Мнемоскан
Шрифт:
Да чтоб тебе…
Я обнаружил, что заваливаюсь вперёд, совершенно утратив равновесие, и что плитки пола, цвет которых был новым для меня, и я даже не знал, как он называется, несутся мне прямо в лицо.
Портер поймал меня за руку и снова проставил вертикально.
— Похоже, нам ещё предстоит большая работа, — сказал он.
— Сюда, пожалуйста, мистер Салливан, — сказала доктор Киллиан.
Я подумал было о том, чтобы сбежать. Ну, то есть, что они могут мне сделать? Я хотел жить вечно, без висящей над моей головой судьбы худшей, чем смерть, но этого не будет. По крайней мере, не будет для этого
Таковы правила.
Правила? Лишь условия контракта, который я подписал.
Так что если бы я и правда сбежал…
Если я выбегу на улицу, в душную августовскую жару, сяду в свою машину и помчусь к себе домой, какие санкции за этим последуют?
Конечно, другой я рано или поздно тоже явится туда и захочет жить в этом доме как в своём.
Может быть, мы могли бы жить вместе. Как близнецы. Как горошины в стручке.
Но нет, так не получится. Подозреваю, что с этим нужно родиться. Жить с другим мной — но ведь я так чувствителен к тому, где что лежит, кроме того, он не будет спать ночами, занимаясь одному Богу известно, чем, пока я пытаюсь заснуть.
Нет. Нет, обратной дороги нет.
— Мистер Салливан? — снова сказала Киллиан со своим певучим ямайским акцентом. — Сюда, пожалуйста. — Я кивнул и позволил ей вывести меня в коридор, которого я раньше не видел. Пройдя немного по нему, мы очутились перед двустворчатой раздвижной дверью матового стекла. Киллиан дотронулась большим пальцем до контактной площадки сканера, и дверь раздвинулась. — Пришли, — сказала она. — Когда мы завершим сканирование остальных, водитель отвезёт вас в аэропорт.
Я кивнул.
— Вы знаете, я вам завидую, — сказала она. — Избавиться от… от всего. Вы не пожалеете, мистер Салливан. Верхний Эдем прекрасен.
— Вы там бывали? — спросил я.
— О, да, — ответила она. — Такой курорт, как этот, не открывают без подготовки. Мы репетировали две недели с руководством «Иммортекс» в качестве жильцов, чтобы убедиться, что всё организовано идеально.
— И?
— И у нас получилось. Вам там обязательно понравится.
— Да уж, — сказал я, отводя взгляд. Путей к отступлению не оставалось. — Не сомневаюсь в этом.
7
Я сидел в инвалидном кресле в кабинете доктора Портера, ожидая его возвращения. Как он сказал, я не первый мнемоскан, у которого возникли проблемы с ходьбой. Пусть так. Но я, вероятно, с большим, чем у большинства людей, на то основанием ненавидел инвалидные коляски — потому что именно на такой возили моего отца. Я пытался избежать этой участи, но всё равно к ней пришёл.
Но я не слишком из-за этого переживал. Возбуждение от моего нового тела и новых цветов, которые стали видеть мои глаза, переполняло меня настолько, что я едва осознавал тот факт, что оригинальный я в этот момент уже, должно быть, находится на пути к Луне. Я желал ему удачи. Но я не должен был о нём думать, и я честно старался этого не делать.
В некотором смысле, конечно, проще было того меня попросту отключить.
Интересный подбор слов: другой я был биологическим существом, в отличие от этого. Но «отключить» — именно в таком виде эта мысль пришла ко мне. В конце концов, вся
эта канитель с фешенебельным домом престарелых на обратной стороне Луны была бы излишней, если бы от оригинала избавлялись бы сразу же, как только в нём пропадает нужда.Но закон никогда бы такого не одобрил — даже канадский закон, не говоря уж о том, что к югу от границы. Да, я никогда не увижу своё другое «я», так что какая разница? Я — этот я, улучшенный, полноцветный Джейкоб Пол Салливан — был теперь истинным и единственным мной с этого момента и до конца времён.
Наконец вернулся Портер.
— Я привёл кое-кого, кто может вам помочь, — сказал он. — У нас, разумеется, есть лаборанты, которые могли бы заниматься с вами ходьбой, но мне кажется, что она сможет вам помочь лучше. Полагаю, вы уже знакомы?
Со своего места в инвалидной коляске я видел вошедшую в кабинет женщину, но никак не мог узнать её лица. Она была не слишком красива, лет примерно тридцати, с коротко остриженными тёмными волосами, и…
И она была искусственная. Я не понимал этого, пока она не наклонила немного голову, и на неё не упал по-особому свет.
— Здравствуйте, Джейк, — сказала она с приятным джорджийским выговором. Её голос был сильнее, чем раньше, и больше не дрожал. На ней было красивое летнее платье с цветочным узором; я же по-прежнему был одет в свой махровый халат.
— Карен? — сказал я. — Господи, только посмотрите на себя!
Она развернулась — похоже, она управлялась со своим новым телом без всякого труда.
— Вам нравится? — спросила она.
Я улыбнулся.
— Вы выглядите сногсшибательно.
Она рассмеялась; смех звучал немного искусственно, но это наверняка потому, что он генерировался голосовым чипом, а не из-за того, что был неискренним.
— О, я никогда не выглядела сногсшибательно. Так, — она развела руки в стороны, — я выглядела в 1990. Я подумывала о том, чтобы стать ещё моложе, но это было бы глупо.
— Тысяча девятьсот девяностый, — повторил я. — Это вам, получается…
— Тридцать, — не задумавшись, подсказала Карен. Но моя реплика удивила меня самого: я ведь прекрасно знал, что нельзя спрашивать женщину, сколько ей лет, и намеревался произвести свои подсчёты молча.
Она продолжала:
— Это показалось мне разумным компромиссом между юностью и зрелостью. Сомневаюсь, что смогла бы убедительно изобразить себя такой пустоголовой, какой была в двадцать.
— Вы выглядите великолепно, — снова сказал я.
— Спасибо, — ответила она. — Вы, кстати, тоже.
Сомневаюсь, что моя синтетическая плоть способна краснеть, но почувствовал себя я именно так.
— Просто несколько небольших улучшений тут и там.
Доктор Портер вмешался:
— Я спросил миз Бесарян, не позанимается ли она с вами немного. Видите ли, у неё в этих делах опыт даже больше, чем у наших лаборантов.
— В каких делах? — спросил я.
— В том, чтобы учиться ходить, будучи взрослым, — объяснила Карен.
Я непонимающе уставился на неё.
— После инсульта, — подсказала она, улыбнувшись.
— А, точно, — сказал я. Её улыбка больше не была асимметричной; последствия инсульта были аккуратно скопированы в наногеле нового мозга, но они, вероятно, применили какой-то электронный трюк, просто заставив левую половину её рта выполнять в точности те же движения, что и правая.
— Ну, тогда я вас оставлю на время, — сказал Портер и театральным жестом погладил себя по животу. — Может, ещё успею перехватить что-нибудь на ланч — вам-то есть теперь не нужно, а вот я уже успел проголодаться.