоре с матерью, мечтавшей поскорее избавиться от нее.

Внезапное охлаждение к нему матери также действовало на него удручающе. Митридат полагал, что с прекращением их интимных встреч между ними все же останутся трепетные поцелуи в уста, пламенные взгляды украдкой, волнующие объятия наедине, но ничего этого не было. Мать оставалась с ним холодно любезной и неприступной к нескрываемой радости Гистана. Старший евнух действительно знал слишком много.

И вот наступил день, которого Митридат поначалу ожидал с таким нетерпением и о котором совсем позабыл, увлекшись утехами на ложе.

Мнаситей и Багофан поставили Митридата в известность об ежегодном осеннем смотре войск в долине Хилиокомон. Пехота и конница уже расположились станом на равнине близ Амасии, необходимо было присутствие царя.

Сердце Митридата радостно заколотилось в груди при мысли, что он вновь увидит Сузамитру, а может, и Тирибаза, опять промчится верхом на коне, увидит горы вблизи и вдоволь надышится вольным ветром с горьковатым запахом полыни.

Митридат распорядился немедленно готовить коней в дорогу.

Мнаситей и Багофан незаметно переглянулись- такая расторопность им понравилась.

Статира неожиданно заявила, что хочет поехать вместе с Митридатом.

Она сама поговорила с матерью и каким-то образом сумела настоять на своем. Митридат не стал возражать против этого, не расставаться со Статирой в походе было и его тайным желанием.

Прощание Митридата с матерью получилось коротким и натянутым, словно оба стыдились проявлять на людях нежность друг к другу.

Лаодика поцеловала сына в щеку, пожелав ему удачи. Сын торопливо обнял мать, на краткий миг прижав ее к себе. Он шепнул, что будет думать о ней постоянно.

– Хочу в это верить,- негромко сказала царица, заглянув сыну в глаза. После чего Лаодика направилась к своей свите, застывшей на ступенях дворца.

Митридат поспешил к своему коню, которого держал под уздцы царский конюх.

В отряде, сопровождавшем Митридата и его сестру, было триста всадников. Почти все они были воинами Багофана. Половину из них составляли каппадокийцы, половину- армяне. Полсотни конников-греков были людьми Мнаситея.

Кроме вооруженных телохранителей и их предводителей за Митридатом следовали также царские слуги, на попечении которых находились двадцать мулов, навьюченных всем необходимым в дороге. Стояли теплые дни ранней осени.

В селениях, через которые проходил отряд Митридата, крестьяне давили виноград, веяли убранную пшеницу и овес, были заняты сбором плодов. Повсюду люди с любопытством взирали на молодого царя, показывали его детям; девушки по местному обычаю подносили Митридату воду и хлеб.

На пятый день пути взору открылся воинский стан на берегу реки. Вдалеке, на желтом горном утесе, высились стены и башни Амасии. Туда вела узкая дорога, петляя по склонам холмов. Долину окружали горы, поросшие лесом. За ближними горными кручами возвышались исполинские хребты, изрезанные трещинами, с изумрудными пятнами дальних горных лугов. Еще дальше вздымались заснеженные вершины конусообразных пиков, похожие на шлемы армян и каппадокийцев.

Митридат въехал в лагерь при звуках длинных персидских трубкарнаев.

Для него на небольшом возвышении был поставлен пурпурный шатер, перед которым стояли воткнутые древками в землю знамена понтийского войска.

Митридат спешился у шатра.

К нему приблизилась большая группа военачальников. Впереди шел Сузамитра в персидских шароварах и длинном плаще.

– Царю понтийскому привет!- улыбаясь, воскликнул Сузамитра.

– Привет и тебе от царя понтийского,- с улыбкой ответил Митридат.

Они со смехом обнялись и долго тискали друг друга в объятиях.

Затем Митридат увидел братьев Фраду и Артаксара. Узнал и своих царственных родственников, которые пришли к нему весной вместе с Сузамитрой.

Военачальники приветствовали его по персидскому обычаю поклоном, прижимая правую руку к груди, левую- к устам.

От Сузамитры Митридат узнал, что Тирибаз также находится в стане.

– Где же он?- тормошил Сузамитру Митридат.- Почему не пришел встретить меня? Он не болен?

– Здоров,- с усмешкой ответил Сузамитра.- А почему не пришел?.. Занят, только и всего.

– Чем же он занят?- спросил Митридат.

– Играет в кости с Моаферном и Сисиной,- ответил Сузамитра и засмеялся.

Вместе с ним засмеялись Фрада и Артаксар.

– Так эти два плута тоже здесь?- не скрывая радости, вос кликнул Митридат.- Ну, так я сам к ним приду, если они такие занятые! Веди меня к ним, Сузамитра.

Видя, что Митридат направляется куда-то в сопровождении трех молодых военачальников, Статира окликнула его:

– Куда ты, Митридат?- Она стояла возле коня, растирая затекшие после долгой езды ноги.

– Жди меня в шатре,- отозвался Митридат, обернувшись на ходу.- Я скоро вернусь!

Там, куда Сузамитра привел Митридата, действительно шла игра в кости. При виде царя игроки, все трое, вскочили на ноги. Не обращая внимания на царскую диадему, Тирибаз, Сисина и Моаферн поочередно сжимали Митридата в крепких объятиях, трясли его со смехом и радостными восклицаниями.

Тирибаз от волнения слегка заикался. У Моаферна на глазах блестели слезы. Сисина хлопал своего бывшего воспитанника по плечу, то и дело повторяя восторженным голосом: