Мне нравится обманами обмен

23 Глазами слушай и вознагради

Плохой актер внезапно онемел От страха перед зрителем почетным. Слабеет так случайно гордый лев От преизбытка ярости и мощи. И я не в состоянии сказать Тех нежных слов, что ты услышать хочешь. Сдается мне, что непосильна кладь, И что любовь меня раздавит мощью. Я на страницах книг красноречив. В них сердце говорит. Ему доверься. Язык неповоротливый молчит. Награды просит любящее сердце. Немотствует любовь, но жар в груди. Глазами слушай. И вознагради.

24 Отныне в мастерской моей груди

Глаза мои, тебя облюбовав, Портрет твой прямо в сердце разместили. Мое же тело, рамою вмиг став, Нашло портрету фон и перспективу Отныне в мастерской моей груди. Глаза твои в ней окна застеклили. Лишь я, художник, знаю, как войти. И вот уже я раб и повелитель. Глаза глазам полезны. Посуди: Мои глаза ее здесь приютили. Ее же – окна из моей груди. Чтоб Солнце утром «Здравствуй» говорило. Искусству глаз не верь на сто процентов: Рисуют, что хотят, не зная сердца.

25 Забила на меня моя планида

Забила на меня моя планида. Ни почестей, ни званий, ни наград. Но жалуюсь я только лишь для вида. Признаться, я регалиям не рад. Другие, в соответствии с почетом, Как ноготки, расслабили тиски, Бутоны раскрывая безотчетно, Под Солнцем растопырив лепестки. Однажды претерпевши неудачу, Любители чинов, наград, хвалы В немилости от власти Предержащих На грудь роняют головы свои. А я живу любовью настоящей И не желаю тварью быть дрожащей.

26 Пишу тебе, о лорд любви моей

В моем посланье, полном преклоненья, Пишу тебе, о лорд моей любви, Не для того, чтоб выявить уменье Словами мысли выразить свои. Письмо мое – любовное посланье. Живу в тоске, пишу издалека. Но я добьюсь монаршего признанья, Хотя меж нами пропасть велика. До той поры, пока моя планида Нежданно милосердие явит, И стать мою потрепаного вида Одеждой знатною вознаградит. И лишь когда на равных становлюсь, Признаюсь вслух, что я тебя люблю.

27 Устав с дороги, думаю о сне

Устав с дороги, думаю о сне. Вернуть бы силы и забыть тревоги. Но голова не даст покоя мне. С разбитым сердцем встану я в итоге. …Фантазии и чувства налегке В паломничество тронулись к любимой. Ведут они меня на поводке К живой иконе, словно пилигрима. И снится мне, сказал я, наконец: «Я думал, что не вынесу разлуки…» Но гаснет лик… Куда же ты, беглец? И день, и ночь приносят только муки. Так, изнуренный, устаю тобою. Днем – бренным телом, ночью – головою.

28 И новый день продлит мои печали

О, как вернуться в прежние устои! Совсем недавно я счастливым был. Все тяжбы дня лечил ночной порою, А нынче я утратил этот тыл. Хоть день и ночь враждуют меж собою, Сдружились, чтобы изводить меня. День изнуряет службою пустою, – Любовь теряешь, – шепчет ночь без сна. И день, и ночь, коварные, ревнуют, Что я тебя использую как свет. – Ему заменой, – в оправданье лгу я, — Когда Светил на небе вовсе нет… И в новый день, как в омут, я ныряю. И шепчет ночь, что я тебя теряю…

29 Когда забыт Фортуной и людьми

Когда забыт Фортуной и людьми, Наедине я с безотзывным небом, Молюсь и плачу. Горести одни В судьбе моей, бесславной и нелепой. Я не имею редкой красоты, Не одарен надеждою и верой, В искусстве не достиг я высоты, Таланта нет великого, наверно. И, обессилев от душевных мук, Я вызываю твой прекрасный образ. Судьбу свою уже я не кляну И прочь гоню уныние и горесть. К чему мне почести, признание вельможей? Что может быть любви твоей дороже?

30 Зачем в бреду за бедами иду

О, суд безмолвных и заветных мыслей! Воспоминаний неизбывный прах. О людях, на которых я молился. И о своих пожизненных врагах. Оплакивал друзей своих умерших, И раны сердца зря я бередил. Любовью их уже не отогреться. Как жаль, что ничего я не забыл! …Зачем в бреду за бедами иду, Теченье лет бессильно созерцая? Мне память, вроде, недруг и недуг. И бреду нету ни конца, ни края. Призвав тебя, я успокоюсь вновь. Меня опять спасла твоя любовь.

31 Мне грудь твоя – элизиум сердец

Мне грудь твоя – элизиум сердец. Я думал, что мертвы они… О, нет! Опять ко мне вернулись, наконец. В живой душе нашел я их венец. Любовь друзей, унесших мир с собой, Из глаз моих взяла слезами дань… – Проценты мертвых… И лишений боль Я в грудь твою невольно передал. В тебе одной любовь погребена, Трофеи всех возлюбленных друзей. Отныне ты – владелица одна Всего меня… В тебе – весь мой удел. Любимых лиц в тебе я вижу ряд. Ты вместе с ними. Как же я богат!

32 Я позову тебя не на погост

Да будет этот день благословен, Когда меня косою время скосит. Тебе, Друг мой, достанется не тлен — Стихов моих мерцающая россыпь. И я надеюсь, ты их перечтешь. Не потому, что ты стихов любитель. Я позову тебя не на погост, А в мир Любви, где Друг я и учитель. Быть может, новоявленный поэт Окажется понятнее и лучше, Но я в тебе такой оставил свет, Что мне дано и радовать, и мучить. Хоть волен ты других приобрести, В моих – любовь, а в прочих – новый стиль.

33 Не верь алхимии закатной

От Солнца пристального взгляда Преобразились склоны гор… И засветились водопады. И алый мак в траве расцвел. Но облаков каскад ползучий Закрыл лазоревую высь… …И я от морока очнулся, Поскольку звезды не сошлись. Сиянье лоб мой озарило, Готов любви благоволить. Но ты сказала, что не мил я Глазами… Надо ль говорить? Не верь алхимии закатной. И у земных светил есть пятна.