Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив (сборник)

— Значит, сэр, вы даже не подозреваете, что именно представляет собой эта зловещая посылка?

— Нет! — ответил ван Клик, — я знаю только, что в моем доме вдруг ни с того ни с сего оказался гроб, а в этом гробу лежит мертвец с отрубленной головой.

— Знайте же, — сказал адвокат все тем же скорбно-торжественным тоном, — что вам довелось лицезреть безжизненное тело французского джентльмена высокого, даже, прямо скажем, наивысочайшего происхождения. Джентльмена, который был злодейски умерщвлен в Париже преступными революционерами. Вот что я прочитал на крышке гроба.

— Боже мой! Зачем же, — вскрикнул несчастный ростовщик, — зачем же эту мерзость… я хотел сказать, этот ужас, принесли ко мне? Да еще в ночь перед Рождеством! Бог видит, я не замешан в их дела и не имею никакого касательства ни к революционерам, ни к этой их жертве!

— Я верю вам, — сказал Бейкер, — но, может быть, этот гроб прислал вам кто-нибудь из ваших врагов?

— Каких врагов? То есть враги-то найдутся, но они ведь точно не парижские революционеры!

— В любом случае гроб сейчас у вас, и, боюсь, вам не так-то легко будет уверить добропорядочных граждан, что вы совсем ни к чему не причастны, — быстро произнес адвокат. — Впрочем, я готов помочь вам избавиться и от гроба и от… от того, кто лежит в нем. Но возьмусь за это только при одном условии. Боюсь, оно вам не понравится…

Ростовщик нахмурился. Да, он так и предвидел: сейчас с него потребуют непомерно высокий гонорар.

— Так сколько же вы с меня запросите? — произнес он, привычно готовясь входить в роль человека полуразоренного, а то и вовсе обедневшего. — Прошу вас, постарайтесь назначить не слишком непосильную плату…

— Сэр, — сказал Бейкер, — вам известно, что я уже давно люблю вашу племянницу и воспитанницу. Если вы перестанете мешать нашим чувствам — смею вас заверить, взаимным! — и обязуетесь со дня нашей свадьбы до совершеннолетия вашей воспитанницы выплачивать проценты с ее капитала, а потом, как и подобает, передадите в ее распоряжение весь капитал, что, вне всяких сомнений, вы и так намереваетесь сделать… Так вот, тогда я, тоже вне всяких сомнений, сумею помочь вам в вашей проблеме. А говоря кратко — дать вам возможность без потерь выпутаться из этой злосчастной истории.

Условия адвоката при данных обстоятельствах были до такой степени соблазнительны, что лицо старого скряги прояснилось. Причем настолько, что на нем даже чуть было не появилась по-настоящему искренняя улыбка.

— Друг мой! — воскликнул он, — Конечно же, я подпишу это обязательство — а вдобавок от всей души благодарю вас за помощь. Поистине, если вы избавите меня от этого кошмарного гроба и, э-э, его содержимого, я буду считать вас не просто лучшим другом, но прямо-таки спасителем. А иначе мне, право слово, я уж не знаю, что лучше: сойти с ума или самому себе бритвой горло перерезать.

— Прекрасно, — сказал адвокат, — значит, условия устраивают нас обоих. Раз так, займемся делом. Прежде всего нужно доставить этот гроб ко мне в дом. А потом, когда он будет у меня, я уже в общих чертах представляю, что с ним делать…

— Ну, если дело только за этим, — с воодушевлением произнес старик, — то я с удовольствием помогу вам…

Расстояние до дома молодого адвоката было невелико — и вдвоем они управились всего за полчаса.

* * *

На утро следующего дня на стене одного из пустующих складов по Кортленд-стрит красовалась афиша, сообщавшая, что именно здесь герр Пиммельбергер, знаменитый живой скелет из Германии, будет в течение трех ближайших дней демонстрировать не только себя самого, но и «превосходное восковое изображение несчастного короля Франции, Людовика XVI, казненного безбожными якобинцами в 1793 г.». Далее говорилось, что эти две диковины направляются в Филадельфию, а в Нью-Йорке пробудут всего трое суток — в ходе которых горожанам будет предоставлена возможность полюбоваться ими обоими, «скелетом» и восковой фигурой. Цена за эту возможность называлась самая умеренная: со взрослых десять центов, а с детей только пять.

Выставке надлежало открыться через час. А пока в помещении склада стояли двое: сам «живой скелет» и молодой адвокат Бейкер. Стояли и негромко разговаривали, временами поглядывая на простершееся меж них тело «несчастного короля».

Восковая фигура возлежала на подобии катафалка, обитого черным бархатом и усеянного серебряными (а на самом деле искусно вырезанными из фольги) французскими лилиями. Она была облачена в черный костюм, бескровные восковые руки сложены на груди, а отсеченная ножом гильотины голова покоилась рядом с телом.

Живой скелет носил имя Джедадии Стаута, но твердо знал, что нет пророка в своем отечестве, а следовательно, преуспеть на его поприще будет гораздо легче в качестве «герра Пиммельбергера из Германии». [101] Это он накануне побывал у мистера Пека.

— Не правда ли, — сказал Стаут-Пиммельбергер, кивнув в сторону фигуры, — прекрасная работа? И вместе с тем — от каких же мелочей зависит успех или провал… О, если бы вы не доставили короля сегодня утром, это стало бы для меня величайшим несчастьем! Так сколько, говорите, я вам должен за хлопоты?

101

«Библейское» имя Джедадия в тогдашней Америке не являлось редким, но оно характерно в основном для выходцев из пуританских религиозных кругов — многочисленных, влиятельных и на дух не выносящих какого бы то ни было «лицедейства», будь то актерская игра или демонстрация восковых фигур.

— Ничего не говорю, — ответил молодой адвокат, — Потому что вы и в самом деле ровно ничего мне не должны. Ни единого цента, сэр. Ибо, видите ли, мне это восковое изображение принесло сегодня ночью величайшее счастье. А все потому, что я-то французский язык изучал. Поэтому мне не составило труда прочитать надпись на гробовой доске и узнать из нее, кому принадлежит гроб, а кому тело.

Саки (Гектор Хью Манро) ИГРУШКИ МИРНОГО ВРЕМЕНИ И НЕ ТОЛЬКО КОРМ ДЛЯ ПЕРЕПЕЛОК

— Как ни крути, а дела мелких лавочников плохи. У этих крупных концернов есть все, чтобы привлечь покупателей: читальные залы, комнаты для игр, граммофоны — да бог весть что еще! Мы не можем предоставить нашим посетителям даже малую толику всего этого.

Мистер Скэррик разговаривал со своими постояльцами: художник с сестрой поселились в комнате на втором этаже, над его бакалейным магазинчиком, расположенном в пригороде.

— Публика нынче и полфунта сахара не купит, если им не споет при этом Гарри Лаудер, а перед глазами не будет результатов австралийского первенства по крикету. Казалось бы, к большой рождественской распродаже стоило нанять с полдюжины помощников, но если дела будут идти так, как сейчас, мы с Джимми, моим племянником, вполне управимся сами. Впрочем, и это было бы неплохо, сумей я удержать покупателей от поездок в Лондон хоть на несколько недель. Да только вряд ли — разве что дороги совсем заметет снегом. Есть, правда, одна идея… Помните прелестную мисс Лафкомб? Она могла бы устроить у меня полуденные чтения. Ее декламация «Выбора малышки Беатрис» на вечере в почтамте имела оглушительный успех.

Художник явственно содрогнулся.

— Невозможно верней похоронить свой бизнес, нежели действуя подобным образом. Только представьте: вы неспешно рассуждаете о достоинствах карлсбадских слив или засахаренного инжира в качестве рождественского десерта. И тут ход ваших мыслей прерывают историей о сложном выборе малышки Беатрис между ролью Ангела Света и девочки-скаута. Лично я бы взбесился. Нет-нет, — продолжил художник, — стремление выкинуть деньги на ветер, конечно, является врожденным у женщин, но вы очевидно не в состоянии правильно воззвать к нему. Так почему бы не обратиться к другой страсти, которая правит сердцами не только покупательниц, но и покупателей — да всего человечества, если говорить по правде?

— Что же это за страсть, сэр? — спросил бакалейщик.

* * *

Миссис Грейс и мисс Фриттен не успели на лондонский поезд, ушедший в два восемнадцать. Поскольку до трех часов двенадцати минут других рейсов не было, они решили купить бакалейные товары в лавке Скэррика. Да, конечно, ничего особенного там не приобретешь, но хоть можно будет сказать, что пробежались по магазинам.

На некоторое время они углубились в беседу, не обращая внимания на происходящее вокруг (насколько вообще можно не обращать внимания на что-либо, выбирая товары). Однако когда разговор зашел о существенных достоинствах и недостатках пасты из анчоусов от разных производителей, миссис Грейс и мисс Фриттен внезапно услыхали, как кто-то из покупателей делает поразительный заказ: