Многообразие космоса

— Не понимаю, — сказал Мейленфант, нахмурившись. — Контакт все изменяет. Разве можно изменение считать равновесием?

— Можно, если оно происходит чаще одного раза. Снова и снова и снова. В этом случае, тот факт, что я живу именно здесь и именно сейчас и могу все это засвидетельствовать, вовсе не является случайным совпадением. Не случайно и то, что нам удалось создать технологическую цивилизацию, способную обнаружить сигналы из космоса и даже пойти на тот или иной контакт. Что и происходит в настоящий момент. Потому что данная ситуация не является уникальной.

— Вы хотите сказать, что такое уже случалось раньше? Что до нас здесь уже кто-то побывал? Тогда куда же они делись?

— Меня пугают ответы, которые приходят мне в голову.

Он слушал, не сводя с нее глаз. Лицо Немото стало почти непроницаемым и теперь напоминало какую-то безжизненную маску. За ее спиной был безликий темный фон, который явно не поддавался воздействию стандартных программ улучшения качества изображения.

Он размышлял, что сказать в ответ. Вы слишком долго находитесь в одиночестве. Вам нужно чаще выбираться наружу. Но он едва ли мог считать себя другом этой странной, одержимой своими идеями женщины. — Вы потратили слишком много времени, размышляя над всем этим, верно?

Ему показалось, что эти слова ее задели.

— Такова судьба человечества, — сказала она.

— Зачем вы меня вызвали, Немото? — спросил он, вздохнув.

— Чтобы предупредить вас. Не совсем правильно считать, что в смысле получения новых данных мы полностью зависим от Фрэнка Полиса и его космического зонда. Существует два аспекта, которые вызывают интерес. Во-первых, это новая трактовка. Теперь, я уже в состоянии сделать структурный анализ, исходя из особенностей инфракрасного излучения, возникшего в результате деятельности гайджин в поясе астероидов. Я уверена в том, что сумела выявить последовательность их продвижения.

Ее лицо исчезло, уступив место примерно такой же виртуальной картинке, которую она показала ему тогда, на Луне. Это было медленно вращающееся кольцо сверкающих малиновых капель — пояс астероидов, с темными разрывами Керквуда. Был там и разрыв, частота колебаний которого совпадала с частотой колебаний Юпитера в соотношении один к трем. Там сверкали вытянувшиеся в цепочку, загадочные рубиновые пятнышки.

— Взгляните, Мейленфант…

Склонившись к экрану, Мейленфант стал внимательно разглядывать маленькие бусинки, излучавшие свет. На картинке периодически появлялись небольшие векторные стрелки, которые показывали направление ускорения. Мейленфант обнаружил, что рубиновые пятнышки вращаются вокруг Солнца по сложным орбитам, которые вероятно проходят по всему поясу. Некоторые из этих пятнышек двигались в направлении противоположном движению других астероидов.

Эти перемещения носили загадочный характер.

— Представьте себе, что эти стрелки направлены назад, — предложила Немото.

— Ну, конечно! — воскликнул Мейленфант, — они сошлись бы в одной точке.

В этот момент Немото, выполнив ряд манипуляций, изменила направление векторных стрелок объектов гайджин на прямо противоположное. — Да, примерно вот так, — сказала она удовлетворенно. — Мне пришлось сделать массу предположений, относительно того, каким образом траектории этих объектов отклонились от простых орбит, проходящих через гравитационное поле Солнца. Но я довольно быстро нашла ответ.

Предположительные траектории дугами выходили за пределы пояса астероидов. Удаляясь от Солнца, они исчезали во тьме дальнего космоса, где должны были слиться воедино.

Мейленфант хлопнул рукой по экрану. — Вы его нашли. Вы обнаружили исходный радиант. Так откуда же прибыли эти зонды, промышленные станции, или черт знает, что еще?

— Эта точка удалена от Солнца на расстояние равное одному и четырем десятым метра умноженным на десять в четырнадцатой степени, — сказала Немото. — То есть…

— То есть приблизительно, на тысячу астрономических единиц. Она расположена в тысячу раз дальше, чем Земля от Солнца. И находится где-то в районе созвездия Девы… Но почему именно там?

— Не знаю. Мне нужно получить больше данных.

— А второй аспект?

— Вы ведь встречаетесь с Морой Делла. Вот и спросите ее насчет Ригиль Кент.

Ригиль Кент, также известная как Альфа Центавра — ближайшая к Солнцу звездная система, расположенная в четырех световых годах, вспомнил Мейленфант.

— Немото…

Но дисплей уже был заполнен мутным потоком новостей, передаваемых в режиме реального времени. Немото вновь скрылась во тьме.

Его пригласила на ленч Мора Делла, ранее занимавшая пост конгрессмена.

После ленча, они прохаживались по конференц-залу, бросая взгляды на неформальные собрания, и выведенную на экраны информацию. Находясь среди такой публики, Мейленфант чувствовал себя не в своей тарелке.

— На вашем месте я бы не слишком беспокоилась, — заметила Мора, — во всяком случае здесь. Вам следует опасаться тех, кто сейчас сидит у себя дома и полирует оптические прицелы своих винтовок.

— Это не смешно, Мора.

— Возможно. Чтож, простите.

Во время ленча она так и не сказала ничего значительного. А он уже не мог сдерживать так и рвавшийся наружу вопрос. — Ригиль Кент, — выпалил он.

Она тотчас замерла. — Вы не позволили мне сделать вам сюрприз, — сказала она, понизив голос. — Впрочем, мне следовало догадаться, что вы сами узнаете об этом.

— Что происходит Мора?

Пообещав дать ответ, она предложила зайти в небольшой, но весьма дорогой ресторан. Воспользовавшись портативным дисплеем, она показала ему большой радиотелескоп в Аресибо, разнообразные высокочастотные спутники, и активную деятельность лаборатории реактивных двигателей в заливе Мэн. Он увидел изогнутые панели управления и молодых, чем-то взволнованных инженеров, которые сидели в своих передвижных креслах. На установленных перед ними экранах мелькала какая-то информация.

— Видите ли, Мейленфант, мы обнаружили сигнал с Альфа Центавра.

— Что? Как…?

В ответ она лишь приложила палец к его губам.

Выяснилось, что хотя эта новость и была истинной причиной того, что Мора пригласила его сюда, но к уже сказанному она едва ли могла что-нибудь добавить. Мора узнала об этом благодаря своим связям в правительственных кругах. Сигнал был очень слабым и первым его обнаружил высокочастотный спутник. Сигнал не имел ничего общего с упорядоченной структурой послания на языке Линкос, передаваемого людьми в направлении пояса астероидов. Он отличался чрезвычайно высокой степенью сжатия и представлял собой мешанину явно несвязанных между собой шумов. В нем был лишь едва уловимый намек на упорядоченность. Скорее всего именно так могла бы звучать Земля, если бы ее прослушивали с расстояния в четыре световых года.

— А может быть этот сигнал несет чрезвычайно большой объем информации, — хрипло сказал Мейленфант. — Ведь передача сообщений к другим звездам наверное довольно дорогое удовольствие. Необходимо изъять как можно больше ненужной информации и повторяющихся структур. Если неизвестно каким образом можно раскодировать сообщение, то оно так и останется похожим на бесмыссленный шум…

Впрочем, не менее очевидным мог быть и другой вывод: этот сигнал не предназначен для людей.

Но те, кто находились там, в системе Альфа Центавра, еще только начали передавать свои радиосигналы, точнее говоря, начали их передавать четыре года назад — ведь именно столько времени нужно для того, чтобы сигнал добрался до Земли.