Мне жаль тебя, герцог!

— Хитрость — хитростью, а сила — силой! — угрюмо сказал Иоганн. — Я боюсь тут каких-нибудь внезапных подвохов!

— Что ты этим хочешь сказать?

— А то, что вчера под видом гадалки во дворец приходила какая-то француженка и беседовала с принцессой и Юлианой!

— Глупости! Ты не знаешь женщин, Иоганн! Они очень падки на всякого рода гадания! Покойная императрица тоже любила гадателей с тех пор, как оправдалось, казавшееся сначала невозможным предсказание одного из них, что она займет императорский престол.

— Да, но эта гадалка мне не нравится! Уж что-то она очень таинственна!

— Все гадалки таинственные, уж таково их ремесло.

— Но эта тщательно скрывает свое местожительство!

— Да разве трудно было выследить ее? Или ты не догадался послать за ней верного человека?

— Конечно послал, но этот осел Станислав оказался на этот раз неисправным и потерял все следы.

В другой раз такое сообщение вызвало бы приступ вспыльчивости у герцога, но сегодня он был в духе и потому только рассмеялся.

— Как же это он потерял их?

— Да кто его знает? Наплел какую-то околесицу! Одно несомненно, что он выпил! Пришел ко мне, потребовал людей, чтобы захватить в трактире человека, оставленного им там будто бы сонным, а когда туда пришли, то оказалось, что никакого человека там и нет!

— Твой Станислав, очевидно, соврал!

— Очень может быть. Но не в нем дело, вся суть в этой гадалке. Надо во что бы то ни стало узнать, что она говорила принцессе. Очевидно, это она придала смелости ей, а если это так, то, значит, что та гадалка была подослана и, очевидно, существует кто-то, желающий руководить принцессой против вас.

— Но кто же это может быть?

— Кто его знает? Остерман, Миних…

— Да ведь они же — немцы, и я объяснил им, что они сильны лишь до тех пор, пока мы все трое вместе!

— Ну я не знаю, герцог, может быть, и иной кто-нибудь!

— Иного никого нет и не может быть. Все это — вздор! Недоставало еще того, чтобы мне нужно было бы бояться какой-то там гадалки!

— Всегда надо бояться того, что неизвестно, а я докладываю вам, что мы этой гадалки еще не нашли.

— Перебрать всех гадалок в Петербурге!

— Да я-то вот думаю, что на самом деле то была не гадалка; ведь обыкновенной ворожее нет основания скрывать свой адрес, когда ее зовут во дворец. Напротив, этого довольно, чтобы все фрейлины и придворные дамы стали бы обращаться к ней за советами. Поэтому настоящей гадалке, существующей своим ремеслом, важно, чтобы ее имя стало как можно шире известно и чтобы все знали адрес, где она живет.

— Да что ты пристал ко мне с этой своей гадалкой! У меня заботы есть гораздо более важные!

— А я, как говорю вам, чувствую, что это важнее всего!

— Вовсе нет! Подай мне перчатки и шляпу. Карета подана?

— Ждет у подъезда. Далеко изволите ехать?

— В Зимний дворец, к принцессе.

— Вместо того, чтобы арестовать ее?

— Ах, Иоганн, я уже сказал тебе, что там, где действует человеческий ум, сила не нужна. Поверь мне, я слишком хорошо знаю сердце женщины, чтобы справиться с такой принцессой, как Анна Леопольдовна! У меня есть против нее оружие!

Герцог взял шляпу, перчатки и быстрыми шагами направился к выходу.

Иоганн посмотрел ему вслед и покачал головой. Он именно только чутьем, но зато совершенно определенно, чувствовал, что герцог, которому он служил уже тогда, когда тот был еще простым Биреном, дошел до того предела высоты, с которого для него начнется падение. И, злой, со стиснутыми зубами, Иоганн вышел из кабинета герцога.

В коридоре его поджидал Станислав.

— Что, нашли где-нибудь? — спросил его Иоганн.

— Да нет же, пане Иоганн! Я пришел еще раз уверить вас в том, что я совершенно ни в чем не виноват! Я же чрезвычайно ловко всыпал ему сонный порошок, тот самый, который…

Иоганн сделал нетерпеливое движение рукой.

— …и он, — быстро стал продолжать Станислав, — отлично выпил вино с порошком, ничего не заметив, и почти тут же заснул.

— Я это слышал уже несколько раз!

— А потом его в трактире не оказалось. Приехал толстый молодой человек, узнал в нем своего товарища и увез его, а куда — неизвестно. Вот и все, что я смог узнать.

— И опять больше ничего?

— Но, пане Иоганн, что же вы хотите?

— Я вам вот что скажу, пан Станислав: если вся эта история не ваша выдумка, если господин, о котором вы рассказываете, в самом деле существует, то извольте его найти во что бы то ни стало! Или — я вам ручаюсь за это — через три дня вас вывезут из Петербурга!

— На родину? Но ведь на родине у меня никого нет! Я — бедный сирота, пан Иоганн!

— В Сибирь! — резко произнес Иоганн и хотел пройти дальше, но Венюжинский схватил его.

— Пане Иоганн! Выслушайте меня! Я клянусь вам, что найду этого человека, но только для розыска нужны деньги! Что же я без денег буду делать?

— Никаких денег я вам не дам! Довольно! — заключил Иоганн.

32 МИНИХ В НЕРЕШИМОСТИ

Если бы дело шло о сражении и о том, что делать и куда в данный момент послать войска и сколько их, Миних знал бы, что ему делать, и ни одной минуты не сомневался бы в том. На войне он не любил медлить, выжидать, а действовал всегда натиском и предупреждая неприятеля, вследствие чего всегда побеждал. Но там, на войне, не было женщины. С женщинами, когда не было войны, Миних тоже знал, как надо действовать, и знал, что здесь тоже нужна стремительность. Как же поступать с женщинами, когда они впутывались в дела, которые совершенно не знали, и он тоже не знал и оттого был в недоумении.

В том, что принцесса Анна переехала в Зимний дворец, он видел начало совершенно нового, но не мог быть уверен, насколько она окажется тверда в своих начинаниях. И Миних не знал, что ему делать: ехать ли в Зимний дворец или к герцогу Бирону.

По счастью, его выручил сын, который прискакал к нему из Зимнего дворца с известием, что герцог Бирон приехал туда, что самое лучшее старику Миниху тоже туда явиться, хотя бы для того, чтобы сразу увидеть и принцессу и Бирона.

Миних тотчас же поехал в Зимний дворец и увидел, что там пили шоколад, по-видимому очень мирно, принцесса, герцог Бирон, принц Антон и Юлиана Менгден. Герцог сидел, положив нога на ногу, блестя лакированными ботфортами и держа в руках фарфоровую саксонскую чашку с шоколадом. Он встретил Миниха улыбкой, показав свои белые и отлично сохранившиеся зубы. Принцесса имела такой вид, точно выкупалась в холодной воде, куда долго не решалась броситься, теперь сидела и думала: «Вот какова я!» Принц Антон удивленно смотрел вытаращенными глазами и относился к жене с некоторым подобострастием, порываясь даже привстать, когда хотел заговорить с ней. Однако она на него не обращала никакого внимания. Юлиана Менгден была откровенно весела и не стеснялась показать всем, чем могла, как она рада и счастлива. Поздоровавшись с Минихом, она по-родственному, как свояченица его сына, налила ему шоколаду и велела вертевшемуся здесь же арапчонку подать печенье.

По этой сцене и участникам в ней Миних смог сразу оценить положение: верх был на стороне принцессы, но вопрос о том, останется ли он за нею и в будущем, оставался открытым. Он решил сделать вид, что приехал к принцессе, так сказать, на поклон, но что он выйдет отсюда с герцогом вместе, чтобы не возбудить в том никаких подозрений.

Герцог оставался довольно долго, и когда он встал и начал прощаться, то Миних тоже поднялся. Принцесса не удерживала ни того, ни другого, она устала и хотела отдохнуть.