Модус вивенди
Шрифт:
Выбравшиеся из аэролёта, мы представляли собой впечатляющее зрелище. Если бы у этой сцены были свидетели, даже думать боязно, что бы они о нас подумали! Игорь, не тратя время на застёгивание собственной рубашки, торопливо и кое-как завернул меня в оба пальто и понёс на руках к дому, продолжая целовать на ходу. Ориентировался в пространстве он, наверное, по какому-то недоступному простым смертным наитию: не глядя под ноги, умудрился легко преодолеть ступени крыльца, дверь, лестницу на второй этаж, и только в спальне поставил меня на ноги.
Как всё-таки странно на меня влияет этот человек. За какой-то месяц моя жизнь изменилась до неузнаваемости; да и я сама — тоже. И дело было не только
Оказалось удивительно легко распрощаться с некоторыми привычками, которые раньше казались основополагающими чертами характера. Было приятно засыпать и просыпаться в объятьях Игоря, хотя во всех прежних отношениях постоянная близость мужчин раздражала. Его приказной тон оказалось неожиданно легко терпеть; не всегда, но порой я с удивлением ловила себя на том, что слушаюсь его примерно так, как родителей в детстве. Например, когда речь шла о режиме дня и необходимости регулярного питания, или в других подобных случаях проявления его суровой и непререкаемой заботы.
А, может быть, всё именно так и должно быть? И именно так — правильно? Всё, что было прежде, — просто ошибочные ответы в одной и той же задаче, но не математической, а жизненной. А теперь мне наконец-то удалось найти верное решение…
Эти мысли медленно вращались по кругу, сползаясь в кучу, меняя формулировки и поворачиваясь разными боками, спустя довольно продолжительное время после нашего возвращения домой. Я лежала, удобно устроив голову на плече мужчины, лениво поглаживала его грудь, накручивая на кончики пальцев короткие спиральки жёстких чёрных волос, и после недавней вспышки страсти была только и способна, что думать, и то — кое-как. Спать не хотелось, шевелиться тоже не хотелось; хотелось о чём-нибудь поговорить, но, честно говоря, было лень даже открывать рот.
Но вскоре молчание наскучило, и я сделала над собой усилие, задав один из возникших за сегодняшний очень долгий день вопросов.
— Игорь, а как сложилась такая странная дружеская компания?
— Что ты имеешь в виду? — нехотя откликнулся мужчина, точно так же лениво перебиравший мои волосы и массировавший кончиками пальцев макушку.
— Ну, те, кто был вокруг наследника. Почему именно эти люди? Канцлер, Измайлов, твой друг Марков, ещё тот генерал, который твой командир; кстати, как его фамилия?
— Щукин. Да, была тёмная история… Когда цесаревичу было около пяти, он очень сильно заболел. Мы не могли его вылечить, но по крайней мере поддерживали его жизнь, — тем же образом, что я вылечил тебя, — пока не нашлось лекарство. А потом выяснилось, что болезнь эта не случайна, и заразили его намеренно, так что наше присутствие стало тем более необходимо, что нужно было его защищать до вычисления всех виновных. Так и получилось, что несколько лет вместо нянек и гувернёров у него были Одержимые и офицеры охраны. А граф Ивлев вообще его крёстный и друг Императора; но это общеизвестный факт, так что я удивлён твоим неведением.
— Я забыла, что он крёстный, — поморщилась я. — Странно представить тебя в роли няньки. Ты любишь детей?
— Не знаю, — хмыкнул он.
— Как это?
— Честно. Наследник был единственным ребёнком, с которым мне доводилось общаться в сознательном возрасте. Лично его — любил, и сейчас тоже. А ты?
— А я их боюсь. Ну как — боюсь? Опасаюсь, — со смешком призналась я. — Всегда чувствую себя ужасно неуверенно и глупо, когда возникает необходимость разговаривать
с детьми.— Я надеюсь, у нас будет возможность разобраться в этом вопросе, — мягко, вкрадчиво отозвался он.
— В каком смысле? — осторожно уточнила я, хотя и догадывалась, на что именно мужчина намекает.
— В самом прямом, — ответил Одержимый. Слитное неторопливое движение, и я оказалась лежащей на спине, Игорь же частично придавил меня к кровати, а частично навис сверху, опираясь на локоть. — Ты ведь родишь мне сына? Или дочку, не принципиально, — уточнил он, разглядывая меня с непонятным выражением лица.
— Прямо сейчас? — вместо ожидаемого смущения тихо хихикнула я, и сама удивилась, с какой лёгкостью отреагировала на этот провокационный вопрос.
— Прямо сейчас, увы, не получится, и вообще — не раньше, чем через полтора года, — ухмыльнулся он. — Действие блокатора будет длиться ещё несколько месяцев. Но я задал тебе предельно конкретный вопрос, и очень хочу услышать короткий и однозначный ответ.
— А что, у меня есть варианты? — продолжила веселиться я.
— Нет, — не стал увиливать мужчина. — Как ни эгоистично это звучит, но я слишком хочу как можно крепче привязать тебя к себе, а это ещё один очень хороший способ, — со своей убийственной честностью признался он. — Не сердись на меня за эту прямоту, просто пока думать об этом с другой позиции сложно, — он легонько коснулся губами моих губ, не давая мне высказаться, и продолжил с тем же феноменальным спокойствием и откровенностью. — Я никогда не предполагал, что мне светит такая роскошь, как собственная семья, и вообще только что это понял. Что не просто заполучил в своё личное безраздельное владение удивительную женщину, а получил шанс на нечто большее, чего никогда не имел и о чём никогда не смел мечтать. И упускать его я не намерен. Но ты опять виртуозно ушла от ответа.
— А ты в нём сомневаешься?
— Нет, но хочу услышать, — усмехнулся он.
— Будет тебе ребёнок. Хотя я понятия не имею, как с вами двумя управлюсь, — вздохнула я, задумчиво погладив его ладонью по щеке.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Одержимый.
— Ну, неужели ты думаешь, что у тебя получится менее упрямый, решительный и самоуверенный сын, чем ты сам? — рассмеялась я, разглядывая озадаченное выражение его лица.
— Значит, придётся заводить ещё и дочку, — улыбнулся он. Легко и проказливо, совсем по-мальчишески, и от этой улыбки мне стало невероятно светло и радостно, а в груди растеклось тепло. Захотелось засмеяться без всякого повода или сделать какую-нибудь несусветную глупость.
— Знаешь, мне кажется, я уже почти люблю тебя, — неуверенно пробормотала я, а Одержимый в ответ неожиданно расхохотался, уронив голову мне на плечо. — Что я смешного сказала?! — возмутилась я, обиженно упёрлась ладонями в его грудь, пытаясь оттолкнуть. — Ты…
— Прости, но мне действительно смешно, — широко ухмыляясь, сообщил он, приподнимая голову, но и не думая отстраняться дальше. — Если это ты называешь «почти», то моего воображения не хватает представить окончательный результат! Хотя посмотреть на него будет очень интересно.
— Что ты… в каком смысле?! — совершенно растерялась я.
— Вета, я же тебе объяснял, могла бы догадаться, — почему-то сейчас, когда он вот так искренне улыбался, во взгляде не было совсем ничего пугающего. Всё та же тьма, но на этот раз — тёплая, уютная и ласковая. — Одержимые чувствуют, когда расстаются с частью души, даже если это происходит непроизвольно. Всё, что от меня осталось, принадлежит тебе; неужели ты думаешь, что я мог не заметить ответный подарок? — улыбка стала задумчивой и чуть отрешённой, и мужчина накрыл рукой обе мои ладони, всё ещё лежащие у него на груди.