Мое чужое имя

— А причина смерти?

— Здесь сложнее. Доктор до сих пор сомневается: газа в дыхательных путях не было, копоти тоже. То есть, получается, умерла она до взрыва и утечки газа.

Катя помрачнела, хотя старалась этого не показывать:

— Ну, доктор, я так понимаю, графу «Причина смерти» тоже подкорректировал? А опознание? До сих пор не представляю, как ты Женьку уговорил на такое пойти?

— А я и не уговорил, — признался Сергей. — Я просто сказал ей, что ты погибла — и все.

Катя повернулась к нему и несколько раз молча хлопнула ресницами, словно по глазам пытаясь определить, неужели он шутит?

— То есть как? Женька и сейчас считает меня погибшей?

Салтыков знал, что Катя отреагирует болезненно, может, даже возненавидит его после такого признания. Но был уверен, что она поймет: другого выхода не было:

— Кать, актриса она плохая! Во — первых, ты права — она просто не позволила бы мне такое провернуть, а во — вторых, ты же ее знаешь… сначала она бы потребовала, чтобы я отвез ее к тебе — убедиться, что ты жива. А потом пожалела бы твоего Диму — он ведь потерял любимую невесту — и все бы ему выболтала.

— Ты бы мог ей все рассказать и про Левченко!

— Она бы не поверила! Ты же знаешь свою сестру — она верит всем вокруг, кроме меня.

Катя его уже не слушала, а, резко сорвавшись со скамьи, направилась к выходу с кладбища, сквозь зубы зло бросая ему на ходу:

— Я еду к ней — мне нужно поговорить с сестрой! Где она, у тебя? На работе?

— Кать… — процессия в двадцати метрах начала расходиться. Некоторые не без любопытства посматривали на них с Катькой.

— Даже не подходи ко мне! — выкрикнула на бегу Катя, еще больше привлекая к себе внимание процессии. — Она живой человек! Как ты мог так с ней поступить? А мама… ее ты тоже этим обрадовал, да? Для большей достоверности!

— Кать…

Сергей быстро догнал ее и, взяв за локоть, повернул к себе.

— Где Женька, отвечай! Мне нужно с ней поговорить…

— Я не знаю, где она! — бешено выкрикнул Салтыков.

Процессия резко отвернулась от них и торопливо зашагала к выходу.

— То есть?

— Твоя сестра не ночевала дома, — вкрадчиво объяснил Сергей. — Пока я был в командировке!

Катя сперва растерялась, но тут же зашипела, яростно грозя ему пальцем:

— Не смей ее обвинять! Ты не имеешь на это никакого права! — но быстро успокоилась, хотя голос ее и дрогнул от слез: — А ты не подумал, что с ней могло что — то случиться?

— Успокойся, что с ней могло случиться? Самая большая Женькина проблема это критика ее профессора…

Он прижал Катину голову к своему плечу и как маленькую похлопывал по спине, убаюкивая. Мечтал только об одном — лишь бы она не начала рыдать. Кажется, помогло, потому что Катя затихла. Потом вдруг оторвала лицо от его груди, несколько секунд смотрела в его глаза и шепнула:

— Я люблю тебя, Сереж…

Сергей этого взгляда не выдержал, взял ее за руку и торопливо повел к машине:

— Пойдем-ка отсюда.

Эти сестрицы его до психушки доведут… что за сумасшедшая семейка… да за что ж ему это?..

Катя больше не противилась и легко позволила отвезти себя в Старогорск. Она детально изучала пейзаж за стеклом автомобиля, и Сергей был готов поклясться, жалела о сказанном. Сам он тоже гнал невеселые мысли — почему она это сказала и всерьез ли? Все, что у них было — давно прошло, и зачем нужно было ворошить старое?

Оторвавшись от дороги, он глянул на Катю. Или не прошло?

— Катя, я Женьку найду, обещаю. Если хочешь, можешь позвонить ей сама.

Она кивнула.

— Мне обязательно возвращаться туда?

— Обязательно, — отрезал Салтыков. И не мог не съязвить: — А в чем дело? Мне казалось, тебе там понравилось? Без дела ты не сидишь, друзьями обзавелась. Даже воздыхатели уже появились. Я тебе поражаюсь, Астафьева… ты же и двух недель там не провела!

— А это не твое дело, — тихо и ласково ответила Катя. — Я женщина одинокая, незамужняя — с кем хочу, с тем и сплю. Ты предъявляй претензии лучше своей Жене, а я надеюсь, что она тебя пошлет. Далеко и надолго!

У Сергея отлегло от сердца — если все-таки огрызается, значит, та фраза на кладбище вырвалась случайно, и теперь она жалеет. И, слава богу.

Просто Сергей чувствовал, что если и Катька чувствует хоть что — то схожее с ним, то у него просто не будет сил оглядываться на преграду в виде его жены и ее сестры.

* * *

Женька шестым чувством угадала, что Сергей приедет именно в понедельник. Вчера сил ехать из маминой квартиры домой у нее просто не осталось. Поговорив по телефону с родственницей Сергея, она нажимала на кнопки сотового, пытаясь дозвониться до мужа — накричать на него, потребовать объяснений и наговорить много — много всего. Сергея она ненавидела. Кира отбирала у нее телефон, пытался объяснить, что ничего она с помощью криков и ругани не добьется. Потом Женя уснула, а когда проснулась, никого в квартире не было. Женя уже знала, что Сергей в городе, но вчерашнего запала — требовать от него объяснений — уже не осталось.

Из квартиры родителей она сразу поехала на работу. Как на зло, у Жени было сегодня всего две пары — как могла она растягивала время, но около трех все равно пришлось ехать домой. Муж действительно было уже — расхаживал с сотовым телефоном у уха и, как обычно, до нее ему не было никакого дела. Женя устала. Ей не хотелось даже ставить его перед фактом, что она знает все про Катю и его аферу. Зачем? Насколько Женя знала своего мужа, он все равно ничего ей не расскажет: снова заверит, что все будет хорошо и оставит наедине со своими мыслями. Ничего не хотелось.

Пока она медленно и лениво вешала пальто в шкаф, снимала сапоги, Сергей успел договорить о своих влажных делах — причем говорил он предусмотрительно скрывшись в кухне и понизив голос — а наговорившись, вихрем пронесся из кухни в прихожую и одним движением надел куртку:

— Жень, мне срочно отъехать нужно по делам, буду завтра утром. Целую. — Все это он произнес, не глядя на жену.

Женька бессильно опустилась на подлокотник кресла и только подумала: «Все».

Потом неожиданно для себя остановила Салтыкова, который уже отпирал входную дверь:

— Сереж, подожди! Нам нужно поговорить…

Салтыков стоял к ней спиной, но Женя знала, что он в этот момент закатил глаза и утомленно вздохнул. Дверь, впрочем, он прикрыл и повернулся к ней:

— Если разговор будет серьезным, может, его лучше отложить?

— Да нет, лучше сейчас, — слишком резко и категорично, что не характерно для нее, ответила Женя. — Просто я хотела сказать, что, наверное, нам лучше пожить отдельно.

Молчание. Женя во все глаза смотрела на мужа — у того не дрогнул ни один мускул на лице. Полное безразличие.