Младший ветер

– Я сначала на самом деле напугалась, когда он про воров и бандитов начал говорить. А на самом деле здесь спокойно?

– Да как сказать, видела, сколько забулдыг возле магазина околачивается? Это они ещё не все выползли. Вечером или песни поют или дерутся. Тоже спокойствием не назовёшь. Нормальные-то все в город уехали, работают. А ты что, надолго здесь?

– Посмотрю по самочувствию, думаю пару недель пожить. Ну, вроде в подъезде у вас тихо. Таня меня познакомила с бабой Маней и Ларисой Николаевной. Приличные люди.

– Приличные. Мы ведь дружно живём между собой. Помогаем друг другу, если надобность возникает. Как без этого? Все уже старые. Дети разъехались.

– Но вот к Ларисе Николаевне сын каждую неделю ездит. Да и у неё подружка сейчас живёт, помогает ей.

– Да, уже полгода живёт. Только она с нами мало разговаривает, эта подружка. Всё молчком да молчком. Да и Лариса теперь в гости не заходит. Раньше, бывало, то я к ней, то она ко мне. Вместе фильмы смотрели, в магазин ходили, в город ездили. А теперь они всё больше дома сидят. Вечерами прогуляются, да опять домой.

– А где у вас тут прогуляться можно, у меня ведь собака, её выгуливать надо. Куда они ходят?

– Они всё больше к брошенным складам ходят, – она махнула рукой вдоль улицы – с километр до них. Я один раз от подруги вечером возвращалась, темно уже было. Вышла на улицу, а они впереди меня идут, не торопясь, обе головы опустили. Я ещё, прости Господи, подумала, как с похорон. И всю дорогу молчали. Странная такая подруга у неё.

– А у них тихо в квартире? Не шумят?

– Да ты что! Какое там, шумят. Скажешь тоже. Даже ни одного звука не доносится.

– И никто к ним не ходит?

Она помолчала.

– Не знаю. Мне тут показалось, что Павлик приезжал посреди недели, я ещё думаю, что это он не работает. А он, оказывается не приезжал. А я слышала голос мужской из-за их двери. Может и не он вовсе. Потом подумала, может телевизор громко работал. Или вот ещё. Недавно сижу здесь на лавочке, жду деда. Слышу, как будто в окно кто стучит на втором этаже, повернулась, а на Ларисином окне, будто паук большой сидит, стучит. А потом пригляделась, так тень. Вот, подводят меня глаза. Пойду, посмотрю деда, что-то давно в магазине торчит.

Она встала, и, опираясь на тросточку, пошла к магазину. Я тоже встала, отпустила Бобика на землю, и пошла вдоль улицы, в том направлении, которое мне показала Нина Тимофеевна.

Посёлок до сих пор живёт в своём, ещё советском мире. Рядом с домами были площадки с натянутыми верёвками, на которых сушилось выстиранное бельё. На обочине стояло несколько машин, настолько старых, что на параде ретро-автомобилей, они бы забрали все призовые места. Но были и приметы современной жизни – почти на всех окнах были спутниковые антенны. Все жители посёлка, которые я встретила в тот вечер, обязательно здоровались. До конца улицы было всего шесть домов. За ними находился пустырь с разбросанными везде пустыми бутылками, разрушенными кирпичами, остатками каких-то деревянных ящиков и сломанной мебелью. Пустырь сплошь зарос высоким бурьяном. Пройдя его, я увидела полуразрушенный бетонный забор, за которым была котельная, с наваленными под высоким навесом кучами угля. Рядом с открытой дверью сидел пожилой мужчина в майке и курил. Все руки его были синими от наколок. На шее, на крупной цепи, висел крест. Я поздоровалась. Он поздоровался в ответ. Когда мы с Бобиком почти уже прошли мимо него, он меня окликнул:

– А ты откуда? Смотрю, не местная.

– Из Екатеринбурга. К подруге приехала.

– Что, достопримечательности смотреть?

– Воздухом дышать.

– В городе испортили воздух, теперь у нас приехали портить?

Шутник какой. Я ничего не ответила и пошла дальше. Дорога была из бетонных плит, кое-где потрескавшихся, но зато ровная и чистая. Похоже, по ней давно никто не ездил. С обеих сторон к дороге вплотную подступал берёзовый лес. Щебетали птицы, прыгая с ветки на ветку, и Бобик носился от дерева к дереву, как угорелый. Показались большие металлические строения. Это, скорее всего, и были заброшенные склады. Их было три. Огромные, метров пятнадцать в высоту, глухие, без окон, только распахнутые ржавые ворота открывали тёмную пустоту этих никому не нужных уже строений. Между складами были металлические эстакады, покрашенные серебристой краской, напоминающие мосты. Я заглянула в первый склад, он был совершенно пустой, на полу его были разбросаны металлические стружки и пустые мешки.

Я только хотела повернуть обратно на улицу Комарова, как услышала гулкий стук в стену склада. Я вздрогнула. Бобик залаял. Подумав, я решила обойти склад снаружи. Складская площадка была засыпана мелкой щебёнкой, уже поросшей травой и репьём. Бобик сразу же подцепил с десяток колючих шариков. Я тоже. За складом была открытая площадка, которая раньше была огорожена сетчатым забором. Некоторые секции забора лежали на земле, а от склада шла хорошо протоптанная тропинка за территорию. Я пошла по ней. Сначала тропка шла через редкий берёзовый лес, потом вышла в открытое поле. Метрах в ста от меня стояло одинокое дерево, подойдя ближе, я увидела, что это осина. Ствол его был настолько закручен, будто его специально выворачивали, при этом тонкие ветки его росли под немыслимыми углами. Я остановилась возле него. Что-то притягивало мой взгляд. Несчастное дерево будто нашептывало мне жалобный рассказ о своей жизни. Я протянула руку, чтобы погладить по стволу, но вспыхнула небольшая искра на нижней ветке, потом другая, потом дерево вспыхнуло и загорелось. Огонь был белый, слепящий и жаркий. Я отшатнулась. Дерево выгибалось и трещало от огня. Пылающие листья отрывались от дерева и белыми яркими хлопьями падали на землю. Веток уже не осталось, только толстый кривой ствол полыхал, как восковая свеча. Я оглянулась, чтобы найти Бобика, но он спокойно бегал по кромке леса. Когда я снова повернулась к дереву, оно стояло всё такое же зелёное, как будто не было этого молниеносного пожара. Мои ноги словно приросли к земле. Что это за представление для одного зрителя? И кто автор такого чуда?

Глава 2. Бахлаватка

Я сделала несколько шагов к дереву. Его листочки мелко дрожали под слабым летним ветерком. И как мне могло такое привидеться? Я подошла к нему и погладила шершавую кору. На подушечках моих пальцев тот час началось покалывание. Не простое деревце, ох не простое. Я подняла голову, вглядываясь в его крону. Почти у самой его макушки кора на ветках была чёрная. Я тихо заговорила с ним:

– Ну и что ты мне хотел сказать? – Я нагнулась, ощупывая землю у его корней – Может, зарыл кто в твоих корнях что-нибудь, и тебя это беспокоит? Сейчас поищем.

Прибежал Бобик и стал нюхать землю рядом с моими руками. Я слегка приподнимала траву и рассматривала внимательно почву. И вот пальцы мои снова слегка запокалывало, я провела рукой подальше от дерева, и покалывание стало сильнее. Так как у меня с собой не было ничего, чем бы можно было копать, а начала разгребать землю прямо руками. Мимолётная жалость о загубленном маникюре сменилась радостью от находки. Я наткнулась на жестяную банку, похожую на те, в которых продают монпансье. Освободив её полностью от земли, я попыталась её открыть, но крышка не поддавалась. Я слегка потрясла банку, внутри что-то было. Хорошо, значит не пустая, не зря старалась. Такой подклад не хотелось нести домой, поэтому я пошла к краю леса, села на небольшой бугорок, достала ключ и стала пытаться сдвинуть крышку банки. Ничего не получалось. Я вспомнила, что в складе на полу валяется острая стружка, можно попытаться с помощью неё открыть банку. Я почистила себя от репья, подозвала Бобика, оторвала от него несколько шишек, но он зарычал на меня, вывернулся из рук и убежал. Ладно, дома почищу его.

Я пошла по тропинке обратно на складскую площадку. Подойдя к складу, я не стала обходить его старой дорогой, а выбрала тропинку без колючих кустов. Бобик залаял где-то рядом, я позвала его, он прибежал не сразу, и лаять не перестал. Я огляделась. Никого нет. Я прошла до второго сарая и заглянула внутрь, потом дошла до третьего и тоже заглянула. В третьем складе стены выглядели, как звёздное небо. Такое впечатление, что по ним стреляли мелкой дробью. Но на площадке были мы с Бобиком одни. Я снова вернулась к первому складу и вошла в него. Подобрала большую острую стружку и подцепила крышку, и, конечно же, сразу поцарапала до крови палец. Но крышка не собиралась так просто сдаваться. У меня снова сорвалась стружка и впилась в большой палец. Вдруг, ржавые ворота сдвинулись с места и захлопнулись, и после этого сразу раздался стук от падающей щеколды. Я соскочила и подбежала к воротам. Они были наглухо закрыты. Бобик на улице заливался от лая и прыгал на ворота. Вот это поворот. В складе не было полной темноты, там, где-то наверху, в крыше, были узкие щели, сквозь которые свет попадал внутрь склада. Но я оказалась в ловушке. Я несколько раз стукнула по воротам, но этим я только ещё больше разозлила Бобика. Я начала его уговаривать, чтобы он успокоился. Но он с лаем отбегал от ворот, потом на них снова кидался. Может это он прыгнул и закрыл ворота? Но что-то мне подсказывало, что это не так. Ладно, надо самой успокоиться. Лишь бы Бобик не убежал, а то его ещё искать придётся. Я достала телефон. Кому позвонить? Конечно, Илье. Мой брат, конечно, не обрадуется, что в выходной я его сорву из города, но зато сразу примчится мне на помощь.

Я набрала его номер, и как только он взял трубку, без предисловия начала говорить, причём голос мой глухо отзывался в металлическом помещении:

– Илья, привет. Опять нужна твоя помощь. Меня кто-то закрыл на складе в Северном.

– Северном? Полюсе?

– В посёлке Северном, в пятнадцати километрах от Екатеринбурга. Да ты знаешь его, по новому Московскому тракту.

– А что за склад-то? Медикаментов?

– Илья, приезжай скорее, потом всё тебе расскажу. Я с Бобиком, он снаружи, боюсь, как бы ни удрал.