Мне его подарили! Дом- портал

Но какое же чудо, что я наконец остался один. Могу сам собой распоряжаться, вновь ощущать себя человеком. Мне дозволено пользоваться посудой, мебелью, да чем угодно. Для невольника это счастье. Для аристократа – привычная жизнь. И сегодняшнюю ночь я намерен провести с толком - сытно поесть, используя все то, чего был лишен - стол, стул, посуду, приборы. Затем посижу у камина. Я непременно его разожгу, мышь все одно предстоит сжечь, чтоб снять чары с нее и с того человека, на которого их перекинули. Потом устроюсь в своей каморке, вытянусь во весь рост на чистом белье. Как же давно я не мог это себе позволить!

Завтрашним утром я искупаюсь, смою с себя пыль дороги, дурные мысли, тревоги. А затем попытаюсь поговорить с эльтем. Мне кажется, Диинаэ выслушает меня. Она добра, честна, справедлива. Надеюсь, я не обманываюсь. Хоть птицу, но даст отправить отцу. Уверен, все еще сложится и рабом я пробуду недолго. Если я не интересен эльтем, как гаремный раб, то... Я смогу дать хороший выкуп за свою свободу, когда ошибка, по которой я оказался на эшафоте, а затем и в рабстве, вскроется.

– Диинаэ!
– пробормотал я.

Боюсь, эльтем сочла меня тупым, и именно поэтому не разозлилась на то, как я произношу ее имя. Что ж, в чем-то она права. И боюсь, ей скоро надоест меня поправлять. Да мне и самому стыдно называть ее неправильно. Ничего, научусь. И соловиную трель повторит можно. А уж имя прекрасной эльфийки – тем более.

Я прошел в столовую, распахнул буфет. Неподобающий возглас так и замер у меня в горле. Я тряхнул головой, помогло не особо. На верхней полке буфета так и остался стоять полный тяжеленный сервиз, искусно выточенный из рога черного единорога.

Плошки, тарелки, блюдца, миски. Инкрустация белым золотом и драконовой чешуей, той, что взята с кончика хвоста. Я потер глаза ладонью, словно закрылся от сияния невиданного чуда. Даже мой отец не способен приобрести подобное. В его замке из черного рога выточен только кончик пера, и тот хранится в шкатулке с особым почетом.

А здесь его столько! И трудились над этим сервизом точно не руки людей. Узоры напоминают древние руны, овеянные магией прошлых тысячелетий. Выпуклые, все ещё полные света, фигуры, в них вставлены невиданные цветы из кусков чешуи. Они все больше наполняются жизнью под моим взглядом. Чудится, будто змея вот-вот поползет, а бабочка уже почти распахнула свои крылья. Сервиз оживает, наполняется тенями. Я знаю, так и должно быть. Только ни разу в жизни не видел подобного. Во время трапезы каждая фигура отлепится от своего места, оживет, чтоб к концу ужина вновь стать частью узора.

Бережно, будто святыню, я достал тарелку и кубок. Эта ночь, этот вечер станут принадлежать мне. Я проведу их с толком. Только тот, чьи обнаженные ноги касались эшафота, сколоченного из грубой доски, знают, как высоко ценится каждое мгновение жизни, как дорого стоят вода, хлеб, уют теплого дома, возможность присесть на стул, а не на землю, право вдыхать полной грудью. Буквально каждое мгновение жизни.

Я расставил посуду на столе, к черному рогу в самый раз подошли приборы, выточенные из кости. Беловато-кремовые, покрытые от начала и до конца тончайшим узором. Невероятная красота.

Не стал долго ждать, готовить что-то особое. Слишком устал, слишком долог был путь, пройденный мною. Просто обжарил кусок мяса на каменной сковороде, к нему нарезал несколько персиков. Даже в сад за ароматными травами выглянуть не рискнул. Все потом, сегодня я просто хочу вытянуть ноги, дать себе насладиться отдыхом в этом почти заброшенном особняке. Подумав, водрузил на стол единственную свечу в высоком подсвечнике. Думаю, эльтем не станет возражать, если я потрачу совсем немного воска. Жаль, моей собственной магией воспользоваться не удалось, чтоб зажечь фитилек. Пришлось искать огниво.

За окном отцветал закат дня, наполнившего мою душу кошмаром и унижением. Какое счастье, что все осталось позади. Кто знает, что приготовит мне следующий день. Но пока я могу наслаждаться переходом одного дня в другой, чудным вечером.

Я медленно ел, получая удовольствие от вкуса каждого кусочка, смакуя сочное мясо. Сладковатые персики растворялись на языке. Таинственные фигуры древнего узора ожили, порхали над блюдом, мерцали в блеске свечи. И простая вода из кувшина нисколько не портила впечатление от моей трапезы, в кубке она и вовсе засверкала, наполнилась силой, чтобы передать ее мне. Надо же, эльтем и здесь позаботилась о своем невольнике, принесла воду.

Я с сожалением вспоминал того эльфа, которого увели с рынка первым. Как он теперь? Обходятся ли с ним хорошо? Повезёт, если я вскоре смогу выкупить этого парня.Тьма почти окутала сад, в доме неспешно начали разгораться огоньки светлячков, пугая домашнюю тьму, изгоняя ее в углы, под шкафы, мороча меня самого тенями.

Пирог я разрезал сразу на несколько ломтиков и улыбнулся невольно. Звёздочки фиолетовой тыквы показались мне приветом от матери, неизменно добрым знаком. Она так их любила, эти презираемые в замке плоды. Дешевые, простые по вкусу, разве что немного сладковатые, но такие красивые. Помню, как отец удивлялся выбору жены.Яблоки, вишня, зеленые половинки крохотных мандаринов особого сорта - целая феерия вкусов и запахов. Не совсем понимаю, почему второй такой же точно пирог эльтем забрала с собой? Быть может, в том доме у нее есть один или несколько других рабов? Подумать о том, чтобы положить такой простой, хоть и вкусный пирог, на господский стол, невозможно.

Я составил пустую посуду в раковину, поверх положил кусочек мха и тоненькой струйкой выпустил воду из крана. Надеюсь, мох разрастется не слишком сильно.Дохлую мышь стряхнул на один из сухих листьев, в которые изначально был завернут пирог. Нельзя брать в голые руки то, на что были наведены черные чары чужого колдовства – оно может прилипнуть.

Со всей возможной осторожностью я сложил по середине камина небольшой костерок, подобный тем, которые складывают колдуньи в лесу. Вознес короткую молитву богам и водрузил сверху чахлое тельце. Вмиг от него поднялся столб чёрного дыма, посыпались искры. Повезло, тяга в трубе достаточно сильная и дым на меня не попал. Не ожидал, что на эту крохотную мумию наложено столько всего.

Я вернулся в кухню, переложил разросшийся мох обратно в вазу, к утру он подсохнет. Его стало больше, но ненамного. Главное, что посуда отмылась до блеска. Бережно я отнес ее обратно в буфет и поплотней прикрыл дверцу. Одна мысль все никак не давала мне покоя – кто всё-таки разбил вазу, которая стояла перед камином. Я точно этого не делал, кроме меня и эльтем в особняке нет ни души. Не удивительно, что госпожа не поверила в то, что ее раб невиновен. Может быть, здесь завелось привидение? Я внутренне напрягся и тут же одернул себя. Нет же, никаких привидений в доме быть не может. Наверняка еще сама Эрта Форей наложила на свой особняк защитные чары. Впрочем, как знать. Сама дроу никого не боялась, точно так же, как и ее внучка, ни живых не мёртвых. Но должна же она была проявить заботу о своём гареме. Столько комнат было выделено для тех мужчин, столько дорогих вещей для них приобреталось. Я вновь сглотнул, формы особых артефактов особенно врезались в память. Боюсь, я не хочу узнать, как именно можно использовать самые оригинальные их них.

Я потряс головой, чтоб отделаться от этих мыслей. Смешно бояться того, что вряд ли случится. Нужно дать себе время на отдых и сон. Подошел к камину, наслаждаясь тем, как вспыхивают светлячки, озаряя мой путь, и тут же гаснут, стоит мне пройти дальше.Мумия все горела в камине. Я немного замялся, но все же решил устроиться в кресле неподалеку. Подобрал под себя ноги, совсем так, как в детстве, когда рядом со мной была моя бездумная мать, и задремал. Сны приходят ко мне не часто. Но теперь я увидел маму. Воровка сидела на берегу озера, в ее руках были бусы из черных шерлов. Мамины пальцы без всякого удовольствия перебирали их, прокручивая вокруг тонкой ниточки.