Миусские рубежи

После этого высоту атаковали воины 3-го гвардейского механизированного корпуса, части которого в ноябре 1942 года замкнули кольцо окружения немецких войск у Сталинграда. Под прикрытием огня артиллерии и минометов гвардейцы бросились на штурм высоты. Едва они приблизились, как ударили скрытые в каменно-земляных укреплениях десятки пулеметов. Высота от подножия до вершины замерцала вспышками. Все потонуло в грохоте боя. Атака была отбита.

Тогда решили атаковать высоту вечером. Едва наступила темнота, гвардейцы вплотную подобрались к позициям врага, забросали их гранатами и кинулись врукопашную. В ход пошли приклады, штыки, ножи. Особенно отважно действовал рядовой Ладыженский. Возглавляя группу, он выбил противника из блиндажа и захватил его. К утру враг был изгнан из первой линии траншей.

С наступлением темноты гвардейцы опять перешли в атаку. И опять вспыхнул рукопашный бой. К утру удалось захватить вторую линию траншей, затем третью…

Так в течение нескольких дней продолжались бои за высоту 105,7, имевшую важное значение.

В Анастасиевке

А в это время 4-й гвардейский механизированный корпус, преодолев передний край обороны врага, устремился к Анастасиевке. Это большое село находилось в 25 километрах от реки. Неожиданно для немцев, убежденных в неприступности миусских укреплений, ночью здесь появились советские танки и пехота. Бой был коротким, противник поспешно отступил.

Утром к командиру корпуса пришло почти все мужское население села. Мужчины и юноши изъявили желание сражаться вместе с гвардейцами против гитлеровцев. Из них были созданы три отряда. В то же утро ополченцы с гвардейцами выбили немцев из соседних сел — Марфинка и Мало-Кирсановка.

А к вечеру немцы превосходящими силами перешли в контратаку.

Гвардейцы и ополченцы дрались отчаянно. Вот строки из донесения, в котором названы имена наиболее отличившихся ополченцев: «Авдиенко Иван Андреевич и Коваленко Владимир Иванович в селе Анастасиевке взорвали автомашину со снарядами, а другую машину вывели из строя, повредив мотор и бензобак, а также убили шесть солдатов и офицеров.

Лебедев Леонид Петрович сжег два стога сена, предназначенные для немецкого обоза во время отступления немцев из города Ростова. В селе Мало-Кирсановке он убил двух немецких автоматчиков. Панин Василий Николаевич в селе Анастасиевке взорвал автомашину с бензином. В Мало-Кирсановке вместе с другими партизанами он уничтожил автомашину и шесть гитлеровцев. Сердюков Иван Максимович убил девять солдат и двух немецких офицеров.

Умело руководили боевыми действиями командир отряда Савченко Тарас Григорьевич и комиссар Добрыненко Степан Силаевич.

Активно действовали Манец Петр, Попов Василий Максимович, Марусич Иван Данилович, Губарев Василий Степанович и другие товарищи».

Но силы были неравны. Корпусу приказали отойти, вместе с ним отходили и ополченцы. Однако не всем это удалось.

Были арестованы все мужчины, начиная с 14-летних подростков. Дома партизан были сожжены, более сорока костров вспыхнуло в селе. Подозреваемых отвозили в соседнее село Мало-Кирсановку, где размещалось гестапо, и оттуда они уже не возвращались.

Врагам удалось схватить гвардии лейтенанта Маракушева. Его пытали, стараясь выведать сведения о части, где он служил, о жителях, которые были в его отряде. Офицер ничего не сказал фашистам.

Накануне расстрела он передал соседу по камере свой комсомольский билет, пронесенный у сердца в пламени Сталинградской битвы, в боях на Дону и Миусе. А на клочке бумаги он написал письмо матери и друзьям. «Дорогая мама! Братья, друзья, товарищи! — писал он. — Быть может, я погибну: нахожусь в очень тяжелом положении, в тылу у врага, без боевых друзей-фронтовиков. В последнее время был командиром партизанского отряда…

Знайте, маменька, сестры и братья, что ваш сын и брат немало истребил врагов и крепко любил вас и свою Родину. И если враги добьются моей смерти, то она уже дорого им обошлась. Крепко целую, мои родные! Гвардии лейтенант Маракушев».

31 апреля 1943 года гитлеровцы расстреляли мужественного патриота вместе с девятью его боевыми товарищами в селе Мало-Кирсановке.

Исчезнувшие хутора

Неподалеку от высоты 105,7 находится хутор Дараганов. В километре от него, на восточных скатах гряды, некогда были два хутора: Круглик и Зевин. Теперь их нет.

Ударами авиации, методическим огнем артиллерии и минометов, гусеницами танков враг превратил дома в развалины, стер их с лица земли.

88-й и 91-й гвардейские стрелковые полки 33-й дивизии, используя успех 4-го гвардейского механизированного корпуса, вклинились в оборону противника западнее Матвеева Кургана. Не задерживаясь, подразделения устремились вперед.

На рассвете полки ворвались в два небольших хутора. Чтобы установить связь с 4-м корпусом, гвардейцы направили вперед разведку. Разведчикам удалось захватить пленных. Пройти дальше они не смогли. Пленные подтвердили наличие больших сил в глубине обороны. В эти дни немецко-фашистское командование спешно стягивало сюда свежие части.

Наступил холодный рассвет. Порывистый ветер крутил в воздухе снежинки. Сбросив шинели, упрямо долбили неподатливый грунт артиллеристы. Они слышали, как командир полка говорил их командиру лейтенанту Слуцкому:

— Вы, лейтенант, со своими орлами прикройте пехоту. Ни одна сволочь здесь не должна пройти!

Едва артиллеристы установили орудия, как наблюдатель доложил:

— Вижу на дороге танки!

В сизом рассвете медленно плыли танки. А за ними виднелась густая россыпь пехоты.

— Один, второй, третий… шестой, — считал лейтенант машины. — Двенадцать… восемнадцать!..

Тягостно долгими казались солдатам секунды. Укрывшись за броневыми щитами, они следили за приближающимися танками.

— Бей в крайнего слева, — подсказывал наводчику ефрейтору Сементьеву сержант Лютов.

— Батаре-ея! — поднял руку Слуцкий. — Огонь!

Четыре орудийных выстрела прогремели разом.

Словно состязаясь в скорострельности, орудия посылали в танки снаряд за снарядом. Две машины загорелись. Справа и слева от батарей по танкам и цепи гитлеровцев била пехота. Не выдержав огня, немцы вначале залегли, а потом стали отходить в лощину. За ними отошли танки.

Раненный в голову и руку, лейтенант Слуцкий лежал на дне окопа.

— Потерпите, товарищ лейтенант, — приговаривала санинструктор батареи Тая Попова, перевязывая его. — Я сейчас, разом.

Налетели самолеты. Их было около пятнадцати. Образовав в потемневшем небе карусель, они кружили над батареей, над позициями стрелков, круто падая вниз, сбрасывали бомбы. Судорожно вздрагивала земля.

За бомбежкой последовала новая атака. Зайдя с фланга, танки устремились на батарею. Один из них утюжил окоп, в котором находились солдаты-пехотинцы. Второму удалось ворваться на позицию крайнего орудия и подмять его.