Мобильник или Абонент временно не доступен

Толик оглядел список и вздохнул. Он не знает, кто есть кто, не знает даже, как зовут хозяина телефона. Если он и найдет родственников, разговор предстоит идиотский.

Когда не знаешь, с чего начать, лучше всего начать сначала.

"Свои" начинались, само собой, с буквы "а". На букву "а" имелись:

"Автосервис (Миша)

Акции (Серж)

Андрей

Ангар

Анна К.

Алина моб.

Алина дом.

Анатолий Конст. (экспертиза)

Андрей Генн. Офф.

Арбитраж канц. (Танечка)

Арбитраж прием. (Любочка)

Артем...."

Когда от избытка непонятной информации начало рябить в глазах, Толик сказал себе: "Стоп. Начнем с женщин. Уж они-то скорее откликнуться на чужую беду".

Первой по списку была "Анна К.". Толик выбрал эту строку и нажал кнопку со светящейся зеленой трубкой.

Длинные гудки звучали с минуту. Затем женский голос сообщил о том, что "абонент временно недоступен".

Не долго думая, Толик набрал следующую по списку "Алину моб.".

После пары длинных гудков трубка заговорила вдруг взволнованным женским голосом:

– Ой, хорошо, что вы позвонили мне на сотовый! Я знаю, в контору сейчас не дозвонишься... К вам тут сегодня какие-то ребята приходили, серьезные, судя по виду, удостоверения показывали. Я так и не поняла, откуда именно, уж очень быстро они ушли, когда узнали, что вас нет на месте. А куда вы исчезли? Телефоны разрываются, бухгалтерия просто поселилась тут в приемной, вас хотят, и меня совсем замучили... Але, вас не слышно... Але!..

Толик слегка ошарашено слушал этот непрерывный словесный поток, не зная, куда вставить слово. По имени владельца телефона так и не назвали.

– Э, простите... Это, что офис? Куда я попал?
– глупо спросил Толик.

– Але, кто это?
– совсем другим, настороженным голосом спросила женщина.

Толик вдруг сообразил, что с этой женщиной делиться информацией не стоит. Это, сто процентов, секретарша.

– Извините, ошибся, - буркнул он и нажал кнопку с красной трубкой.

– Внимание, клиент объявился!

– В смысле? Где?!

– Только что трубку запеленговали. В Москве он, в центре.

– Странно... Выходит, вернулся? Так, группе наблюдения быть повнимательнее на прослушке. Это, конечно, маловероятно, но пусть ждут звонка на стационарную линию. Может, хоть что-то запишем...

– Послать кого-нибудь в район звонка?

– Смысла нет пока. Можем спугнуть. Следите за его перемещением. Гораздо важнее его контакты.

– Понятно...

– Главное не расслабляйтесь. Будем надеяться, что он позвонит снова. Хотя странно, что он звонил со своей трубки. Он же не глупый человек. Может, это какая-нибудь провокация?..

– 5-

После последнего звонка Толик ощутил себя уставшим, словно выполнял тяжелую физическую работу. Даже одышка появилась. Но демоны немного успокоились, и Толик решил сделать в звонках небольшой перерыв. Ватной рукой он засунул телефон назад во внутренний карман куртки и отправился искать лаз в метро.

Метро его совершенно не поразило, как ни обещали знатоки столичной жизни, те немногие, с которыми ему приходилось общаться. Наверное, только потому, что настроение было совершенно не то. Вообще, Толик был очень впечатлительный малый и умел ценить все красивое и интересное. Без сомнения, в другое время он ходил бы по этим грандиозным подземельям, разинув рот, привлекая к себе милицейские патрули своим провинциально-бродячим видом.

Тем не менее, одно обстоятельство, все-таки вызвало его удивление: это то, что и под землей мобильник видел сеть. Чтобы проверить это новое открытие, Толик набрал по бумажке номер одного потенциального места работы.

– Слушаю, - ответил хрипящий и шипящий голос на другом конце города.

– Мне Николая Ефимовича, - вежливо сказал Толик.

– Ну, я за него, - без особой радости ответил голос.

– Я от Кирилла, из Воронежа. Он мне сказал, что у вас работа для меня может быть...

– Какого еще Кирилла? Не помню такого, - ответил голос, - Работы сейчас нету...

– А, может, позже будет? Я позвоню... У меня есть сотовый, - зачем-то добавил Толик и не удивился, когда на него обернулось сразу несколько человек из толпы. Наверное, говорить такое в Москве - признак идиотизма...

– Ну, позвони, - нехотя произнес голос, - Только через неделю, не раньше.

– Спасибо, - сказал Толик. "..сибо" пришлось уже на короткие гудки.

... В метро Толик уснул. Спать в вагоне оказалось занятием куда более приятным, чем то же самое - в канализации. Когда он проснулся, то долго не мог сообразить, где находится. Объявили станцию. Толик пытался найти ее название в похожей на паутину схеме, что висела на стенке вагона, но так и не нашел. Захотелось на свежий воздух.

Выйдя на поверхность, Толик почувствовал себя разведчиком, закинутым в незнакомый город. Одинаковые многоэтажки, все те же потоки машин, куда идти - не понятно. Темнело.

Толик сделал еще пару звонков по поводу работы и был не слишком вежливо послан куда подальше. Оно и понятно! Разве такие вещи по телефону решаются! Надо идти, базарить с теми, кто ведает шабашками, ждать, пока не подвернется случай... Да еще и с местными договориться, чтобы рыло не начистили: он, все-таки на чужой территории... А где она - его территория? Нету такой. Пока нету. А пока нету - жить надо по правилам, что тебе предлагаются. Если хочешь выжить, конечно.

С жильем тоже косяк вышел. Ему говорили: на складе, что на товарной, своим грузчикам дают нары в бараке. Но поскольку работы там не предвиделось, то жилья - и подавно.

Оставался еще вариант - устроиться сторожем на кое-каком складе. Вроде, говорили, сторожа там нужны всегда. А там, где нужны сторожа - случается и сторожка. Но вот только телефона там не было. Топать туда нужно было самому.

Вариантов не было: надо искать этот склад.

Самое неприятное в профессии бродяги - это то, что люди не хотят с тобой разговаривать. Это, конечно, правильно подметили: "язык до Киева доведет". Но только не в этом случае. Как Толик ни пытался придать себе респектабельный вид (а был он для бродяги достаточно чистоплотен и одет неплохо), но что-то выдавало в нем аутсайдера по жизни. Не понятно что выдавало - то ли взгляд, то ли манера речи, то ли жестикуляция... В любом случае, люди шарахались от него, даже когда он хотел спросить, который час. Причем, Толику и не нужна была вовсе эта информация - были у него часы, хорошие, электронные, - просто Толик сам хотел понять - что же в нем "не то"?..

Единственными, кто охотно заговаривал с ним, были такие же, как он - бродяги. Для Толика - бродяги, а для нас с вами - чего кривить душой - попросту бомжи. Уж очень не любил Толик к ним обращаться. Как будто, обращаясь за помощью к ним, он признавал свою принадлежность к этой касте неприкасаемых. И было это для него крайне неприятным. Нет, Толик не испытывал к бомжам брезгливости, вовсе нет. Более того, он относился к ним с сочувствием, порой с жалостью, что поднимало его в собственных глазах высоко над этими несчастными (каковыми он считал их). Для себя он выделил следующий критерий своего отличия от бомжей: он никогда не попрошайничал и не позволял в отношении себя никакой благотворительности (за исключением предоставления ночлега или работы). То, что у него не было дома, Толика не смущало: он был уверен, что рано или поздно дом у него появится. Хороший дом. Собственный. И семья. Настоящая, большая. Будет у него красивая жена, будут умные дети. Все это будет. Потом.