Мода на умных жен

– Не может быть! Вы ошиблись, красавица!

«Красавица» только плечами пожала, зная, что совершенно не ошиблась, но… кто не успел, тот опоздал. Она просто дала себе слово впредь всегда деньги пересчитывать, но, конечно, слова не сдержала, как и много других слов, данных себе прежде и потом. Что касается мошенника Алика, то спустя неделю после той истории он пропал бесследно, и никто о нем больше ничего не слышал. То ли сбежал в родные кавказские страны, то ли обиделся на него кто-нибудь посильней и, с позволения сказать, покруче, чем чрезмерно снисходительная и мягкотелая Алена Дмитриева.

Да Бог с ним, с Аликом, он вообще ни при чем в нашем повествовании.

Итак, Алена деньги убрала и перевела разговор на предмет куда более ей интересный, чем презренный металл (в данном случае – презренная бумага):

– Как вы себя чувствуете?

– Да так, ничего, вашими молитвами, – пожал плечами Алексей. – Как обычно, все прошло бесследно.

– Судя по всему, – Алена похлопала по подушке сиденья рядом с собой, – с машиной все в порядке?

– Слава Богу, – кивнул Алексей. – И я очень прошу меня извинить: вчера я вел себя омерзительно, но я был не в себе после припадка и дико зол.

– Да я понимаю, – с неловкостью пробормотала Алена, – не будем об этом говорить. Я на вас совершенно не сержусь, честное слово.

– Ну да, понятно: на больных не обижаются, – усмехнулся Алексей. – Ладно, проехали. Вы мне лучше вот что скажите: вы были в музее, я правильно понял? В художественном музее?

– Ну да.

– А почему? Внезапно проснулась тяга к искусству или… или это как-то связано со мной, с моими вчерашними взбрыкиваниями?

– Или, – сказала Алена. – Вот именно – или. Я хотела посмотреть… хотела понять, что могло вас довести до такого состояния, какая именно картина.

– Как же вы могли это понять, если я сам не знаю?

– То есть как? – недоверчиво пробормотала Алена. – Вы хотите уничтожить картину – и не знаете какую?

– В том-то и дело! – усмехнулся Алексей. – То есть, я полагаю, находясь в припадке безумия, я знаю, но сейчас, в здравом уме и твердой памяти, – не имею ни малейшего представления! Так что, если вам интересно, надо было меня вчера об этом спросить, когда я буйствовал или хотя бы в отходняке находился.

– Ну, когда вы буйствовали, у меня была одна забота: оказаться от вас подальше, чтобы не пришибли ненароком, – сухо ответила Алена. – А когда находились в отходняке, как вы выражаетесь, от вас вообще никакого толку не было, вы даже идти сами не могли, не то что на какие-то там вопросы отвечать.

– Да, извините, глупость сказал, – махнул рукой Алексей. – Но факт остается фактом: я ничего конкретного не знаю и не помню насчет картины.

– Вы вчера в бреду бормотали что-то о совах, летящих в тумане, – осторожно напомнила Алена. – Такие образы вам что-нибудь говорят? Ничего не приходит на память?

Какая-то тень прошла по лицу Алексея, он потер лоб, нахмурился:

– Совы… Туман… Я об этом говорил? А почему вы думаете, что это имеет отношение к какой-то картине?

– Просто показалось, – пожала плечами Алена. – Вы сначала метались, то умоляли не пускать вас в музей, то рвались из машины, издавая какие-то беспредметные выкрики, и вдруг хотя бы что-то конкретное в вашей речи прорезалось. Я и зацепилась за слова.

– И пошли в музей искать сов? – недоверчиво глянул Алексей. – Нет, серьезно? Иголку в стоге сена?

– Да почему иголку? Вовсе нет! Вы что, думаете, произведения искусства так и пестрят изображениями сов? Ошибаетесь! К примеру, в нашем музее я нашла только одну картину с совами. Причем сразу с тремя. И туман там был, и высота, и полет…

– Высота? – со странным выражением переспросил Алексей. – Полет?

– Ну да. Вы бормотали что-то о том, как прекрасно на высоте, а на земле…

– Что на земле?

– Не знаю, – пожала плечами Алена. – Об этом вы не сказали. Не столь прекрасно, надо полагать.

– Да… – проговорил Алексей, со странным выражением глядя в окно, на полуоблетевшие деревья и несомую ветром пожухлую листву. – В самом деле, не столь прекрасно! Но вернемся к совам. Где вы их нашли?

– Трех сов, туман, а также ощущение полета и высоты я нашла на картине Васнецова «Ковер-самолет».

Алексей расхохотался:

– «Ковер-самолет»?

– Ну да. Знаете, такой сказочный, на котором передвигались всякие Иваны-царевичи.

– Конечно, знаю. Иваны-царевичи транспортировали на этих коврах Елен Прекрасных.

– Ну, насчет Елен ничего не скажу, а вот жар-птиц они точно транспортировали.

– Извините, – возразил Алексей, – насчет жар-птиц я точно сказать не могу, а про Елен Прекрасных имею документальные свидетельства. Сейчас, сейчас… где же оно… – Алексей вынул из бардачка борсетку и принялся перебирать визитки, дисконтные карты и календарики, лежащие там. Вытащил блестящий, разноцветный ламинированный прямоугольничек. – Вот, смотрите!

Алена посмотрела. В самом деле… ковер-самолет, немножко похожий на большой раскрашенный половик. Он плоско висит в небесах, а на нем, свесив ноги, как на лавочке (удивительно, что не падают!), сидят в обнимку молодой человек (судя по всему, Иван-царевич) и девица (предположительно Елена Прекрасная). Вокруг реют облака, занимается заря, внизу темнеет лес. И ни одной совы в поле зрения!

– Это Васнецов? – недоверчиво спросила она. – Совершенно не похоже.

– А вы поверните календарик, Фома неверующая, – довольно ехидно усмехнулся Алексей.

Алена, пожав плечами, так и сделала.

Вот это да…

Календарь на будущий год. Ишь какой Алексей предусмотрительный. Выше собственно календарной разметки – название: «Серия «Русские сказки в изобразительном искусстве». В.М. Васнецов. Ковер-самолет. 1919—1926 гг. Дом-музей В.М. Васнецова».

– Убедились? – насмешливо спросил Алексей. – Как видите, никаких сов!

– Странно, – пробормотала она. – Неужели у него были два ковра-самолета?

– Вы имеете в виду Ивана-царевича? – невинно уточнил Алексей, и Алена снова расслышала ехидную нотку в его голосе.

– Я имею в виду Виктора Михайловича Васнецова, – буркнула она. – В нашем музее висит совершенно другая картина.

– И вы уверены, что она Васнецова? Я, например, в жизни ее не видел и ни о каком другом ковре-самолете, кроме этого, на календарике, знать не знал.

– Совершенно уверена. И на той картине есть совы. Там целых три совы! Я на тот «Ковер» довольно долго смотрела, пока Майя мне про Гроота рассказывала.

– Майя? – растерянно повторил Алексей. – Майя Климова, что ли? Вы с ней знакомы?