Моё сводное проклятие

— А Лену ты почему не позвала?

Простодушный вопрос Таи острым осколком вонзается в сердце. Девчонки познакомились с Леной на моём прошлом дне рождения. Близко они не общаются, но вроде иногда переписываются.

— Мы поссорились, — кратко отвечаю я.

А затем неожиданно я рассказываю все подробности нашей размолвки. Девчонки внимательно меня слушают, сочувственно вздыхают и даже пытаются дать какие-то внятные советы. Хорошо с ними. Почему мы раньше толком не дружили? Только потеря Ленки сподвигла меня на то, чтобы наладить общение с другими людьми.

Надо бы ещё в люди выйти. В кафешке посидеть или кино новое глянуть. Без Лены и Алекса можно жить. И вполне терпимо, я считаю.

— Ещё одна бутылка вина? — удивлённо спрашивает Тая.

— Ага. Я две брала, на всякий случай.

— Я пас, — качает головой Света.

— Ну а я немного выпью. Но только один бокальчик, — сдаётся Тая.

В итоге мы сидим на улице до самого заката. Я наблюдаю, как солнце скрывается за горизонтом, а потом зову девчонок в дом.

— Нет, я бы с ума сошла оставаться в таком огромном замке без людей, — резюмирует Света. — А вдруг воры залезут, а ты тут одна? Что потом делать?

— Здесь есть охрана, сигнализация, так что воров я точно не боюсь.

А вот засыпать одной в холодной постели — это, к сожалению, полный отстой. А ведь я могла бы с Алексом эти дни проводить! Ох, ну почему я не умею контролировать свои эмоции и старые обиды?

Сутки без Алекса тянулись неимоверно долго. Я хотела ему позвонить, но не решилась. Надоело вечно делать первый шаг. И повторять свои же ошибки я больше не собираюсь. Если Алекс сдался после одного разговора — то флаг ему в руки! Пусть катится на все четыре стороны.

Я ведь всё равно не верила в наше общее будущее…

— Мы пойдём, наверное, — через полчаса сообщает Тая.

Вино допито, время позднее, поэтому девчонки собираются на выход. Грудь огненными тисками сжимает. Мне предстоит долгая одинокая ночь. Снова. И так до тех пор, пока родители не вернутся.

— Было весело. Спасибо, что пришли, — обнимаю я на прощание девчонок.

— Ха, мы на днях снова к тебе завалимся, — весело произносит Света. — Ну, если ты не против, конечно.

— Ни капельки.

Провожаю девчонок, затем возвращаюсь в молчаливый дом и звоню маме. Мы говорим всего несколько минут, потому что они с отчимом собираются в ресторан на какое-то музыкальное шоу. Мама выглядит счастливой, это самое главное. И Василий Андреевич помолодел будто, круги под глазами уже не такие страшные. Вот, что отдых и новые впечатления делают с людьми.

Принимаю душ, смотрю какие-то бессмысленные видео на ютубе, а потом выключаю свет и пытаюсь заснуть.

Вздрагиваю, когда сквозь дремоту слышу посторонние звуки в доме. Блин, неужели сюда действительно забрались воры? Но тогда бы сработала сигнализация!

Спросонья не до конца соображаю, что происходит. Но потом прижимаю ладонь к груди и немного успокаиваюсь.

Это Алекс вернулся. У него есть ключи.

Я выхожу из своей комнаты, застываю у лестницы. Держусь за перила до побеления костяшек.

— Не спишь, — говорит Алекс.

— Ты меня разбудил, — тихо отвечаю. Жадно всматриваюсь в его красивое лицо. Он словно уставший какой-то. Или же плохо спал.

— Я этого не хотел. Думал, завтра пересечёмся.

— Что ты тут вообще делаешь? — спрашиваю я. У него же есть своя квартира, зачем ему родительский дом?

Неужели Алекс из-за меня вернулся? Или, может, он забыл какую-то важную вещь?

— Ноги сами принесли, — хмыкает он. Поднимается по лестнице, значительно сокращая расстояние между нами.

— Ясно…

— Да что тебе ясно? — зарывает он руку в волосы. — Тянет меня сюда. Ничего поделать не могу.

— Это плохо?

— Да чёрт его знает! Не привык я к такому. Душа не на месте после вчерашнего.

— У меня тоже, — киваю. Пока не смею ни во что верить. Я словно натянутая струна, из одних нервов состою, боюсь сделать шаг вперёд и не получить желаемого ответа.

Алекс внимательно меня рассматривает, и только сейчас я осознаю, что одета только в майку и трусики. Всегда так сплю. Инстинктивно складываю руки на груди, делаю шаг назад.

— Не нужно, — Алекс идёт ко мне.

Я упираюсь лопатками в стену, вздрагиваю всем телом. Не от страха. От предвкушения и дикой жажды.

— Ты пиздец какая красивая, — с восхищением произносит Алекс, а его тёмные глаза пожирают каждый сантиметр моего тела.

Мы одновременно друг к другу тянемся.

Давление жёстких горячих губ — это мой персональный рай. Моё грехопадение. То, без чего моя жизнь кажется неполноценной и пустой.

16.2

Алекс

Романыч подзывает официантку, заказывает очередной коктейль и поворачивается ко мне:

— На тебя вон блондинка уже минут двадцать смотрит. Она за столиком у окна сидит, зацени.

Бросаю взгляд налево. Да, симпатичная девушка, улыбается мне и очаровательно краснеет, когда я дольше положенного на неё смотрю. Красивая. Раньше я бы с такой провёл ночь. Но сейчас ни хрена не хочу.

Пару часов назад Мика наехала на меня и закидала совершенно необоснованными претензиями. Я не люблю, когда мною пытаются манипулировать или давить на чувство вины. Поэтому ушёл. Для обоих лучше побыть вдали друг от друга, обдумать всё и успокоиться. Говорить на повышенных тонах — плохая затея. Жаль, девушки этого не понимают. Им лишь бы покричать всласть, а потом вообще разрыдаться театрально, ибо слёзы — это последний аргумент.

Ненавижу женские истерики. Мне Даши с головой хватило.

— Нормальная, — безразлично говорю я, делая глоток крепкого коктейля.

— Что-то ты не в духе, — замечает Романыч.

— Отец звонил. Завтра в офис надо съездить, помочь ему кое с чем.

Это правда. Мы с папой разговаривали довольно продолжительное время, он попросил, чтобы я проверил работу его заместителя. Есть там вопросы определённые, подозрение в коррупции и наплевательское отношение к своей должности. Я с этим разобраться хочу. И о Мике забуду на какое-то время.

— Неужели тебе в кайф этим заниматься? — удивлённо спрашивает Романыч.

— Пока не знаю. В качестве разнообразия — почему бы и нет? — пожимаю плечами. Юношеский максимализм прошёл. Я теперь трезво смотрю на реальность и не бросаюсь громкими фразами.

Только не всегда это получается. С Микой вот не сработало.

— Кажется, девчонка из рисковых, — хмыкает Романыч.

Я сначала не понимаю, о чём он, пока не слышу грудной женский голос:

— Привет. Я — Аня, — представляется блондинка. И смотрит на меня с надеждой, лукаво улыбается, локон на палец накручивает.