Мое бурное прошлое

– Этот ресторан прекрасно бы устроил Лайама и Фелисити, – заметила я, когда, нанеся в туалет второй визит, плюхнулась на стул.

Я успела посвятить Алекса в интимные подробности их вчерашнего рандеву. Никакой опасности в этом не было – вариации на эту тему уже появились в парочке таблоидов. Господи, придется брать дело в свои руки как можно скорее.

– Здесь меньше пронырливых газетчиков? – предположил Алекс.

– Нет, скатерти подлиннее.

Розовые скатерки спадали до самого пола, а сверху столик накрывался белой салфеткой, которая менялась после каждой трапезы. Старомодно, но внушает доверие. Как и вельветовые штаны Алекса.

– Да, здесь есть где разойтись, – похвалил он. – Можно положить ноги к собеседнику на колени, даже не придвигая стула. – Он посмотрел на меня: – Попробуем?

– Слишком долго стаскивать сапоги, – ответила я с нервным смешком, тут же разозлилась на себя и схватила бутылку. И что за хрень творится со мной? Обычно мне нет равных в искусстве грязных намеков.

– Надеюсь, у тебя проблем не будет? – спросил Алекс, и на долю секунду мне показалось, что он предлагает поработать ногой у него в паху.

Рука дрогнула, и я пролила немного вина. Не столько, чтобы попросить официанта заменить скатерть, однако достаточно, чтобы почувствовать себя неврастеничкой, да еще страдающей эпилепсией.

– Я о слухах, которые уже поползли. Они не помешают тебе? – продолжал Алекс, Как бы между прочим промокая пятно салфеткой.

– А! – выдохнула я. – Ну, может быть. Я не сторонница философии, что любая огласка хороша. Понимаешь, если бы это произошло после того, как шоу вышло в свет, то мы имели бы бурю в стакане. А так… Наверняка станут галдеть, что Фелисити выудила из своей постели мужика и теперь пропихивает его. Лайам так молод, что мысль о блате просто напрашивается сама собой. О чем и поспешили написать газеты.

– А на самом деле? Я покачала головой:

– Фелисити отнюдь не дура. Она не станет пускать насмарку свою блестящую карьеру лишь потому, что ей приспичило прыгнуть к Лайаму в койку. Разумеется, он нравится ей, но так и должно быть – это гарантия того, что он понравится и зрительницам.

– Новый сердцеед на подходе?

– Что-то вроде того.

– Хм. Вот у него самого точно сердца нет, – прокомментировал Алекс. – Или оно такое огромное, что он носится кругами, трахая все вокруг просто потому, что боится потерять его из виду.

– Ты очень проницателен, – сказала я почти с неприязнью.

– Ну, всегда легче анализировать поведение других людей.

– Правда? А вот тебя я никак не могу раскусить.

– Думаю, ты разбираешься в людях, – возразил он. – Иначе путь в рекламу был бы тебе закрыт.

– Все так, но… Нет, я не буду десерт, – ответила я официанту. – В рекламе все иначе, я просто оцениваю людей с точки зрения собственной выгоды и выгоды моих клиентов. Я никогда не задумываюсь об их чувствах.

– В общем, судишь чисто поверхностно. Я развела руками:

– В этом суть рекламы.

– Мне сабайон [16] , пожалуйста, – это официанту.

– Он рассчитан на двоих, сэр.

– И ладно, – ответил Алекс. – Съем сколько смогу.

– Захватите и для меня ложку, – встряла я, алкоголь высосал из меня последние остатки воли и благоразумия.

Значит, сабайон. Неудивительно, что Алекс такой… плотный. Он походил скорее на удобное кресло, чем на те тощие, обнаженные задумкой дизайнера до металлических костей стульчики в «Л'Оранж». Конечно, в отличие от Льюиса и жеребцов с моей открытки, Алекс вряд ли может похвастаться атласной подтянутой кожей и кирпичиками пресса. Взять хотя бы Тома. Тот тоже не качок, но для двадцати пяти лет это не имеет значения (все они в этом возрасте гладкие и заводные). А у Барта тело, вопреки всякой справедливости, играло мускулами, независимо от его образа жизни.

16

Крем-мусс из яичных желтков, сахара и вина.

Я представила себе тело сорокалетнего Алекса, отнюдь не фанатика тренажерных залов, – подернувшиеся жирком мускулы. Зрелище оказалось завораживающим и отталкивающим одновременно. Слишком уж оно походило на правду жизни. Тело обычного человека, а не упругий торс воображаемого клона, который мне достаточно представить, чтобы распалить себя. Правда жизни. Эти два слова кандалами повисли у меня на ногах. Кувыркаясь с молодыми красавцами, я и сама становилась в своих глазах куда красивей – будто одно то, что они согласились со мной переспать, делало меня привлекательнее. С партнером же, который не является образцом физического совершенства, все твои недостатки полезут наружу. У меня сразу объявятся и целлюлит, и животик, и жирные бочка – словом, все, что так тщательно скрывается от посторонних глаз. Возможно, мне просто всегда хотелось обитать на страницах глянцевого журнала, решительно отвергая то, что не походило на рекламу духов. Какого же черта я вообще тут делаю с Алексом?

– Но тебе это по душе. Я говорю о твоей работе, – добавил он, заметив мою растерянность. – Прости, я немного отвлекся от темы.

– Что мы и делаем весь вечер.

– Несемся на всех скоростях, гремя покрышками… Тем не менее вернемся к твоей работе.

– Я от нее без ума. В основном потому, что мне нравятся мои клиенты. Я же не толкаю налево и направо дешевый ликер – ну, было один раз, и что? – и не убеждаю народ, что нет нечего полезнее чипсов, – ну, вернее, не так часто…

Алекс усмехнулся:

– Мне нравятся твои оговорки. Они с головой тебя выдают.

– Правда. Это случается крайне редко, – ухмыльнулась я. – Сравнительно редко.

Прибыл десерт, и я с большим изумлением ограничилась лишь двумя ложками. Есть больше не хотелось. Возможно, не столько из-за кокаина, сколько из-за моей жадности, которая утомила меня.

Алекс воодушевленно шуровал ложкой в желтой взбитой массе, издававшей легкое потрескивание, когда лопались сотни крошечных пузырьков.

– Обожаю эту штуку, – жизнерадостно признался он. – Сам иногда стряпаю для гостей. Это мой коронный номер. Иногда добавляю еще.

– Вкусно! – не выдержала я, – А что там, яичный желток, марсала [17] и сахар?

– Не самые полезные ингредиенты, – оптимистично сообщил он, – зато питательные.

– Хм.

Стоит попробовать использовать вместо сахара заменитель. Вот так всегда с теми, кто сидит на диете! Вы одержимы бесконтрольным и неосознанным желанием испортить низкокалорийными суррогатами всю классную еду, которая попадает вам в руки. Я вдруг разозлилась. Алекс заложил за воротник чуть меньше меня, что в реальности значило чертовски меньше, учитывая его телосложение. Но я ведь подкреплялась коксом. Обычно он меня взбадривает, делает душой компании, но сегодня я почему-то надулась. Даже ощетинилась. При этом мне нравилась компания Алекса, вот в чем заключался парадокс. Рядом с ним я чувствовала себя в покое, даже в безопасности. Может, это меня и злило?

17

Сорт благородного сицилийского вина, одной из особенностью которого является то, что в него добавляется виноградный спирт.

После обеда, учитывая степень моего замешательства, самым разумным решением было бы завалиться дома на диван и спокойно обмозговать, почему это мне показалось, будто кто-то, привязав к моим рукам и ногам веревки, растаскивает их в разных направлениях. И естественно, я этого не сделала. Было около одиннадцати, мы с головой ушли в болтовню, и я решила пригласить Алекса к себе. Там я окажусь на своей территории, и к тому же мне не придется думать, как я буду добираться домой.

Нет, переспать нам сегодня не судьба: при одной мысли о поцелуе все внутренности переворачивались.