Мое последнее слово. Речи подсудимых на судебных процессах 1966 - 1974}

Товарищ Александр Дубчек, когда 25 августа 7 человек вышли на Красную площадь с лозунгами — «Руки прочь от ЧССР!», «За вашу и нашу свободу!» — их били до крови, их называли «антисоветчиками», «жидами» и т. д… Я не мог быть с ними, но я был с Вами и всегда буду, пока Вы честно будете служить своему народу. Держитесь твердо — солнце снова взойдет…

Александр Исаевич, я счастлив, что смог прочесть Ваши произведения. «Дань сердца и вина» — Вам!

Павел и Лариса, мы приветствовали Ваше мужество по-гладиаторски: «Здравствуй, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!» Мы гордимся вами…

«Во глубине сибирских руд Храните гордое терпенье… Не пропадет ваш скорбный труд И дум высокое стремленье».

Евгений Михайлович, дружище, ветеран Великой Отечественной, пусть тебя не застанет врасплох мое заключение. Не верь, не верь! Я не могу быть врагом советской власти.

Крестьяне «Яуна гварде», я работал с вами 8 лет. Срок — достаточный, чтобы понять человека. Судите сами, и пусть ваш суд служит истине. Не дайте обмануть себя.

Рабочие Ленинграда, Москвы, Риги! Грузчики Одессы, Лиепаи, Таллина! Спасая честь своего класса, рабочий Владимир Дремлюга вышел на Красную площадь, чтобы сказать НЕТ оккупантам Чехословакии. Он брошен в тюрьму (Мурманск, 9, п/я 241/17).

Под предлогом нарушения прописки брошен в тюрьму грузчик Анатолий Марченко (Пермская область, Чердынский район, п/о «Ныроб», п/я ШЗ 20/16 т). Его письмо разоблачало лицемерие правящей верхушки, ее вмешательство во внутренние дела ЧССР. До этого он, оклеветанный, 6 лет томился в лагерях Мордовии. Потерял слух и здоровье.

Кто же поможет рабочему, если не рабочий! Один за всех, и все за одного!

Товарищ Григоренко, товарищ Якир! Закаленные борцы за правду. Да сохранит вас жизнь для правого дела!

Крымские татары! Кто лишил родины целый народ, кто оклеветал весь народ, от грудных детей до седых стариков, — тот является смертельным врагом всех народов. За вашу Родину, Крымскую татарскую автономную советскую социалистическую республику! За ваших сыновей и дочерей, брошенных в тюрьмы! За ваши попранные права!

Сплотитесь с прогрессивными борцами всех народов нашей великой страны. Родина или смерть!

Я обращаюсь к людям моей национальности — полякам, где бы они ни жили, кем бы ни работали… Не молчите, когда совершается несправедливость!

«Еще Польша не погибла, пока мы живы»…

Я обращаюсь к латышам, чья земля стала мне родиной, чей язык я знаю с детства, как польский и русский… Не забывайте, что в лагерях Мордовии и Сибири томятся тысячи ваших соотечественников! Требуйте возвращения их в Латвию. Внимательно следите за судьбой каждого, кого лишили свободы по политическим соображениям.

«Свирепая буря вырвала На дюнах у моря Балтийского Высокие сосны, прозревшие даль, — Ни скрыться не успели, ни сжаться, как сталь».

Академик Сахаров, я слышал Ваши «Размышления…». Жалею, что не успел ответить Вам. Долг за мной.

«На свете много зла, и очень мало Людей, кого бы это удивляло».

(Юсуф Хас-Хаджиб Баласагунский)

Коммунисты всех стран, коммунисты Советского Союза!

У вас один господин, один повелитель — народ. Но народ состоит из живых людей, из конкретных судеб Когда нарушаются права человека, тем более от имени социализма, от имени марксизма, — двух позиций не может быть.

И тогда ваша совесть и ваша честь должны приказывать:.

Коммунисты, вперед! Коммунисты, вперед!

Прежде всего это опасно для советской власти, когда людей лишают свободы за их убеждения, ибо так недолго и ее лишить свободы.

Сильные мира сего сильны потому, что мы стоим на коленях. Поднимемся же!

24 марта 1969 г. (за несколько часов до ареста).

Последнее слово Ильи Бурмистровича 21.5.196?

Суд над математиком, кандидатом наук И. Бурми-стровичем проходил в Московском городском суде. По статье 190 УК РСФСР (распространение запрещенной литературы, т. е. клевета на советский общественный и государственный строй) Бурмистро-вич был приговорен к 3 годам лагерей общего режима.

О суде над Бурмистровичем см. «Хронику текущих событий.» № 8 (Спецвыпуск «Посева») 2). — Ред.

Граждане судьи! Вы судите меня за распространение лжи, а я больше всего на свете хотел знать правду. Я вообще интересовался историей литературы и захотел узнать правду о процессе Синявского и Даниэля и сам прочесть произведения, за которые их судили. Я давал произведения С. и Д. Турундаевской и Багатурьянцу не потому, что я хотел распространять клевету, а потому, что они, как и я, хотели знать правду. Допрос свидетелей показал, что я не принес им вреда.

Вы и сами знаете, что судите меня не за те преступления, которые вменяются мне в вину. Дело, которое вы сегодня рассматриваете, очень незначительно, оно затрагивает непосредственно всего двух-трех человек, но решение ваше не становится от этого менее важным.

Граждане судьи! Вы меня оправдаете!

Сейчас мне вменяется в вину распространение пяти клеветнических произведений. Во время следствия их было шесть. Поводом для ареста послужили не произведения Синявского и Даниэля, а попытка напечатать запись процесса над ними. Очень характерно, что эту запись, на которую здесь ссылались как на достоверную, следователь Сергеев называл клеветнической. Получается страшное недоразумение.

Основное противоречие я вижу в том, что под видом борьбы с распространением произведений Синявского и Даниэля борются с распространением всех произведений вообще. Под видом борьбы с распространением клеветы борются с тем, чтобы люди знали правду.

Я бы еще понял, если бы прямо сказали, что это правда, но она вредна, а не приклеивали бы ярлыки «идеологически невыдержанный», «идеологически вредный». Возникает вопрос: может ли правда быть идеологически вредной? Этот вопрос сейчас является основным. Я уверен, что наше государство достаточно сильно, чтобы выдержать любую правду.

Граждане судьи, вы меня оправдаете! Вам не легко будет оправдать меня прежде всего потому, что год, который меня держали в тюрьме, придется объяснить, по меньшей мере, ошибкой, и потому еще, что следствие вело КГБ и обвинение поддерживает прокурор Союза.

Граждане судьи! От вас сейчас много зависит. От вас зависит, будете ли вы способствовать возрождению атмосферы всеобщего страха. Я уверен, что суровый приговор принесет больший вред нашему строю, чем то, за что меня судят.

Вы сейчас удалитесь в совещательную комнату и там с вами будет только закон. Я много думал, граждане судьи, о том, что вам сегодня скажу. Я целый год готовился к этому дню, и главное, что я хочу сказать: не надо бояться.