Мизгирь

– Ну, она сама вошла, – отстранилась Саша, удивлённо глядя на соседку, не понимая её бурной реакции.

– Не вздумай больше её впускать! Никогда! Она тебе там такого наворотит, что мама не горюй.

– А что она может сделать? – поинтересовалась с любопытством Саша, – Напасть? Да ведь она всё равно слабее меня физически.

– М-м-м, – промычала Людмила Марковна как-то странно. Саша так и не поняла, что она хотела этим сказать.

Они шли, наматывая уже второй круг вокруг их четырёхэтажки.

– А сегодня я пришла домой с работы, а там соль на полу перед дверью рассыпана.

Людмила Марковна как-то напряглась, но тут же мило улыбнулась:

– Соль?

– Ага, самая обыкновенная, крупная такая. На коврике вдоль порога рассыпана была.

– И что ты сделала? – лицо соседки снова приняло хищное выражение и она жадно впилась глазами в Сашу.

– Да ничего, просто стряхнула её на лестницу, да и всё на том, – пожала плечом Саша.

– Вот и правильно, – ослабилась Людмила Марковна.

– Думаете, это Никитична сделала?

– А кто же ещё?! – воскликнула соседка, – Больше некому у нас таким заниматься.

Саша вздохнула.

– Она меня постоянно во дворе караулит, требует, чтобы я отсюда уезжала.

– А зачем не говорит?

– Говорит, что мне не место здесь и что-то в этом роде.

Людмила Марковна улыбнулась:

– Да что с неё взять! Она всю жизнь была ненормальной, а под старость и вовсе головушкой поехала. Ты на неё внимания не обращай, Сашенька. Домой не впускай и в беседу не вступай, да и всё.

– Я так и делаю, надеюсь, однажды, ей наскучит это занятие, – вздохнула Саша, – Старый человек, что с неё взять.

– Вот и правильно! Ты лучше ко мне забегай, чаю попьём, поболтаем, мы ведь с Жоржиком вдвоём живём. Мы гостей любим, – улыбнулась Людмила Марковна.

Что-то неприятное промелькнуло в её улыбке, и Саша, чтобы не выдать своих эмоций, опустила глаза. Мало ли, у кого какие чувства мы вызываем. Нельзя нравиться всем подряд, ты же не пятитысячная купюра. Они сделали ещё круг, поболтав на отвлечённые темы и Саша, попрощавшись, направилась в магазин.

Вернувшись домой, она, к счастью, не застала ничего удивительного, и спокойно проведя остаток вечера, легла спать.

Глава 4

В пятницу Саша забежала после работы в гости к родителям. Отец уехал на рыбалку, мать же хлопотала на кухне.

– Привет, мам, это я! – Саша открыла дверь родительской квартиры своим ключом и вошла в полутёмную прихожую.

– Доча, ты? – радостно поприветствовал её голос матери из кухни, – Раздевайся пока, у меня молоко закипает!

– Ага, – кивнула Саша и, сняв пальто, потянулась за домашними тапочками, стоявшими на обувной полке.

Но не успела она их взять, как что-то зашипело и с силой ударило когтистой лапой по руке. Саша вскрикнула и, щурясь в полутьме, уставилась на полку.

– Муська, ты что ли? – позвала она свою любимицу, пушистую серую кошку, что жила в их семье уже восемь лет.

В ответ раздалось протяжное завывание, из глубины полки блеснули два жёлтых круглых огня, затем пушистый комок выскочил на коврик, выгнул спину дугой, зашипел и набросился на Сашу, вцепившись острыми зубами в её лодыжку. Саша закричала и резко отбросила кошку в сторону. Та зашипела из угла, а затем молниеносно метнулась в комнату и спряталась за диваном.

– Господи помилуй, что это с Муськой? – раздался над ухом Саши голос матери, наблюдавшей за картиной изумлёнными глазами, – Сроду её такой не видела. Может она спала и ты её испугала?

– Не знаю, мам, – простонала Саша, потирая ногу, – Дай, пожалуйста, перекись, я пойду обработаю руку и ногу.

Мать, качая в изумлении головой и что-то бормоча под нос, ушла на кухню и вернулась с флакончиком в руках.

– Иди в ванную, обработай, а потом приходи, будем кашу с тыквой есть.

– Хорошо, мам.

Когда Саша вошла на кухню, стол был уже накрыт.

– Ты представляешь, – озабоченно сказала мать, – Попыталась достать Муську из-под дивана, так ни в какую не идёт. Сидит там и шипит. Завтра свожу её к ветеринару. Может болит у неё что?

– Может быть, она никогда не вела себя так агрессивно.

– Ну, садись, рассказывай, как там у тебя дела?

– Да всё хорошо, мам.

И Саша поведала матери о своей жизни на новом месте, умолчав, правда, о Никитичне. К чему расстраивать мать? А старуха эта всё равно рано или поздно угомонится. Прекрасно проведя вечер, если не считать горящих огнём царапин на руке и следов от острых зубов на лодыжке, Саша засобиралась домой.

***

Уже дойдя до двери своей квартиры, она вдруг ощутила некое беспокойство, что-то было не так, но вот что именно Саша понять не могла. Какая-то звенящая тишина повисла в подъезде, словно некто ради эксперимента включил ультразвук высокой частоты, и он, не воспринимаясь человеческим ухом, тем не менее, давил на психику и внутренние органы. Да ещё и свет в подъезде отчего-то мигал.

Саша поёжилась.

– Может давление упало? Вот и уши заложило.

С ней случалось иногда подобное, особенно в такие метели, какая разыгралась сегодня. Саша достала из сумочки ключи и попыталась вставить в замочную скважину. Но при мигающем свете это не получилось, в глазах рябило. Внезапно освещение и вовсе погасло. Саша выругалась и включила фонарик на мобильнике. Луч света выхватил из темноты её ярко-голубой коврик у входной двери и на нём…

– Что это? – не поняла Саша.

На коврике в виде некоего символа насыпана была земля. Причём не сухая, и не мёрзлая, а именно свежая, влажная. Но откуда ей тут взяться, да ещё и зимой? Саша со злостью схватила коврик за углы и стряхнула землю на лестничный пролёт. В это время чуть приоткрылась соседская дверь и в образовавшуюся щель выглянула Яна.

– О, Яна привет! – поприветствовала соседку Саша.

– Привет, Саша, как дела? Что это ты делаешь?

– Да, – Саша нервно махнула рукой, – На коврик землю кто-то насыпал. А до этого соль была. Просто зла не хватает!

– Да это Никитична, – твёрдо сказала Яна.

– Ты уверена?

– А то как же. Я ведь дома целый день, в декрете уже. Тут под вечер слышу шум какой-то в подъезде, будто скребётся что-то. Выглянула в глазок, а там Никитична у твоей двери что-то шаманит, а в руках кулёк. Она и насыпала, больше некому.

Яна уверенно кивнула головой, словно в подтверждение своих слов.

– Вот противная! – Саша в сердцах топнула ногой, – Что ей неймётся-то? Ну, ничего, я её подкараулю и за руку поймаю, тогда не отвертится.