Мийол-ученик 2

К этому моменту оболочка магоклона предстаёт полностью инертным и откровенно чужим образованием, которое уже на человека-то не похоже. То, что когда-то было магоклоном, под конец превращается в жуткую штуку вроде воскового манекена — только полурасплавленного, теряющего форму, со сглаженными деталями. Это уже не призыв, а его остатки; вернее даже — влитая в призыв чужая прана, когда-то принявшая чуждую форму, но теперь медленно испаряющаяся и утрачивающая подобие исходному образцу.

Пятьдесят шесть часов, двое суток от призыва. Портретное сходство с призывателем утрачено окончательно.

Восемьдесят четыре часа, трое суток от призыва. Утрачено человекоподобие. Эксперимент прекращён из эстетических соображений. А если без экивоков… экспериментатору стало просто-напросто слишком страшно и противно наблюдать за тем, что когда-то было его копией. Это даже не лицезрение подгнивших трупов, это… нет, это вообще уже за рамками.

Так что он вдарил по «останкам магоклона» диспеллером и получил пятно разлитого зелья Силы в (очень смутно) человекоподобной форме. Этакую тень на полу ритуального зала.

— Чудненько, — сказал Ригар, ознакомясь с результатами эксперимента «магоклон и зелье Силы, первый тест». — Твои выводы?

— Ну, во-первых, — ответил Мийол, — на опыте доказано, что с помощью вливания зелий можно продлевать срок существования магоклонов. Более того: для одного клона можно продлить его в полтора раза… правда, это компенсируется ухудшением управляемости. Нормальный-то магоклон работает нормально весь срок, а вот залитый зельем Силы… в сумме где-то так на так получается. Или обычный призыв с его ограничениями, или более долговечный, но похуже.

— И всё?

— Нет, конечно! Судя по результатам, во время их взаимодействия внутри призыва мана объединяется с комплексонами праны. Мана в итоге приобретает более плотную связь с материей, но — опять-таки в порядке компенсации — утрачивает ту самую податливость, покорность воле мага, благодаря которой мана является собой. Кровью чародейства, топливом магии. И тут можно уже сходу предложить три новых эксперимента.

— М?

— Первый: подобрать зелье, которое не так погано влияет на управляемость. Полагаю, тут почти любое подойдёт — в большинстве-то активных декоктов комплексоны не прану, а ману связывают. Значит, и ту ману, которая наполняет магоклона, сумеют связать. Второй: вместо той праны, что содержится в клатах и идёт на стандартные зелья Силы, использовать мою собственную прану. Вдруг да она окажет меньшее негативное влияние?

— А как ты собираешься прану из себя выкачивать?

— В смысле — которым из доступных способов? Это по ходу дела решу. А скорее, просто для порядка перепробую все: и прямую передачу воинским Прикосновением, заодно Прикосновение это самое отработав и трансформировав его из чисто боевого приёма в нечто более интересное, и алхимическую экстракцию из крови, и чисто целительские методы. Правда, для последних придётся Луцеса привлекать, как минимум ради консультаций, но это и к лучшему. Совместный исследовательский проект! Звучит… хм… интересно.

— А что с третьим экспериментом? — напомнил Ригар. — То есть я догадываюсь, но…

— Испарение маны. Как обычное испарение останавливают? Или добавляют к жидкости некий связующий агент. Или помещают жидкость в герметичную оболочку. Закупоривают.

— Но мана не жидкость. И её испарение имеет объёмную природу — что ещё Лигемином Остроумцем доказано аж за полтора века до Кадарского Завоевания.

— Всё так. Вот только испарение всё равно идёт не равномерно: с поверхности магоклон теряет ману быстрее, чем из глубины. Поэтому идея обмазать его зельем, образующим поверх тела эластичную плёнку, всё равно напрашивается. Даже если такая обработка выиграет четверть срока функционирования сверх нормы, это уже окупится.

— И то верно. Что ж… а как поживает Номер Три?

— Который ест и пьёт? Ну, он поживает. Управляемость его тоже понемногу падает, но даже на одну седьмую не так быстро, как с Номером Четыре. Я в него изначально аж две трети своего резерва влил и ещё понемногу восполняю затраченное. Там до завершения опыта ещё долго.

— Держи меня в курсе новостей передовой магической науки.

— Обязательно!

— Да-да. Я так… напоминаю. Кстати, про ритуальный контур для исследования изменений в магоклонах. Кажется, я придумал, как повысить чувствительность к малым порциям маны.

— И как?

Ригар пустился в объяснения.

…шли дни, складываясь в недели. Номер Один не выбирался из своего шкафа. Номер Два активно тратил ману, восполнял и снова тратил, но становиться нестабильным не спешил. Номер Три постепенно уплотнялся. И терял пластичность по мере этого самого — буквального, не фигурального — уплотнения. Правда, съеденное и выпитое как-то не спешило самоорганизоваться в физическую копию призывателя. Никакого качественного изменения структуры, увы!

Но отрицательный результат — тоже результат, в чём-то более важный, чем положительный. Мийол уже прикидывал в свободное время, чем и как катализировать превращение Номера Три в нечто более… живое. Или хотя бы подобное живому. Пока он склонялся (примерно в равных пропорциях для каждого метода, если не вообще в комбинации их) к специфическим зельям и не менее специфическим ритуалам. Последние предстояло разрабатывать почти с нуля.

Но для полноценной работы в этом направлении призывателю не хватало времени.

Потому что самые интересные результаты выдавали опыты со сменяющими друг друга и наследующими своё «имя» Номерами Четыре — и почти все силы, почти всё свободное время он направил в это русло.

Базилар 10: промежуток 2

— Ну, подружайка, рассказуй, что как? Я прям в нетерпении! — донельзя пошлое, с этаким прозрачненьким намёком и облизыванием губ, подмигивание.

— Васаре…

— Ой, да всем насрать! А знаешь, почему всем насрать? А?

— Васаре!

— Нет, так не пойдёт, — шебутная, наглая и невоспитанная девчонка мгновенно уступила место ей же, но строгой и авторитетной (хотя и не авторитарной) старшей. Не годами, разумеется — статусом. — Надо с этой твоей чувствительностью что-то делать. С чувствительностью и, само собой, бдительностью. Я ведь даже не особо таилась…

— Ты о чём?

— Вот об этом, — малолетний, но перспективный артефактор достала из-под стола и на самую середину его водрузила статуэтку обезьянки — кажется, какой-то макаки; Элойн в сортах диколесской фауны не разбиралась и, по чести говоря, не особо стремилась разбираться.