Мизгирь

Но однажды случилось вот что. Было послеобеденное время, то самое, когда зимою ещё не наступила темнота, но уже погасли краски дня. Февральские сумерки окутали деревню. За окном летел пушистый снег, и все деревья уже покрылись розовыми, в лучах заката, ватными клочьями. Серая сонная пелена накрыла дом. Крошка Ева сладко посапывала в своей колыбельке, а полосатая кошка Маруся, которую при переезде в дом Лера с Геной взяли по объявлению в городской группе бездомышей, свернувшись клубком, лежала в кресле. Лере хорошо было видно её в приоткрытую дверь комнаты, в которой она гладила бельё, напевая себе под нос песенку. Внезапно что-то хрустнуло в глубине дома, словно сломалась сухая ветка. Лера перестала петь, насторожилась, прислушалась. Тишина. Она продолжила гладить пелёнку, но уже молча. Спустя минуту она снова услышала звук, он похож был на глубокий вздох, будто старичок присел на скамейку, чтобы дать отдых своим больным ногам и устало выдохнул. Лера похолодела. Она поставила утюг, и, подойдя к двери, встала в проёме, превратившись в слух.

– Входная дверь не открывалась, – думала она про себя, – Окна тоже. Кто может быть в доме?

Она посмотрела на кошку, та лежала абсолютно спокойно, даже не поведя ухом, и вновь перевела взгляд за дверь. Ей почудилось какое-то движение в коридоре. Но в доме было полутемно, и нельзя было с уверенностью сказать, что это была не какая-то тень от качающихся ветвей берёз за окном, например. Лера уже хотела, было, вновь вернуться к своему занятию, как чётко и явно услышала топот босых ног по полу. Ужас сковал её. Все страшные истории, когда либо услышанные или прочитанные ею, встали в тот же миг перед глазами. Звук был такой, словно ножки были совсем крохотные, как…

– Как у ребёнка, – подсказало подсознание.

От этой мысли Лере стало ещё страшнее. Она представила, как она входит в детскую, а там её маленькая дочка, которой всего полтора месяца, стоит на своих крохотных ножках, и, склонив головку набок, с любопытством смотрит на неё, застывшую в дверях, а затем улыбается, и опрометью бросается к ней, открыв полный острых, рыбьих зубов, рот. Лера встряхнула головой, что за дурацкие мысли приходят ей в голову? Она и фильмы ужасов-то смотрела только будучи подростком, и то нечасто. Откуда такие образы?…

Лера решительно шагнула через порог и направилась в комнату дочери. С замирающим сердцем она приблизилась к колыбели и заглянула в неё. Ева безмятежно и сладко спала, посапывая носиком. Лера выдохнула. Как эта чушь вообще могла прийти к ней в голову? И в этот миг вновь послышался топот маленьких ножек, точнее эдакое босоногое шлёпанье. Теперь уже оно доносилось откуда-то из кухни. Лера не выдержала и вбежала на кухню, намереваясь увидеть то, что её пугает. Серый полупрозрачный клубок тут же метнулся в угол и закатился в отверстие в полу, что было сделано предыдущими хозяевами нарочно для кошки, чтобы та могла лазать в подпол и охотиться там на мышей. Клубок был довольно большой, размером с футбольный мяч, но при этом он совершенно спокойно пролетел в отверстие, размером с половинку тетрадного листа. На какой-то миг Лере показалось, что перед тем, как скатиться в подпол, клубок глянул на неё круглыми жёлтыми глазами с кошачьим зрачком. Она перевела дыхание и тут же зажгла свет во всём доме, кроме спальни Евы. Лера обошла все комнаты, но кругом была тишина. Маруся всё так же мирно спала себе в кресле. Внезапно в комнате запахло палёным.

– Утюг! – вспомнила Лера.

Она кинулась в бельевую, и увидела, что на гладильной доске уже чернеет пятно вокруг утюга, который она от страха оставила прямо на ткани, а из-под него валит дым.

– Господи! – Лера выдернула шнур из розетки, перевернула утюг и распахнула окно. Свежий морозный воздух вполз мягкими лапами в дом. В своей спальне заворочалась и заплакала Ева. Лера поспешила к дочери, взяла её на руки, сменила мокрые пелёнки, и, присев в кресло-качалку принялась кормить ребёнка.

– Что это было? – думала она. Ей вспомнились сказки про домовых – невидимых хозяев дома, – Неужели она стала свидетелем его шалостей?

Гена, вернувшийся вечером с работы, лишь посмеялся за ужином над рассказом Леры.

– Послушай, ты говоришь, что не зажигала свет?

– Ну да.

– Тогда тебе могло просто привидеться это в сумерках, – пожал он плечами.

– А звуки мне тоже послышались? Я слышала какой-то непонятный треск и ещё топот ног.

– Да мало ли, может у соседей что-то было, – ответил Гена, жуя жареный картофель с салатом.

– По-твоему я не могу отличить звуки, которые происходят в нашем доме от шума из соседнего двора?

– Ну, не обижайся ты, – примирительно сказал Гена, – Ладно, возможно это было что-то в доме. Но это точно было то, что вполне поддаётся объяснению. Ты же говоришь, что Маруся спала и никак не отреагировала на шум?

– Да, – согласилась Лера с мужем.

– Вот видишь, а если бы это было что-то «ужасное», кошка непременно бы это почуяла. Они на такие вещи чувствительные.

– Наверное, ты прав, – кивнула Лера в ответ, качая Еву, – Возможно, я просто переутомилась из-за бессонной ночи, Ева плохо спала вчера.

– Это да. И опять же твоё богатое воображение могло и само нарисовать некий образ.

– С чего это оно богатое?

– Но ты же обожаешь всякое эдакое? Мистическое, – ответил Гена, доедая салат, и принимаясь за чай, – Ты поспи сегодня, я сам буду вставать к Еве. Хорошо? Он поцеловал жену. – Спасибо за ужин, всё было очень вкусно! Посуду помою сам.

– Спасибо, – кивнула Лера. – Я тебя люблю.

– И я тебя…

Глава 4

На следующий день, проводив мужа на работу, Лера занялась привычными делами, но Ева сегодня капризничала и плакала, и работать не очень-то получалось. Качая малышку, Лера в задумчивости вспоминала вчерашнее происшествие. Что это было? Может, Гена и прав, и ей всё показалось? Она ведь никогда не жила в своём доме, выросла в городской квартире, и ей пока что просто непривычно здесь. Однако дом уже не казался такой уютной и надёжной крепостью, как было ещё вчера. Лере казалось, что она чувствует на себе чей-то взгляд в спину, но стоило ей обернуться, как там уже никого не было. В какой-то миг она услышала, как на кухне звякнули тарелки, но тут же всё смолкло, и больше не повторялось.

– Я становлюсь параноиком из-за сидения дома, – усмехнулась Лера, – Пойду-ка, вечерком с Евочкой прогуляться по деревне, день такой погожий, тёплый.

Малышка, наконец, успокоилась и уснула, а Лера решила поискать информацию про домовых во всемирной сети. Раньше она слышала про этих хозяев дома только из сказок да страшных рассказов, сейчас же ей захотелось узнать о них более подробно и обстоятельно. Лера налила себе чаю с печеньем и включила ноутбук. После того, как она ввела запрос в поисковую строку, на мониторе замелькали картинки и текст. Лера листала статьи одну за другой, однако внимание её нигде надолго не задерживалось, в каждой статье домовой описывался, как в мультике про Домовёнка Кузю, шаблонными понятиями и фразами.

– Это всё не то, – шептала Лера, листая вкладки.

И вдруг её взгляд выхватил что-то отличающееся от остальных. Сайт назывался «Жито» и позиционировался как славянское сообщество, где админ, некий Игнатий, в белой расшитой рубахе и с длинной бородой, называвший себя ведуном, рассказывал про всяческое. Под всяческим подразумевались: описания славянских существ и духов, различных оберегов, ритуалов, обычаев. Сайт отличался некой таинственностью и серьёзностью, а Игнатий, хоть и выглядел странно, но почему-то внушал доверие. На вид ему можно было дать лет около сорока-пятидесяти, но, присмотревшись, Лера поняла, что он вполне себе молод, однако возраста и солидности придаёт ему окладистая борода и суровый, но открытый взляд голубых глазах. Лера принялась листать страницы: Леший, Водяницы, Гаёвки, Ырка, Летавец… Большинство имён Лера даже и не слышала, и что они обозначали, конечно же, не знала.

– Ага, вот и Домовой, – Лера, увидев знакомое название, остановилась и принялась читать.

«Домовым по представлениям славян был умерший предок рода, который за свои грехи не был взят на небо, а отправлен Богом служить своим потомкам. Он был суров, и помимо помощи жильцам дома, зачастую досаждал домочадцам своим неспокойным нравом, мучил непонравившуюся ему скотину, вредничал и с людьми. Если не уважить домовика, то будут твориться в избе всяческие неприятности. В разных местностях представляли домовика по-разному, то древним стариком с бородой и кошачьими глазами; то лохматым существом, лишь отдалённо напоминающим человека, а то и животным. Человеку же и вовсе он мог показываться в совершенно различных образах, особливо любил он принимать образ главы семейства. Без домового нет дому счастья. Он и мирил домашних, и следил за хозяйством, наказывал зачинщиков ссор и любил хозяина дома. А ещё была у домового важная обязанность – он предсказывал судьбу жителям дома. Перед бедой стучит домовик по ночам и воет, хлопает дверьми и мяукает по-кошачьи. Если же быть радости, то домовой пляшет, смеётся, гладит мохнатой рукой спящих. Живёт он, как правило, за печью, или на полатях, у печной трубы или в подполе, также мог он жить и в специально-подвешенной для этого еловой ветке».