Мне не нравится конец!

– Что же ты так со своей «лучшей подругой»? – улыбнувшись, спросил Тхэ Гён. – Не грубовато ли? Вы же почти «сестрички»!

– Думай, что хочешь! – повысила голос Ю Хе И. – Когда мы на публике, открывай передо мной двери и провожай до дома. Если скажу понести сумочку, понесёшь ведь?

Да уж, делать нечего. Ю Хе И угрожает многим. Тхэ Гён прекрасно это понимает, поэтому развернулся в сторону машины девушки и направился к ней. Правда, пройдя пару метров, обернулся, взглядом спрашивая – «Ты идешь?». Пока Ю Хе И находилась ко мне спиной, я указала на неё пальцем, а потом, воткнув два пальца себе в шею, закатила глаза и вывалила изо рта язык, показывая, что я про всё это думаю. Лучше уж умереть!

Парень усмехнулся и кивнул, прекрасно меня понимая, после чего продолжил путь к машине. Ю Хе И, правда, ещё несколько раз смотрела то на меня, то на солиста, удивлённо хлопая глазами, но потом всё же побежала за Тхэ Гёном, так как стала отставать.

– Э? А куда ушёл Тхэ Гён? – услышала я голос Ми Нам за спиной. – Это он с Ю Хэ И? Нам без него домой возвращаться?

– Думаю, да, – вздохнула я. – Ладно, – я подошла к девушке и взяла её под руку. – Пошли вещи собирать и валить до дому. Хотя… подбросьте меня в студию.

– Зачем? – удивилась Ми Нам. – Там же сейчас никого нет. Одна будешь в целом здании.

– Это и к лучшему, – заключила я, направляясь на съёмочную площадку. – Это и к лучшему…

4.

Скажу честно, после съёмок клипа, я приехала в студию лишь для того, чтобы позаниматься. Всё же как не крути, меня задели упрёки того, что я «толстая», хотя это вовсе не так! Просто… я другая. Но… что есть, то есть. Психологически мне было неприятно, и я решила изнурить себя до седьмого пота, чтобы успокоиться.

Музыка была то ритмичной, заставляя моё сердце биться с сумасшедшей скоростью, то медленной и мелодичной. Тогда я позволяла телу расслабиться и просто занималась растяжкой. Танцы, пожалуй, первое, что пришло мне на ум. В тренажёрный зал мне идти не хотелось. Публика, да и сплетни… утомительно. А в студии никого нет, да и тренажёрных залов предостаточно. Почему бы не воспользоваться?

Не знаю, сколько я тренировалась. Помню только, что мышцы уже ныли от нагрузок, требуя немедленно дать передохнуть. За окном уже стемнело, и я подумала, что это неплохая причина закругляться. В принципе, о том, что кто-то будет волноваться обо мне, я не думала. Ми Нам предупредила, а если будут искать, то и телефон есть.

Я приняла душ, смывая всю усталость, а после решила перекусить, вот только терминал с перекусом, что всегда был полон на верхнем этаже, сегодня был пуст и выключен. Э? Ну что за облом? Придётся спускаться вниз, хотя в терминале на первом этаже имеется только минеральная вода. Сильно не наешься. Хотя… возможно, мне стоит прекратить много есть. Поменять свой рацион. Употреблять больше фруктов и овощей… Эх…

– Как ты посмел унизить меня? – услышала я со стороны двора студии.

Это что ещё за полуночники? Я думала, что нахожусь тут одна. Спрятавшись в тени ближайшего столба, пригляделась. Да это же Мо Хва Ран и Хван Тхе Гён! Стоп, я знаю эту сцену. О нет! Неужели сегодня? Чёрт-чёрт-чёрт! Что же делать? Что же мне делать? Как мне быть? Я совсем вымоталась за последние дни и забыла, что сегодня у Тхэ Гёна день рождение, который он скрывает ото всех.

Но больше всего меня пугает сцена свидетелем, которой я сейчас стану. Может… уйти? Нет. Поздно. Выход блокирован ими же. Если сейчас вылезу, то меня заметят, и я только всё осложню.

– Ты так возмущена, что даже не поленилась придти сюда? – усмехнулся Тхэ Гён. – Как я понял, ты больше не боишься, что все узнают.

– Верно, – бросила женщина. – Больше не боюсь. Что мне терять? Честно говоря, я подумываю объявить, что ты мой сын. Тогда на нас обратят больше внимания, – на это Тхэ Гён удивленно посмотрел на свою мать. Неужели она на это пойдёт? Столько лет стыдилась его и прятала, а теперь так просто всем всё расскажет? – Что? – усмехнулась Хва Ран. – Теперь боишься?

Парень ничего не сказал. Он был в шоке. Его мать шантажирует его тем, что признает себя его матерью. Как это вообще можно принять нормально?

– Не хочу, чтобы записанная заново мною песня осталась незамеченной, – продолжала женщина. – Хочу, чтобы весь мир обратил на неё внимание и услышал её. Для этого мне нужен ты.

– Ха, значит, теперь тебе нужен именно я, – с грустью усмехнулся Тхэ Гён. – Как я уже говорил, сейчас я занят другими песнями, и…

– Другими песнями? – вскрикнула Мо Хва Ран. – Я тебя умоляю! И для кого ты пишешь? Для этой новой никому не известной певицы? У неё даже имя какое-то… деревенское… Ах, да, Кошка! Ну, ты с детства имел слабость к разным мелким грязным существам. То щенка подбирал с улицы, то затрёпанного котёнка. Теперь, вроде, вырос, а глупые привычки остались. Отец совершенно не воспитывал тебя!

– Вот как? – губы Тхэ Гёна улыбались, но вот в глазах я видела грань душеной боли, которая вот-вот будет нарушена. – А знаешь, ты права. Как и в детстве нашёл котёнка и теперь вожусь с ним. Вот только мяуканье этого зверька, мне намного приятнее, чем твоё карканье.

– Не смей со мной так разговаривать! – крикнула Мо Хва Ран.

– Ты так сильно любишь его? – спросил парень. – Автора этой песни, – Хва Ран молчала. – Значит, ты бросила меня из-за любви к нему?

– Не смей! – пригрозила женщина. – Это самое дорогое, что у меня было!

– И самое ужасное, что было у меня, – заметил Тхэ Гён. – Я пойду, – после этих слов солист направился в сторону входа в студию, однако Мо Хва Ран не собиралась сдаваться:

– Но я дала тебе жизнь! – Тхэ Гён остановился. – В тот день, когда родила тебя… я потеряла того, кого любила. Конечно, сейчас ты думаешь, как мать могла бросить тебя? Но когда я потеряла того, кто был мне так дорог… мне было хуже, чем тебе. Твоё рождение позволяет сохранить эту любовь… в моих воспоминаниях.

Это было последней каплей. Тхэ Гён больше не был в состоянии сохранять ту ледяную стену, что выстраивал вокруг себя годами. Родная мать сказала ему, что, по сути, не желала, чтобы он рождался. Глаза наполнились слезами, но голос всё ещё был ровным.

– Ты утверждаешь, что родила меня. Тогда… потрудись, по крайней мере, запомнить день, когда это случилось.

– Неужели сегодня? – удивилась Мо Хва Ран, так, словно забыла посуду помыть. Всё так просто. Она правда его мать? Или до последнего дня живёт лишь тем, что жалеет себя?

Тхэ Гён не ответил на её вопрос, а, повернувшись, ушёл, оставив женщину одну с негодованием осознавать сегодняшний разговор. Боже, как же мне хотелось выбежать и хорошенько врезать этой женщине. Как она может говорить о любви, если никогда в жизни никого кроме себя не любила? И словами так жестоко уничтожать того, кто любит её только потому, что она есть.

Развернувшись, я побежала в студию, за Тхэ Гёном, но в тот момент, когда нашла его – замерла. Как мне поступить? Вот он, сидит на полу около стенки в темноте, сдерживая голос, но не в состоянии унять слёзы. Стоит ли мне подойти к нему? Тогда он поймёт, что я всё слышала и, возможно, больше никогда не заговорит со мной. Испугается того, что я увидела его слабость. Но… мне его просто так оставить? Я… не могу так поступить.

– Кэт… – неожиданно произнёс Тхэ Гён, что сбило меня с толку. – Ты ведь здесь? – Хван Тхэ Гён не видит меня и не слышит. Он даже не до конца уверен в том, что я тут. Нет, он точно уверен, что меня тут нет. Это скорее… просьба? Желание? Мольба? – Кэт… прошу…