Мочи без разбора!

По правде говоря, он вообще не был уверен, как с ней теперь обращаться. Она так сильно отличалась от той девушки, которую он знал. В ней еще оставались какие-то черты той девушки, но они были скрыты под маской жесткости.

Он взглянул в ее сторону и увидел, что она повернулась на бок и пристально смотрит на него. Выражение ее лица было каменным, без малейшего намека на теплоту. Она выглядела так, словно хотела его задушить. Он вспомнил, какой железной хваткой она сжимала его горло в последние минуты их эскапады, и подумал, что, возможно, это было не так уж далеко от истины.

Она презрительно фыркнула.

– Ты не так хорош, как я помню.

Он хотел казаться отстраненным, невосприимчивым к любым оскорблениям, которые она могла бы бросить в его адрес, но его передернуло от ее осуждения.

– Эм... Извини.

Выражение ее лица оставалось непроницаемым, когда она сказала:

– Ты лучше.

Теперь он был просто сбит с толку.

– Хм...

– Это почти как если бы ты тренировался, - в ее тоне был намек на угрозу.
– Держу пари, ты трахал сук направо и налево с тех пор, как я ушлa, не так ли?

– Я бы так не сказал.

С тех пор как Эхо ушла из его жизни, у него было с полдюжины женщин. Так что он не был таким уж целомудренным, но вряд ли это была та необузданная степень распущенности, которую предполагала Эхо. С другой стороны, их число могло бы быть как минимум вдвое больше, если бы он не был поглощен освобождением Кили из "Ордена блуждающих душ".

– Как бы ты это сформулировал, Кейси?

Он устало пожал плечами.

– Было несколько. Но только несколько.

– Ты думаешь, я в это поверю?
– oна подняла голову и подперла ее ладонью, вглядываясь в него более пристально, с любопытством и обвинением одновременно.
– Ты всегда был таким гребаным ебарем, - oна вздохнула.
– Но как бы то ни было. Я ведь больше не твоя девушка. Просто скажи мне, что ты больше никогда не был с Эллой.

Кейси принял решение, которое, по его мнению, было в высшей степени мудрым.

Он солгал.

– Я больше никогда не был с Эллой. По крайней мере, с того дня.

Эхо несколько напряженных мгновений изучала его лицо в полной тишине, явно выискивая в нем признаки обмана.

Затем она улыбнулась и придвинулась к нему чуть ближе, обхватив его ноги своим мягким, как шелк, бедром. Она слегка провела ногтями по всей длине его груди к паху, где затем обхватила пальцами его вялый член.

– Я так радa это слышать, Кейси. Думаю, если бы ты сказала мне иначе, мне пришлось бы отрезать эту штуку.

Он поморщился, когда она сжала его излишне сильно.

Он выдохнул, когда она ослабила хватку.

– Господи. Раньше тебе никогда не нравилась грубость. Что случилось?

– Я изменилась.

Кейси не смог удержаться от смеха.

Ни хрена себе.

Выражение ее лица стало суровым.

– Что тут смешного?

– Ничего.

– Ты же не хочешь надо мной смеяться. Это плохая идея.

– Я тебе верю.

Кейси положил руку на ее обнаженное бедро и нежно провел ею по ее животу. В ответ она улыбнулась и прижалась к нему еще теснее.

– Хм. Такое чувство, что кто-то снова готов.

Они поцеловались, сначала нежно, затем несколько мгновений с большей настойчивостью, хотя это и не шло ни в какое сравнение с тем, что было раньше. Кейси улыбнулся, проведя рукой по ее роскошным волосам.

– Я скучал по этому. Быть с тобой.

Когда он это сказал, язык ее тела изменился, стал более жестким и явно враждебным.

– Тебе не нужно было терять самообладание. Я была счастлива с тобой, Кейси. Я хотела быть с тобой всегда. Как ты думаешь, почему я так растерялaсь, когда узналa, что ты мне изменяешь?

– Хотел бы я все вернуть обратно.

– Но ты не можешь.

Он вздохнул.

– Я знаю. Я думаю, ты все еще можешь убить меня, если тебе от этого станет легче.

Она застонала и отодвинулась от него. Настроение было испорчено. Выступления на бис пока не будет. Но он понял, что это не был полный отказ, когда она сжала его правую руку и переплела свои пальцы с его. Учитывая ее агрессивное поведение до этого момента, эмоции в ее голосе, когда она заговорила в следующий раз, стали шоком.

– Я не хочу убивать тебя, Кейси. Больше нет. Не после этого. Но я также не знаю, смогу ли я когда-нибудь снова по-настоящему полюбить тебя.

– И что теперь будет?

– Я не знаю.

По ее тону было ясно, что его измена по-прежнему остается незаживающей раной. Он знал, что причинил ей боль, но до этого момента не осознавал всей глубины этой боли. Прошел год, а она все еще чувствовала это так же остро. При этом осознании он почувствовал новую волну вины. Но он также испытывал значительное облегчение оттого, что его жизни, по-видимому, больше не угрожала опасность, по крайней мере, не от ее рук.

Полчаса назад казалось вероятным совсем другой исход. За этим первым ударом пистолета последовало несколько более ожесточенных вспышек насилия. Она пинала его ногами по забрызганному кровью кухонному полу, все время держа его под прицелом пистолета, чтобы он не сопротивлялся. Когда ей, наконец, надоело выбивать из него все дерьмо, она приказала ему подняться на ноги и снова ударила прикладом пистолета. От этих ударов на его лице образовались глубокие раны, из которых все еще сочилась кровь. Ярость, которую она проявила, избивая его, заставила его потерять всякую надежду на то, что она смягчится и поможет ему понять, как помочь Кили.

Но затем произошла забавная вещь.

Снова повалив его на пол, она упала на него сверху и начала целовать, глубоко проникая языком ему в рот, что всегда служило сигналом того, что она сильно возбуждена. В прошлом это привело бы к тому, что его возбуждение мгновенно сравнялось бы с ее, но на этот раз напряглось скорее его тело, чем член. Это была инстинктивная реакция измученной, недоверчивой души. Но еще несколько мгновений приятных оральных манипуляций позволили ему расслабиться и реагировать как обычно. Вскоре они сняли с себя одежду и приступили к первой стадии эпического совокупления прямо на полу, на расстоянии вытянутой руки от трупа ближайшего бандита. В конце концов они поднялись и перенесли сцену в спальню.