Мне больно от твоей любви 2

– Глеб, не называй, пожалуйста меня так больше.

– Как? – Шепчет он мне в ухо, обжигая его горячим дыханием.

– Деткой.
– Неуверено произношу я.

– Почему?

– Потому что когда ты так говоришь, то чувствую себя очередной твоей временной девчоночкой.

– Юлька, ты же знаешь, что это не так. Но если тебе не нравится, то не буду. – Все так же шепотом произносит он, прикусывая мочку моего уха.

Вздрагиваю от острых ощущений, что волной прокатываются по моему телу, и резко сжимаю свои бедра. И кажется, мой парень это замечает. Я не вижу его лица, но все равно чувствую, как он беззвучно ухмыляется.

– Тише, ведьмочка. – Произносит он своим пониженным сексуальным голосом. – Не нужно так вздрагивать. Это всего лишь я. И я тоже очень тебя хочу. – От этих слов мои щеки пылают жаром. Не знаю почему, но стесняюсь того, что Глеб догадался о моем желании. – Расслабься, Юль. Перекинь через меня одну ногу. Я хочу смотреть в твои красивые глаза.

Выполняю его просьбу, оказываясь верхом на его крепких бедрах, прижимаюсь своим лбом к его и зажмуриваю глаза. Чувствую еще большее смущение, когда ощущаю между своих ног его возбуждение.

Целую любимые губы, отвлекаясь от откровенных фантазий, что без разрешения лезут в мою голову. Прижимаясь к парню и невольно ерзаю, пытаясь поудобнее разместиться на его коленях. Глеб, морщась, ловит меня за бедра, и я замираю.

«Блин! Кажется, я ему кое-что прижала»

– Прости, если сделала больно. Я не специально.

Грачевский смотрит на меня игриво, закусывая нижнюю губу. В том месте, где у него когда-то был пирсинг.

– Ну что ты, Юлька. Мне не больно. Но если ты и дальше продолжишь так ерзать на нем – кивает в сторону ширинки – то я, кончу.

– Извини.
– Опускаю голову, прячась за своими волосами. А он приподнимает мой подбородок, держа его между большим и указательным пальцами. Смотрит в глаза, словно пытаясь в них что-то прочитать.

– Моя девочка… – Нежно произносит эту фразу. – Мне так нравится, когда ты смущаешься. Если бы ты знала, как тебе идет этот румянец.

Вновь ловит мои губы своими, а затем оставляет влажную дорожку поцелуев от виска до подбородка. Запрокидываю голову, открывая доступ к шее. Чувствую, как расстёгивает замок моей куртки и инстинктивно прикрываюсь, скрестив руки на груди, когда вспоминаю, что под ней на мне одет только пеньюар. Я так торопилась, выбегая из квартиры подруги, что натянула на себя только куртку и спортивные штаны поверх пеньюара. Да на мне даже лифчика нет! Я же не собиралась не где раздеваться. И уж точно не предвидела такую ситуацию.

Глеб убирает мои руки в стороны, крепко сжимая их за запястья, блокируя очередную попытку прикрыться. И грязно выругивается, откидываясь на спинку кресла, когда видит, во что я одета. Нахально и без стеснения разглядывает, блуждая по тонкому кружеву своим голодным затуманенным взглядом.

– Мля! Юлька, твою мать. Ты с ума хочешь меня свести. – Произносит он, шумно втягивая воздух. – Да с тех пор, как ты прислала то фото, мечтал увидеть тебя в этом наряде. – Если бы ты знала ведьмочка, как же это чертовски сексуально. – Наклоняется, целует в висок и низким голосом произносит: - Да я от одного такого вида чуть не кончил. Так ты на меня, малышка, действуешь.

– Так, дай застегнуть куртку, чтобы тебя не дразнить. – От чего-то раздражаюсь, пытаясь вырвать свои руки из его захвата, но тщетно, он лишь сильнее сжимает запястья.

– Неа. Хочу запомнить тебя в таком виде. Чтобы нам было о чем вспоминать по утрам, стоя в душе.

«Что? Кому нам? Глеб, что намекает на самоудовлетворение?»

«Боже»

Моя фантазия тут же подкидывает картинку обнаженного Грачевского, ласкающего себя под струями горячей воды. И из моего горла самопроизвольно вырывается то ли негромкий стон, то ли громкий выдох. Глеб смеется, утыкаясь лицом мне в шею.

– Ну и чего ты ржёшь, Грачевский?

– Ты бы видела свое выражение лица, Юлька. Словно я тебе признался в убийстве, а не в том, что собираюсь дрочить на твой светлый образ. – Продолжает, смеется еще громче. И как бы не пыталась сдержаться, все равно тоже прыскаю от смеха.

– Дурак ты, Грачевский! – Даю ему легкий подзатыльник, когда выпускает мои руки, а он просовывает руки под куртку и прижимает к себе. Через тонкую шелковую ткань я чувствую горячие ладони, приятно поглаживающие мою спину. И в местах, где прикасаются ко мне его пальцы остаются горячие следы, разгоняя по моему телу толпы мурашек. От этих легких прикосновений хочется мурлыкать, подобно кошке.

Мы целуемся. Не отстраняясь и не разрывая поцелуя. Стягиваю с его плеч пальто, а затем расстёгиваю пуговицы на рубашке. Мне до сумасшествия хочется чувствовать под своими руками горячее обнажённое тело. Даю полную волю своим рукам, поглаживая мужской торс, и балдея от ощущения гладкой кожи под моими пальцами. Как же нравится его касаться. И знать, что Глеб Грачевский только мой. Стоит моим бесстыжим рукам спуститься к кубикам на его животе, как из груди Глеба вырывается сдавленный стон. Который словно срывает на нас стоп-кран. После этого ласки становятся все более откровенными. Пальцы Глеба уже изучают меня под тканью моей сорочки, касаясь обнаженной груди. И уже не могу сдерживать стоны, когда на смену его наглым рукам приходят еще более настойчивые губы. Еще ни разу к моей груди никто так не прикасался. И это просто крышесносно. Ощущения настолько острые, что возбуждение лавиной спускается вниз живота, отзываясь небольшой ноющей, но при этом приятной болью между ног. И чтобы как-то унять ее, неосознанно начинаю тереться об эрекцию Глеба. Он стонет. Подаваясь навстречу резкими движениями бедер, имитируя проникновение. На мгновение замираю с мыслью:

«Боже, что за безумство мы творим».

Ведь наверняка после такого мне будет стыдно смотреть в глаза своего парня.

– Малышка, прошу, не останавливайся. Иначе я сейчас умру. – Он впивается в мою талию пальцами, давая понять, чтобы продолжала.
– Девочка моя лучше так, потому что не хочу, чтобы наш первый раз произошёл в машине.

Его слова подстегивают. И движения становятся еще более резкими, руки жадными до прикосновений, дыхание прерывистее, а стоны более громкими. Ни я, ни Глеб больше не пытаемся сдерживаться, подавшись нашему безумству.

Я словно попадаю в космос, рассыпаясь на миллиарды звезд, когда его пальцы оказываются под резинкой спортивных штанов, лаская меня там через ткань трусиков. И от таких откровенных прикосновений мое тело взрывается в первом в жизни оргазме. Вскрикиваю и обмякаю в сильных руках своего парня. Глеб рычит. Еще несколько раз, делает движения бедрами, а затем громко стонет и замирает. И по влажной ткани брюк понимаю, что он тоже достиг пика.

– Детка. – Прерывисто выдыхает.
– То есть прости, малышка. С тобой так кайфово, даже и без секса. Юлька, ты не поверишь. Мне 19 лет, а это первый в моей жизни петтинг.

Смущенно улыбаюсь ему в шею. Потому что безумство прошло, а чувства удовлетворения и стыда остались. В моей жизни — это не первый опыт. С Кириллом мы тоже пробовали петтинг. Но удовольствие я все же испытала только с Глебом. Наверное, дело было в том, что Киру еще не хватает опыта, в отличие от старшего брата. Ну или же чувства тоже играют здесь не последнюю роль. Не знаю почему, но всё же признаюсь Глебу:

– Это был мой первый оргазм. – Шепчу ему в шею, а затем целую ее. Он отодвигает меня, удерживая за плечи. С удивлением заглядывая в мои глаза.