Мне снится дождь

– Ой, ёй! – Кролас провел ладонью по лицу, сверху вниз.

– Не рад? А нам, между прочим, подарки дарить будут. И угощение – бесплатно.

– Бесплатным бывает лишь сыр в мышеловке. И где будет этот праздничек? Когда начало?

– В кафе "Юбилей". В десять.

– Спасибочки, Зин!

Она ухмыльнулась. Кролас потихоньку осел в армчеар и достал из подлокотника пачку "Вечернего Ростова". Затем, мило пообщавшись с Зинкой на тему нескольких редакционных свежих сплетен, он спросил:

– Я выгляжу достаточно прилично для кафе?

– Гм… Как тебе сказать? Цвет лица – зеленоватый, подглазники на полфейса… Щетина приличная. Но, для журналиста вид вполне сносен, если сделаешь морду тяпочкой. Да, и ещё: не вздумай круто одеться – станут меньше платить. Господа сверху не любят, когда люди нашего ранга имеют собственное мнение, но это еще могут простить. А вот, когда они одеваются круче, чем они сами… Это – можно сказать, криминал. Блистать можно только на котурнах. Ну… исключение иногда делается. Но, только для эффектных молодых журналисточек, нередко имеющих знатных спонсоров (при этих словах Зинка состроила глазки и поправила волосы).

– Шуточки у тебя… Так, что: повседневные джинсы и журналистский жилет сойдут?

– Ага. Твой жилет прокатит. С большущими такими карманами. Бутерброды в них прятать про запас… Жду у входа, в десять! – после этих советов, она эффектно пропала с экрана телекса, послав Иоганну воздушный поцелуй и оставив на экране свои губы крупным планом.

Через пару минут Кролас набрал Дорга.

Драгомирушка всплыл на экране телекса, мягко говоря, в помятом состоянии и весьма расстроенных чувствах. На звонок он отреагировал мрачно: решил, что Кролас собирается над ним сочувствующе издеваться, после его-то похождений в «Душистой акации». Но Иоганн просто сообщил Доргу о надвигающемся на них юбилее. Тот о нем, по всей видимости, тоже забыл напрочь, поскольку тут же взвился из армчеара, как ужаленный.

– Благодарю, друже! – отсалютовал он. – Давай встретимся минут через двадцать около метро "Юбилейная", я разом постараюсь привести себя в состояние зеленого огурчика с помощью кока-колы – она хорошо снимает похмелье посредством детальнейшей переработки всего, что попало в организм. Постараюсь кратчайше достигнуть благолепия в мыслях. Вместе появимся, друже, перед взором нашего шефа. Дабы не пилил он нас поодиночке в темную, а меня не доставал в особенности, в связи с последней моей провинностью. В общем, если полез в кузов – назовись груздем, – Дорг неопределенно манул пухлой ручкой, и смазался с экрана. Оставив заставкой на экране Ростовский Собор.

Кролас и сам был не против заявиться на юбилей не один, а в компании с Доргом и Зинкой. «Сделаем вид, что мы трепетно ожидали этого великого дня… А слегка припозднились лишь в связи с тем, что долго прихорашивались, и договорились ввалиться на сабантуй любезным сердцу альянсом», – подумал он и спросил врана:

– Ты хочешь пойти со мной или останешься дома?

– Пойду, – ответил вран, посматривая лукаво. – Только, надоело в кармане. Я просто постараюсь быть невидимкой. Буду сидеть, застыв на твоем левом плече. А ты кидай мне туда пищу. Я поймаю. Хотя и буду невидим и нем, как рыба. Не буду ни на что реагир-ровать. Люди будут разные. Это опасно. Кр-роме того, у меня непр-риятная новость.

– Какая?

– Ночью, когда все спали, я воспользовался отсутствием под землёй блокировки и нащупал «усики» Тар-раканова. Он интер-ресуется именно Линдой. Боюсь, её уже сцапали. И тобой он интересовался в связи с ней… Быть может, даже твоё задание написать про Линду – его работа. Внушил такую блажь твоему шефу…Чтобы её нашли газетчики.

– Подожди…Какой такой блокировки? Какого Тар-раканова? – спросил Иоганн, от неожиданности выговорив фамилию с интонацией врана.

– Того самого. Который раньше проверял твои файлы. Рылся в твоей черепной коробке. Он – профессор института нейр-ролингвистического пр-рограммирования… Но твоя статья, что вышла вчера, зато смешала карты серым. Они любят оставаться в тени. А теперь у подъезда Линды – сотни поклонников. И ребята из торговцев, подосланные её дядей, тоже бдят неусыпно. И потому, Линда для серых стала недоступна. Но ей интер-ресуется ещё и Тар-раканов. А он – очень хитр-рый фрукт. Заинтересовался он и Линдой, и всеми, кто с ней знаком. Тар-раканов может провернуть, если уже не провернул, какую-нибудь гадость.

– Зачем ему Линда?

– Трудно сказать. Он псих. Хочет властвовать умами. Остер-регайся. На юбилее, возможно, будут его люди. Или – он сам, – ответил вран. – Тар-раканов знает, что ты встречался с Линдой. Пр-рочел интервью в газете, скорее всего.

Глава 9. Юбилей и информтека

Кролас спускался на эскалаторе к станции метро "Юбилейная", и всю краткую дорогу думал о словах врана. Его новый странный друг, несомненно, знал о городе гораздо больше, чем он сам. «Кто эти серые? Толком, кроме страшилок и городских легенд, я о них ничего не знаю. И что за Тараканов, чем занимается его институт? И какие у него отношения с серыми?» Не долго думая, Кролас решил довериться во всем врану. Его указаниям. Тенгу как бы стал уже частью него самого… Его советчиком и другом.

У метро "Юбилейная" стоял принаряженный Дорг, тщательно нафабренный.

– Эк нарумянился… Как памперсная дива, в поисках вечерних приключений выходящая на Садовую, – тихо, еще на подходе, прокомментировал Кролас.

–Зачем? – спросил вран. – Нетр-радиционная ор-риентация?

– Нет… Просто, чтобы некоторые синеватости лица, после вчерашних похождений в «Белой акации», были не так заметны, – констатировал Иоганн. – А ещё, надушился… Чтобы заглушить стойкий запах сивухи. И, по всей осязаемости, Дорогуша вылил на себя целый флакон "Цветочных ароматов Ростова".

Кролас подошел к Доргу, они поздоровались. И Дорг, непривычно немногословный, потащил коллегу к "Юбилею". У подножия лестницы, он остановился и слегка замялся.

– Пойдем, друже, вкусим! – промямлил он, наконец. – Бесплатно… Впрочем, бесплатно бывает только уксус на халяву.

Дорг любил, как он выражался, «русские поговорки – кладезь мудрости». Вставлял их к месту и не очень. И при этом всегда важно поднимал вверх указательный палец. Сейчас он так и застыл с этим, поднятым вверх, пальцем, едва докончив фразу. Поскольку увидел, что у дверей заведения, наверху лестницы из разноцветного пластбетона, в позе манекенщицы торчала Зинка. В том самом платье с сеточкой, которое уже успел оценить Кролас, общаясь с коллегой по телексу.

Зинка теперь маячила рядом с профоргом, Ангелиной Дмитриевной Аграфёновой, дамой с круглой рябой физиономией и в декольтированном платье болотно-зеленого цвета. Сбоку к ним только что, подбежав чуть раньше, пристроился долговязый Семён, обозреватель спортивных новостей.

Дорг и Кролас присоединились к коллегам, а вскоре после них подошла и вульгарная, ярко накрашенная дама. Которая обозревала всякие постельные гадости в рубрике "Скандалы". Иоганн мысленно называл её просто: "жаба". Но кто-то из её высокомудрых родителей соизволил назвать дочь Клеопатрой.

Клеопатра, как только поздоровалась со всеми, безбожно и неприкрыто закурила какую-то совершенно бронебойную гадость.

«Кажется, наркосигареты "Санкайф", – с отвращением унюхал Кролас.

– Клёпушка! Ты сегодня просто неотразима! – подольстился к «жабе» Дорг, беря её под руку. Та недовольно фыркнула и хотела отстраниться, но Дорг игриво добавил:

– Чего от меня нос воротишь? Думаешь, я нынче не в чести? А кто ещё претендует на роль твоего кавалера? Ау! Так-то. На безрыбье и рак – щука! Дареному коту в мешке в зубы не смотрят! (Дорг снова щегольнул знанием русских поговорок).