Мне бы в небо

— По крайней мере, он когерентен?

— Я не знаю такого слова.

— Когерентность? Да это же основы основ, Джулия.

Раннее утро четверга, и пора нам расстаться. Пора вернуть машину в фирму проката, купить билеты, мне — устремиться в Небо, а Джулии — выйти замуж.

Глава 13

Первый отрезок пути — из Биллингса на восток, к Бозмэну, на турбовинтовом самолете класса «Бомбардье» — летающей жестянке, которая с трудом преодолевает непогоду в пути, приземляется криво и подскакивает на полосе, издавая такой звук, словно у нее недостает как минимум одного шасси. В такие минуты все пассажиры обмениваются выразительными взглядами: «Я вижу тебя впервые, незнакомец, но я тебя люблю, поэтому держись крепче, мы отправляемся в рай». Из аэропорта я звоню Алекс по мобильнику и слышу автоответчик, который играет тему из «Песни Брайана», но не содержит никакого обращения, — это наводит на мысли о тщеславии. Тонкая игра во власть — пусть позвонивший гадает, туда ли он попал. Я оставляю адрес отеля в Лас-Вегасе и кладу трубку, отчасти надеясь, что Алекс не появится, — в таком случае, мне предстоит иметь дело лишь с Пинтером, Артом Краском и Линдой, и можно будет прочистить мозги перед выступлением. Если Алекс все-таки возникнет, придется избавиться от Линды в каком-нибудь казино, хотя в этом есть свои плюсы: если бросить женщину в Вегасе — шансы, что она тебя вновь разыщет, ниже, чем если ставить на однозначные. Этот город — столица покинутых партнеров, и некоторые никогда более не возвращаются домой, как бывшая стюардесса «Дезерт эр», которая во время пересадки поставила три четвертака, выиграла девяносто тысяч и немедленно купила квартиру, машину и огромный аквариум с тропическими рыбками (он и остался единственным, что она не снесла в ломбард четыре месяца спустя). Она отдала рыбок в приют для морских животных. Такие учреждения действительно существуют; это одна из тех странных историй, которые делают Небо не только занятным, но и познавательным — и помогают всю жизнь выигрывать пьяные пари.

Рейс из Бозмэна в Солт-Лейк-Сити вылетает вовремя и закрепляет за мной надбавку в пятьсот миль, которая, надеюсь, не станет добычей Морса и хакеров. В своих странствиях я пару раз встречал «золотых жуков», на диво молодых, с упрятанными в ноги чемоданчиками; они считали необходимым исповедаться, как это делает большинство людей, которые по роду занятий роются в земле — серийные убийцы, торговцы оружием, переработчики ядовитых отходов, — а потом думают об этом днем и ночью. Впрочем, я начинаю постигать их склад ума. Однажды подует ледяной электронный ветер, и никакие резервные копии и дубликаты не спасут те цифры, которые мы считаем свои богатством. Бедняки, сохранившие полный комплект бумаг, будут скитаться по стране, размахивая грязными обрывками документов — возможно, они получат признание элиты, владеющей драгоценным металлом, а может быть, и нет. Я вряд ли переживу такой финал — да и не хотел бы. Мои мили исчезнут, а вместе с ними, подозреваю, воля к жизни и дух.

Чтобы сбить с толку наблюдателей, я заказываю чай с молоком — новый для меня напиток. Отныне, находясь в Небе, буду действовать бессистемно, дабы обесценить себя как объект исследований. У моего соседа — классические кеды и теплая куртка; агенты секретных служб думают, что такие вещи делают их неприметными, но они не хуже адмиральской формы бросаются в глаза любому, кто хотя бы отдаленно в курсе. Сосед читает книгу Дина Кунца — он задумчиво щурится, но, несомненно, это поддельное внимание, поскольку Кунц не способен вызвать подлинное.

— Летите домой? — наконец спрашивает он — чересчур небрежно.

Я киваю. И, по сути, не лгу. Может быть, вся карта маршрутов — мой дом.

— Аллен.

— Дирк.

— Редкое имя.

— Уникальное. Поклонников у него так и не нашлось.

Агент закрывает книгу, закладывая палец меж страниц, но не на том месте, где читал. Дилетант. Я спрашиваю, чем он занимается, и жду чего-нибудь особенного.

— Сувениры и реликвии. Памятные кольца, — отвечает он.

— Вы не из «Гестона»?

— Да — последний воин.

Похоже, он не врет, хоть и одет как шпик.

— Значит, вы знакомы с моим приятелем Дэнни Соренсоном.

— Так вы еще не слышали. Дэнни скончался.

С такими эвфемизмами у меня всегда проблема — проходит несколько секунд, прежде чем я осознаю, что речь о смерти.

— Я видел его вечером в воскресенье, — говорю я. — О господи.

— Он был в Денвере, в отеле. Когда в три часа дня он так и не выписался, дежурный зашел к нему и попытался разбудить, но не смог и ушел, не стал разбираться, просто оставил его еще на одну ночь. То есть просто оставил Дэнни там лежать. Вот вам наш гостиничный сервис.

— Его жена, бедняжка… У вас есть ее телефон?

— Дэнни был геем.

— Но он упоминал о жене.

— Разумеется, упоминал. У нас консервативная компания. А как вы познакомились?

— В самолете. Как и с вами.

— Случайное знакомство?

— Нет… не знаю… может быть. Он был стопроцентным геем?

Аллен кажется сбитым с толку. Он снова открывает книгу — самый исчерканный экземпляр, какой мне доводилось видеть.

— Простите, оговорился, — объясняю я. — Просто я страшно удивлен. Обычно я могу предвидеть такие вещи. Простите, это тоже звучит странно. Я слегка выбит из колеи. Мне очень нравился Дэнни.

— Почему? Внезапная близость?

Как будто этого мало. У людей, которые редко летают, невозможные представления. А что мы должны были делать — заняться любовью в проходе меж кресел? Или кормить друг друга орехами?

— Сомневаюсь, что для скорби нужно подыскивать оправдание, — говорю я. По ту сторону прохода есть свободные места.

— Да, он был стопроцентным геем, — отвечает Аллен. — В отличие от меня. Я — наполовину. По пятницам и субботам, только в крупных городах. Никакого анала. Только оральный секс. Не то что Дэнни. Он обычно требовал всю программу. Целиком.

Я пересаживаюсь.

Каждая крупная корпорация имеет свою фирменную услугу; в случае с гостиницами сети «Мариотт» это — помочь гостям исчезнуть. Неопределенная планировка, среднестатистический сервис, комнатная температура во всем. Ты исчезаешь, сливаешься с ковровым покрытием, на котором незаметны пятна, с картинами, которые успокаивают, даже если у тебя нестерпимо болит спина. И ты не скучаешь — вот в чем великое открытие «Мариотта». Невидимость — идеальный отдых. Не нужно более беспокоиться о своей роли, своем месте. Отдыхай, накрывшись волшебным плащом. Не беспокойся, мы всего лишь скрываем твое лицо. Оно не понадобится тебе, пока ты здесь, — вот квитанция на получение. Ничего страшного, если потеряешь.

И все-таки я удивлен, что Дуайт остановился здесь. Он из тех людей, которые всячески лелеют свой блестящий имидж. Я прихожу на ланч пятнадцатью минутами раньше, оставив вещи в «Компас клаб» в ожидании рейса в Лас-Вегас, сажусь в кресло, из котоporo видны лифты, просматриваю бесплатный экземпляр «ЮЭсЭй тудэй» и стараюсь не думать о той ночи, которую Дэнни провел в «Хомстеде», будучи трупом, — его мертвое тело продолжало потреблять блага, точно так же, как, говорят, у покойников растут ногти. Он умер при включенном телевизоре? Сколькими одеялами он был укрыт? Статья в газете написана так, что я могу думать о Дэнни, одновременно ухватывая суть читаемого. Это гениально и достойно «Мариотта». Сколько раз у Дэнни звонил телефон? Покойтесь с миром, сэр. Судя по всему, я был вашим лучшим другом.

Я обдумываю стратегию грядущей беседы с Дуайтом. Больше не буду разыгрывать неудачника и мальчика для битья. Как говорят у нас в КСУ, цени себя так, как, по твоим представлениям, тебя должны оценить на рынке, и если запросы не соответствуют ожиданиям, делай скидки, но считая это единовременной распродажей, а не финальной ликвидацией. В десять я откладываю газету и наблюдаю за лифтами, по старинке убежденный в том, что увидеть нужного человека, прежде чем он увидит тебя, — это преимущество. Бизнес состоит из народной мудрости, пещерной, темной, масонской, и лучшие консультанты — настоящие шаманы, которые рассеивают вокруг себя знание, точно волшебный порошок. Трижды назови клиента по имени в течение первых пяти минут общения. Три раза, не четыре. Вовсе не обязательно увидеть начищенные ботинки, чтобы ощутить их присутствие.

Каждый раз из лифта появляются люди, не имеющие для меня никакой ценности, и через десять минут хищного высматривания жертвы я оборачиваюсь в сторону регистрационной стойки и гадаю, действительно ли Дуайт здесь. Разумеется, он немедленно возникает и хлопает меня по плечу — этот колдун меня обставил.

— Вот мы и встретились. — Дуайт застал меня сидя, я с постыдной неловкостью поднимаюсь и пожимаю руку, которая кажется бесплотной и не оставляет после себя никакого ощущения.