Многоцветная Земля

В городе, раскинувшемся у подножия дворца правителя, рамапитеки зажигали ночные фонарики, ловко взбираясь по лестницам на крыши, пользуясь блоками, поднимали гирлянды фонарей на фасады внутренних укреплений. Солдаты расставляли факелы по стенам и бастионам, опоясавшим город. Вскоре зажглась иллюминация в излюбленном тану стиле: контуры дворца озарили бесчисленные красно-желтые огоньки, символизировавшие геральдические цвета лорда Крановела, обладавшего психокинетическими способностями.

Эйкен рассматривал светильники, горевшие на перилах балкона. Все они изготовлены из какого-то прочного стекла и стояли в небольших нишах. Никаких проводов или металлических шин к светильникам не подведено. На ощупь они холодные.

— Биолюминесценция, — решил Эйкен, потрясая одним из светильников. — Держу пари, что там внутри какие-то микроорганизмы. Помните, что сказал Крейн? Он упомянул о том, что фонарики черпают энергию из излишней мета-эманации. Теперь все ясно! Когда носители ошейников низшего ранга играют в шашки, пьют пиво, читают, сидят в ванне или выполняют какие-нибудь другие полуавтоматические действия, они генерируют волны соответствующей формы…

Брайан слушал разглагольствования Эйкена краем уха. На окружавшем остров бескрайнем болоте зажигались блуждающие огоньки. Синие облачка метана вспыхивали и погасали, блуждая по топи, как крохотные фонарики на лодках заблудившихся эльфов.

— Это либо светлячки, либо болотные огни, — произнесла за спиной Брайана Сьюки, глядя на тонущий во тьме пейзаж.

— Вот теперь я что-то слышу, только это не имеет отношения к метапсихическим способностям. Слышите?

Все прислушались. Первой тишину нарушила Сьюки:

— Лягушки!

Ветерок донес сначала едва слышное рокотание, сменившееся звучным хором, в котором явственно выделялись голоса отдельных солистов. Невидимый лягушачий дирижер взмахнул своей палочкой, и зазвучала новая группа голосов — рокочущих и выводящих всевозможные рулады, стонущих и ахающих, ликующих и мрачных, резонирующих, словно в пустой консервной банке. Издаваемые лягушачьим хором звуки напоминали звон падающей капели, звучание небрежно тронутых струн, горловой человеческий голос, контрабас и гитару. Перекрывал всех голос обыкновенной лягушки-быка — создания, которому суждено через шесть миллионов лет сопровождать колонистов, которые отправятся обживать далекие миры.

Четверо стоявших на балконе людей переглянулись и расхохотались.

— Если появится фирвулаг, — заметил Эйкен, — мы заняли места в первом ряду. Этот голубой кувшин полон чем-то холодным и крепким. Может быть, сядем в кресла и подкрепимся на случай появления чудовищ? По расписанию они должны вот-вот быть здесь.

— Никто не возражает против напитка? — спросил Брайан. — Великолепно!

Все протянули свои кружки, и маленький человечек в сверкающем золотом костюме наполнил их одну за другой.

Элизабет прижала тыльную сторону ладони к липкому от пота лбу. Ее глаза открылись, и она глубоко вздохнула.

Крейн и осунувшийся мужчина-тану в ниспадавшем широкими складками желтом одеянии с беспокойством склонились над Элизабет. Крейн посылал ей телепатемы, успокаивающие, вопрошающие.

— Да. Мне удалось разделить их. Наконец. Прошу меня извинить, но я так долго не имела практики. Теперь роды пройдут успешно.

Разум лорда Крановела из Дараска был исполнен благодарности. Как она? Не угрожает ли ей опасность?

— Земные женщины крепче, чем женщины-тану, но ничего, теперь ваша супруга быстро поправится.

Крановел вскричал:

— Эстелла-Сирона! — и бегом бросился во внутренние покои.

Через несколько мгновений сердитый плач новорожденного донесся до остававшихся в ожидании. Элизабет улыбнулась Крейну. В тумане за окнами дворца забрезжил серый рассвет.

— Мне никогда раньше не приходилось сталкиваться ни с чем подобным, — призналась Элизабет. — Два еще не родившихся сознания, тесно переплетенные между собой и резко антагонистичные. Близнецы. Кажется невероятным, чтобы враждебность была способна сказаться на столь ранней ступени развития…

Женщина-тану, одетая во все красное, просунула голову сквозь дверные занавеси и сообщила:

— Девочка! Хорошенькая! Второй близнец еще не родился, но, не беспокойтесь, с ним все будет хорошо.

Женщина исчезла.

Элизабет встала с кресла и устало подошла к окну, впервые за много часов разрешив своему сознанию покинуть комнату, где происходили роды. Аномалии остались позади — два сцепившихся в отчаянной схватке нечеловеческих детских сознания, лепечущих что-то непонятное, наделенных активными метапсихическими способностями, переменчивых и неуловимых, изменяющихся, даже когда она пыталась сосредоточить на них свое внимание. Они всячески уклонялись от контакта с ее сознанием, пытались притворяться другими существами, замирали, рассыпались на отдельные атомы и возникали в виде огромных чудовищ, напуская в ее сознание туман, не уступающий по плотности тому, который стелился за окнами дворца.

Послышался крик второго новорожденного.

Озаренное ужасной догадкой, сознание Элизабет нащупало сознание Крейна. Комплекс охвативших его эмоций источал сожаление. Почувствовав присутствие Элизабет, Крейн поспешно возвел мыслезащитный барьер.

Элизабет подбежала к двери, ведущей во внутренние покои, и распахнула занавеси. Несколько женщин, людей и тану, хлопотали вокруг роженицы, женщины-землянки с золотым ожерельем. Эстелла-Сирона улыбалась, держа у груди хорошенькую крохотную девочку. Крановел, стоя рядом с ней на коленях, нежно гладил ее по лбу.

Няня-тану в красном принесла другого младенца, чтобы показать его Элизабет. Это был очень маленький мальчик, весом около двух килограммов, с мудрым, как у старика, лицом и непомерно большой головой, густо поросшей мокрыми темными волосами. Глаза младенца были широко открыты, а во рту, издававшем пронзительный крик, было полно мелких острых зубов. Пока Элизабет смотрела на него, младенец замерцал, испуская сияние, потом весь покрылся шерстью и, снова замерцав, превратился в точную копию своей хорошенькой сестры-блондинки.

— Это фирвулаг, оборотень, — пояснила няня. — От сотворения миров они, как неотступные тени, следуют за тану. Всегда с нами, всегда против нас. К счастью, оборотни-близнецы встречаются редко. Большинство умирают еще до родов, и мать погибает вместе с ними.

— А что вы теперь намереваетесь с ним делать? — робко спросила Элизабет. Пораженная и вместе с тем заинтересованная, она попыталась вступить в мысленный контакт с крохотным враждебным разумом и сразу почувствовала аномальную волну, теперь полностью отделенную от более сложной психической структуры сестры-тану.

Высокая няня пожала плечами:

— Его народ ждет младенца. И мы отдадим мальчика им, как всегда. Хотите посмотреть, как это делается?

Элизабет молча кивнула.

Няня быстро запеленала младенца в мягкую пеленку и опрометью бросилась из комнаты. Элизабет еле поспевала за ней. Марш за маршем они сбежали по каменным ступеням пустынной лестницы, освещенной только крохотными рубиновыми и желтыми огоньками. По сырому подземному коридору добрались до городской стены. Дальше путь им преградили запертые ворота. Рядом с воротами располагался причал, у которого стояло множество небольших лодок. Ворота были закрыты на бронзовую щеколду, и няня отомкнула ее.