Мизери

В книге все планы осуществились бы без сучка без задоринки… Но жизнь – грязная штука. А что еще можно сказать о реальности, в которой в самые критические моменты жизни человеку может захотеться в туалет или еще что-нибудь подобное? О реальности, в которой даже глав нет?

– Очень грязная штука, – прохрипел он. – Хорошо еще, что есть такие, как я, кто может ее полоскать. – Он загоготал.

Бутылки шампанского в сценарии не было, но это мелочь по сравнению с чудовищной живучестью Энни и нынешней неизвестностью, терзавшей Пола.

Он не может поджечь дом и позвать таким образом на помощь, пока не узнает наверняка, жива Энни или нет. И не из-за того, что Энни, возможно, жива; он поджарил бы ее заживо и не испытал бы при этом никаких угрызений совести.

Он не должен устраивать пожар не из-за Энни, а из-за рукописи. Настоящей рукописи. Сжег он всего-навсего ее имитацию – титульный лист и множество чистых листов вместе с черновыми записями и отвергнутыми вариантами. Подлинную рукопись «Возвращения Мизери» он предусмотрительно убрал под кровать, где она сейчас и находится.

Если Энни умерла. А если жива, то, возможно, сидит сейчас в комнате и читает ее.

Так что ты будешь делать?

Ждать здесь, посоветовала ему одна часть его сознания. Жди здесь, поскольку здесь ты в безопасности.

Но другая часть сознания, более мужественная, побуждала его все-таки следовать сценарию – насколько это возможно. Доползти до гостиной, разбить окно, выбраться из этого кошмарного дома. Дотащиться до шоссе и остановить какую-нибудь машину. В прежние времена на это, возможно, ушло бы много дней, но сейчас – иное дело. Дом Энни теперь притягивает публику.

Собрав все свое мужество, он дотянулся до дверной ручки и повернул ее. Дверь медленно открылась, и в темноте – да, там стояла Энни, там, среди теней, стояла богиня, белая фигура в форме медицинской сестры…

Он плотно зажмурился и снова открыл глаза. Тени – там. Энни – нет. Никогда он не видел ее в униформе медицинской сестры, только на газетных фотоснимках. Там только тени. Тени и

(такое яркое)

воображение.

Он медленно выполз в коридор и бросил взгляд на дверь спальни для гостей. Дверь была плотно закрыта, и Пол начал пробираться в гостиную.

Гостиная полна теней. В каждой из них может прятаться Энни. Каждая из них может оказаться Энни. И у нее может оказаться топор.

Он полз вперед.

Вот захламленный диван; за ним Энни. Вот распахнутая дверь в кухню; за ней Энни. Скрипнула половица… Ну конечно! Энни за его спиной!

Он обернулся; сердце бешено колотилось, кровь прилила к вискам, все так и есть, Энни у него за спиной, и в руках у нее топор, но – только на секунду. Она растворилась в темноте. Он заполз в гостиную и вдруг услышал приближающийся звук мотора. Слабый свет фар осветил окно. Ярче. Он услышал скрип шин и понял, что гости увидели цепь, которой она перекрыла подъездную дорогу.

Открылась и захлопнулась дверца машины.

– Черт побери! Смотри!

Он пополз быстрее, глянул в окно и увидел приближающийся к дому силуэт. Очертания головного убора не оставляли сомнений. Полицейский.

Пол наткнулся на столик с коллекцией керамических безделушек. Некоторые из них упали на пол и разбились. Он нащупал рукой одну из них и наконец-то почувствовал себя героем книги. Произошло одно из тех чудесных совпадений, которые так часто встречаются в литературе и так редко – в реальной жизни.

Это был пингвин, сидящий на ледяной глыбе.

ОКОНЧЕН МОЙ РАССКАЗ, гласила надпись, и Пол подумал: Ну да! Хвала Создателю!

Он приподнялся на левом локте, сжимая в правой руке пингвина. Волдыри на ладони лопнули. Он отвел руку назад и швырнул пингвина в окно гостиной – точно так же совсем недавно швырнул в окно своей спальни пепельницу.

– Сюда! – как в бреду кричал Пол Шелдон. – Сюда, идите сюда, ко мне, я здесь!

47

Еще одно литературное совпадение окрасило развязку этой истории: в дом Энни Уилкс явились двое полицейских, Давид и Голиаф, те самые, которые несколько дней назад задавали ей вопросы насчет Кашнера. Правда, на этот раз спортивная куртка Давида не просто была расстегнута; в руке он держал пистолет. Давид оказался Уиксом. Фамилия Голиафа – Макнайт. Они приехали с ордером на обыск. Когда они, услышав дикие вопли, доносящиеся из гостиной, вломились наконец в дом, то обнаружили там человека, походившего на оживший персонаж ночного кошмара.

На следующее утро Уикс говорил жене:

– В школе я прочитал одну интересную книжку. Вроде «Граф Монте-Кристо», а может быть, «Узник Зенды». В общем, там герой провел в одиночестве сорок лет. Сорок лет он не видел живой души. Вот так выглядел и тот парень. – Уикс помолчал, подыскивая наиболее точные слова, стараясь передать сложную смесь испытанных им противоречивых ощущений – страха, жалости, грусти, отвращения, а более всего – изумления, ибо человек, выглядевший настолько ужасно, был все еще жив. – Когда он увидел нас, он заплакал, – сказал Уикс и добавил: – Он все время называл меня Давидом. Уж не знаю почему.

– Может быть, ты похож на кого-то из его знакомых, – предположила жена.

– Может быть.

48

Пол исхудал, кожа его приобрела сероватый оттенок. Он лежал на полу, вцепившись в ножку столика, весь дрожа, и глядел на вошедших широко открытыми глазами.

– Кто… – начал Макнайт.

– Богиня, – перебил его лежащий на полу калека и облизал губы. – Опасайтесь ее. В спальне. Она меня там держала. Домашний писатель. В спальне. Она там.

Уикс:

– Энни Уилкс? Там, в спальне? – Он кивнул в сторону коридора.

– Да. Да. Там заперто. Но конечно. Есть окно.

– Кто… – еще раз повторил Макнайт.

– Господи, ты что, не видишь? – перебил его Уикс. – Это же тот парень, которого искал Кашнер. Писатель. Не могу вспомнить фамилию. Но это он.

– Слава Богу, – сказал калека.

– Что такое? – Хмурое лицо Уикса склонилось над ним.

– Слава Богу, что вы не помните мою фамилию.

– Друг, я разыскивал не тебя.