Младший научный сотрудник 3

— Надеюсь, что оно не заперто, — ответил Ираклий и дернул ручку вниз, дверь со страшным скрипом открылась.

Глава 3

82 год, любовный четырехугольник

Ниночка, как мы и договаривались, ждала меня на трамвайной остановке недалеко от дома. Во двор я ей сказал не заходить, неизвестно, как там себя поведут наши доморощенные хулиганы.

— Извини, — сказал я ей, — задержался чуток.

— Я понимаю, — отвечала она, — как там у матери-то?

— Вроде на поправку идёт, — сказал я, — а по окончании реабилитации ей путёвку должны выписать. В санаторий.

— Ух ты, — восхитилась Нина, — в Кисловодск?

— Ага, щас, — обломал я её фантазии, — в Жолнино Дзержинского района. Но всё равно неплохо, я туда за грибами как-то ездил — сосновый лес и высокий берег Оки, красота. А что в сумке? — справился я, показав на то, что Нина в правой руке держала.

— Еда и напитки, — ответила она, — между прочим мог бы и помочь девушке.

— Да, конечно, — перехватил я ручки сумки в свою руку, — туплю что-то сегодня.

И мы направились прогулочным шагом по направлению к моему второму подъезду.

— Как там служба идёт? Что Бессмертнов делает? Жив ли и здоров Наумыч?

— Да что ему сделается, — махнула рукой Нина, начав отвечать с последнего вопроса, — борову жирному.

О как, подумал я, а пару дней назад ведь замуж за него собиралась… а мы, между делом, уже поднялись на четвёртый этаж и вошли в квартиру. Хулиганов на этот раз во дворе не случилось, выходной, наверно, у них был.

— Вот тебе тапочки, — вытащил я их из подставки для обуви, — надевай и ни в чём себе не отказывай. Да, а Бессмертнов там как?

— Как Кощей, — весело ответила она, — чахнет над златом… то есть над выполнением промфинплана, конечно. Ого, а у вас и телефон есть? — показала она на весёленький аппарат, стоящий на холодильнике.

— Ага, совсем недавно поставили, — отвечал я, — и номер очень простой, 56–22–70.

— Надо запомнить, пригодится, — сказала она, начиная орудовать на кухне, как у себя дома.

А я и не препятствовал — хватит с меня кулинарных экзерсисов, пусть теперь другие поупражняются. Нина нашла передник, лихо завязала волосы косынкой набекрень и приступила к процессу приготовления ужина, а я только собрался разложить стол в комнате (он у нас обычно в сложенном виде в углу стоял и раскладывался очень редко по экстраординарным поводам) и постелить новую скатерть, но не успел. Грянул весёленький красный, как помидор, телефонный аппарат производства завода ВЭФ.

— Алло, — сказал я в трубку, а она ответила мне знакомым голосом, — привет, узнал?

— Вообще-то не очень, — решил я не форсировать события.

— Вика это, Вика, — с нажимом было сказано мне.

— Аааа, привет, — не нашёл других слов я. — Как жизнь?

— Поговорить надо, — ответила она, не заметив моего вопроса. — Желательно прям щас.

— Ну давай, — вздохнул я, лучше уж расставить все точки и обрубить все хвосты сразу, чем растягивать это удовольствие на длительный период. — Где?

— Выходи во двор, я сейчас туда подтянусь, — сказала она и повесила трубку.

— Я на минутку, — сказал я Нине, — с дружбанами один вопросик надо перетереть.

— Что-то у твоих дружбанов очень женский голос, — подозрительно прищурилась она.

— Тебе показалось — просто высокий и ломается, — отговорился я и немедленно вымелся из квартиры.

Во дворе по-прежнему было пустынно и пыльно, ветер гонял какие-то обрывки газет возле гаражей, а больше ничего заслуживающего внимания тут не было. Я сел на лавочку под грибочком (слава богу, что окна моей квартиры в другую сторону выходили) и начал ждать… Вика подошла минут через пять от той же самой остановки двенадцатого трамвая и села рядом со мной.

— Ну говори, — буркнул я, — что хотела-то.

— Если коротко, то я на тебя сильно обиделась, — сообщила она и замолчала.

— Бывает, — философски заметил я, — не подошли друг другу характерами и разошлись, как корабли в море… левыми бортами.

— Гад ты, Петюня, — перешла она ко второй части, — и гнида. И больше никто.

— Согласен, — не стал возражать я, всё равно же это бесполезно в такой ситуации. — Гнида и гад. У тебя всё?

— Нет, — лицо её пошло какими-то красными пятнами, я даже испугаться успел за неё, — помнишь, я тебе про Димона говорила…

Упоминание имени нашего дворового хулигана меня не слишком порадовало, но я кивнул и подтвердил:

— Помню, конечно, что ты с ним в одном классе училась.

— Так вот, с сегодняшнего дня, Петя, ходи и оглядывайся, нет ли кого у тебя за спиной… вот на этом у меня точно всё.

И она гордо встала, расправила юбку и так же гордо, с выпрямленной спиной, умаршировала по направлению к остановке. А я подумал, что гнида-то в этой ситуации получаюсь не я, а кто-то другой. Вернулся домой, Нина сразу спросила:

— Ну чего, разобрался там с друганами?

— Разобрался, — вздохнул я, — по полной программе разобрался.

— По первой или по второй? — переспросила она.

— В смысле? — затупил я.

— Ну программ-то у нас всего две штуки в телевизоре, — пояснила она.

— Три вообще-то, — въехал я в её аналогии, — ещё учебная. Вот по ней, родимой, всё и прошло, по учебной программе.

А далее у нас был ужин при свечах (я и пару свечек нашел на верхнем ярусе нашего шифоньера), с шампанским и макаронами по-флотски. Их Ниночка и сварганила в своём переднике, а больше, сказала, я ничего и не умею. Соврал, выходит, Аскольд насчет её профессиональных кулинарных навыков. Ну а совсем потом был ураганный секс на разложенном диване-раскладушке, а перед этим совместный душ, где сначала она как следует вымыла меня, а затем уж и мой черёд настал.

А уже в полной темноте, в сентябре же ночь начинается достаточно рано, её пробило на откровенность, когда она докурила сигарету… я кстати тоже слегка подвинул свои принципы и закурил вместе с ней.

— Ты мне сразу понравился, — сказала она, глядя в непроглядную тьму за окном, — с того раза, когда мы вместе в колхоз ехали на автобусе.

— Да что ты говоришь, — искренне изумился я, — а по тебе это сказать очень сложно было.

— Просто я умею сдерживать свои эмоции, — спокойно ответила она, — жизнь научила.