Мийол-ученик

Спустя два месяца она могла концентрироваться в нужной степени больше часа подряд. Хотя предпочитала периоды по четверть часа полной концентрации, перемежаемые пятиминутными паузами расслабляющей и восстанавливающей медитации: подобный режим позволял отрабатывать новый комплексный навык на протяжении хоть целого дня — если, конечно, хватало маны. В общем, к тому времени (примерно за месяц до празднования Рубежа Года) она «вышла на плато», где ей оставалось лишь отшлифовывать достигнутое. Медленно, но уверенно развивая доставшийся ментально-алхимический чародейский инструмент.

И Мийол гордился итогом чуть ли не сильнее, чем сама ученица.

Гордился уже потому, что сам едва ли мог понять, как она ухитряется делать… такое. (Да, он тоже гравировал Магические Манипуляции Субстанциями, а потом пытался использовать их для микроконтроля среды совместно с Ускорением Магических Действий… результат вышел, мягко говоря, разочаровывающий). С другой стороны, а нужно ли оно — понимание с повторением чужих успехов? Вполне хватало и простого, но всё равно шокирующего осознания: его ученица приблизилась к имитации магии пятого уровня и тем самым превзошла учителя.

Да-да! Превзошла!

Пусть даже доля её личных заслуг в этом куда больше, чем его — Мийол, кажется, хотя бы краем, но коснулся тех ощущений, которые, должно быть, обуревали Старика Хита в тот самый момент, когда он в его присутствии отрезал кусок от столба с Тайной Защитой Лобруга.

«Если сдохну прямо сейчас и на божьем суде меня спросят, что я сделал в жизни стоящего — скажу, что учил магии сине-серую золотоглазую занозу по имени Ишаакрефи, дочь Сашширти.

Учил — и выучил!

Не зря, выходит, под облаками слонялся, не напрасно по диколесью бродил… моя ученица добилась большего, чем я. Нашла свой путь. И не намерена останавливаться».

Театрализованное представление с навешиванием амулетов, сбором и применением в деле установки полевого гемодиализа… всё это требовалось скорее для того, чтобы скрыть истинные возможности Шак. Смесь обычных, немагических ядов против экспертного заклинания, которое к тому же поддерживается синергичным комплексом чар? Пфе! Да на полное выведение этой смеси из тела, притом вообще без подручных приспособлений, чисто магически, алурине потребовалось бы минуты три! Это с образцом для фокусировки восприятия, но даже без него — от силы шесть-семь. Ну, и примерно от двадцати пяти до сорока условных единиц маны потратить, поскольку в процессе пришлось бы продавливать пассивное сопротивление чужой праны…

Но она устроила театр. Не без причин, конечно.

Видимая сложность проводимых манипуляций с растягиванием лечения, во-первых, маскировала уровень контроля, достигнутого ученицей Мийола, а во-вторых, экономила резерв: это прямо из тела яд вытягивать трудно (потому что, как уже сказано, продавливание праны, да), — а вот кровь, текущая через установку гемодиализа, на порядок податливее для незримых щупов воли. Не очень-то разумно как демонстрировать чудеса магии, приближающейся по своей тонкости к подмастерской, так и сливать на лечение одной-единственной ныряльщицы чуть ли не десятую часть всего запаса маны (который, кстати, ещё и планки в четыре сотни не достиг).

А ну как потребуется лечить более серьёзные случаи отравления? Великая Морская Охота ещё и до середины не дошла, мало ли, что ещё может случиться! К тому же, как не раз повторял Ригар, наставляя и приёмного сына, и его команду:

«Имея десять клатов, говори, что имеешь пять…

И трать не больше трёх».

— Ученица, ты ещё долго будешь возиться? — С преувеличенным недовольством спросил Мийол спустя четверть часа от начала процедуры. — Это же тривиальный случай!

— Могу прерваться в любой момент, основную часть яда я уже…

— Тогда сворачивайся. Мы теряем время и деньги. Символический клат не стоит того, чтобы выкладываться всерьёз.

— Если закончить очистку сейчас, отложенные последствия отравления могут проявиться даже месяцы спустя, — предупредила Шак.

— Ну, смерть-то ей уже не грозит?

— Нет.

— Тогда сворачивайся, — повторил призыватель чуть строже.

— По слову твоему, учитель, — вздохнула алурина. И, вынув из вены забирающую иглу, тут же ловко залепила ранку порцией биоклея. — Теперь запомните вот что…

Пока ученица наставляла пациентку с её бригадиром, выдавая очевидные рекомендации («в ближайшую неделю, пока раны не схватятся, в море не соваться — не хватало ещё запахом крови акул раздразнить или подхватить заражение!») и менее очевидные, но тоже полезные («старайся пить побольше жидкости, чтобы остатки яда вышли с потом и мочой»), Мийол забрал ведро с питомцем-каменкой и вернулся на борт яхты. Для чего, вовсю пользуясь контрольным ожерельем, пришлось повторять хитрый инерционный манёвр: всё-таки подвести слип почти вплотную к борту корабля, который пусть медленно и не меняя курса, но движется — та ещё задачка на пространственное мышление.

Но ничего, справился.

— Я смотрю, ваша… кхе… сокомандница жалостлива и милосердна, — заметил Ниртальвог, что наблюдал всю сцену лечения вплоть до её близящегося конца.

— Есть такое, — негромко согласился призыватель. — Но важнее другие моменты.

— Это какие?

— Во-первых, в таких непростых процедурах, как детоксикация, важна практика. Пусть Шак заплатят за лечение всего лишь один клат — она вдобавок совершенно бесплатно получила ценный опыт. Если вдруг окажется отравлен кто-то из нас — я, Рикс или Севелад — она станет действовать быстрее и увереннее… что меня радует.

— А во-вторых?

— Сейчас в одной только группе Галифрен ныряют в море тысячи людей. И не всем повезёт так, как той ныряльщице. Наверняка окажутся отравлены и многие другие…

— Понимаю. — Принц чуть сощурился. — Больше доверия к магу, доказавшему свои способности — выше цена за спасение жизни — ещё больше практики…

— …и доброй славы, да, — кивнул Мийол. — Ядоваров и среди морских Охотников хватает, хотя обычно стараются обойтись без их помощи: отрава, особенно магическая, понижает качество добываемого сырья. Но вот полноценный маг-токсиколог, способный не только отравить, но ещё и вылечить отравление — это куда более редкий специалист.

— Но и не уникальный. Почти в каждом из магических кланов есть свои алхимики.

— Конечно, есть. Но многие ли из этих алхимиков готовы за довольно скромную плату вылечить обычного неосторожного простеца? Из жалости, милосердия и ради опыта?

— Понимаю, — тихо повторил Ниртальвог. — Но… что важнее для вас — жалость или опыт?

— Не знаю, — беззаботно улыбнулся Мийол. — Да и решать вопрос мотивов Шак пристало не мне, а ученице. Почему бы вам, уважаемый, не спросить у неё об этом напрямую?