Моё тайное увлечение

Ладно, была не была. Сорву уже этот дурацкий пластырь.

Не давая себе больше ни секунды на раздумья, жму металлический кругляш домофона и под его характерный писк вываливаюсь из подъезда. Замираю, как только голова Ромы поворачивается в мою сторону. Он не отрываясь смотрит на меня, я – на овальный вырез его чёрной, слегка измятой футболки. Переступаю с ноги на ногу, теребя указательный палец пальцами другой руки. От волнения начинает вновь печь шею.

Ну же! Нужно хоть что-нибудь сказать!

– То есть, – первым находится Рома, – сегодня тебя нигде не ждут, и ты вышла ко мне?

– Да, – выдыхаю я, заглядывая ему в лицо.

Его брови на секунду удивлённо взлетают, но он сразу же саркастично заключает:

– А мышка-то оказалась смелей, чем я предполагал.

– Пожалуйста, не так громко, – жалко прошу я, неосознанно подаваясь к нему ближе на один шаг.

– А что так? – вновь взлетают брови, но определённо с издёвкой. – Не хочешь, чтобы другие знали правду о тебе?

Сглатываю обиду и не позволяю себе чувство стыда. Потому что я никому не делала ничего плохого, в конце концов!

– Не устал сидеть? Может, пройдёмся?

И вновь на его лице проскальзывает искреннее удивление, а следом он снисходительно хмыкает и поднимается с лавки, подхватывая свой рюкзак:

– Пожалуй, можно размять ноги.

Я первая начинаю вышагивать по асфальтовой дорожке, и моей конечной целью является детская площадка, подальше от чьих-либо окон и ушей. К тому же есть на ней пятачок густых кустов с высоким деревом и лавочкой возле него, которые удачно скроют нас ещё и от ненужных глаз.

Резко торможу возле лавки и оборачиваюсь, чуть ли не носом упираясь в грудь неожиданно оказавшегося так близко Ромы. В нос ударяет запах его тела и дезодоранта. Почти столкновение сбивает меня с мыслей, но я быстро беру себя в руки и делаю шаг назад:

– О какой правде речь?

Рома вновь хмыкает, бросая рюкзак на лавку, и засунув руки в карманы джинсов, сужает на меня глаза:

– И как долго ты собираешься делать вид, что ничего не понимаешь? В принципе, я свободен до конца лета, чтобы продолжать в том же духе, пока ты не признаешься. Но будь любезна, утоли моё любопытство.

– Серьёзно будешь сидеть под моими окнами до конца лета? – не верю я.

– Мне это по силам, – пожимает он плечами.

– Это ненормально, – выдыхаю я.

– А нормально следить за людьми и сразу же прятаться, если они тебя замечают? Я, в отличие от некоторых, хотя бы делаю это открыто.

– Пожалуйста, не нужно больше, – молю я. – Наверняка ты можешь найти занятие поинтересней.

– Могу. Но хочу ли?

– Что нужно сделать, чтобы ты захотел?

Рома не отвечает и словно всматривается в меня пристальней, и взгляд его такой… такой… В общем, я под его действием, естественно, смущаюсь, опускаю глаза и чувствую, как горит лицо. Проклятье.

– Вопрос, который неожиданно заставил меня задуматься, – усмехается он спустя полминуты, словно сам себе. – Ну да ладно. Просто признайся, мышка. Думаю, этого будет достаточно.

– Признаться в чём? – не сдаюсь я и опускаюсь на лавку.

– Какая ты упёртая, – втягивает Рома воздух сквозь зубы, кажется, начиная злиться. – Я видел тебя вчера. Как ты спряталась. Не пойму, ты ловишь кайф, что ли, тайно наблюдая за другими людьми?

– Не пойму, – поднимаю я на него глаза, потому что мне тоже есть что сказать, – мне запрещено находиться на собственном балконе, если ты внизу играешь на своей гитаре?

– Нет, конечно. Только нафига прятаться, как мышь?

– Знаешь что? – прищуриваюсь я, с силой сжимая пальцы на деревянной балке лавочки.

– Удиви, – пренебрежительно усмехается он.

– Есть люди, которые умеют стесняться! Понятно? Мне было неловко, после того как я вмешалась в ваши разборки. Теперь ты доволен?

– Нет. А знаешь почему? Ты продолжаешь нагло врать.

– Надо же! – подскакиваю я с лавки. – Какие мы проницательные. Всё-то мы знаем. Делай что хочешь, – бросаю напоследок и иду мимо него, но он неожиданно обхватывает своими шершавыми от застарелых мозолей пальцами моё предплечье, останавливая меня.

– Прекращай подглядывать, мышка, – напряжённо произносит он над моей головой. – Иначе…

– Иначе мне жизнь мёдом не покажется или что-то в этом духе, да? – нахожу я смелости усмехнуться, а затем выдёргиваю свою руку: – Я тебя услышала.

Быстро иду по направлению домой, но через несколько шагов понимаю, что сказала не всё, потому, развернувшись, произношу на ходу:

– Мы несколько лет учились в одном классе, но если ты забыл, напомню: меня зовут не мышка, а…

– Ксения. На память не жалуюсь, – почему-то улыбается он. И эта его улыбка… Слишком наглая, слишком открытая. Словно обещает что-то, а что, ведает лишь её хозяин…

Губы сами дёргаются в ответной улыбке, и я быстро отворачиваюсь, спеша уйти как можно дальше.

Странный вышел разговор. Неоднозначный. Интересно, получится ли когда-нибудь его повторить?..

Сцена четвёртая

В понедельник я просыпаюсь по будильнику. Очень рано. Азарт разгоняет мою кровь, делая сознание ясным, несмотря на то что вчера я легла достаточно поздно. Но я хотела убедиться в том, что Рома вновь будет ночевать в заброшенном «дет-садике», и убедилась, а сегодня планирую выяснить, насколько серьёзно он там обитает. Как только он оттуда уйдёт.

Дожидаюсь, когда захлопнется дверь за родителями, ушедшими на работу, чтобы не настораживать их ранним пробуждением, и покидаю свой наблюдательный пост у окна, чтобы сварить себе чашку крепкого кофе. Я опасаюсь, что пропущу появление Ромы, потому, включив кофеварку, бегу обратно. А потом так же быстро возвращаюсь за кофе.

Рома, кстати, после нашего разговора на лавку под моими окнами не вернулся. И в «Беседка-баре» появился позже остальных. Вообще их вчера собралось там не так много, как обычно. Я не следила! Честно. Просто не затыкать же мне себе уши, когда я нахожусь в собственной комнате и читаю книгу?

В районе десяти часов я начинаю переживать о том, что всё же упустила момент, когда Рома покинул здание, но ещё через двадцать минут он всё же появляется из окна, в которое проник вчера ночью. Нужно заметить, выглядит он паршиво…

Парень-загадка, поправив на плече рюкзак, осторожно осматривает местность, а затем смотрит прямо на мой балкон. Моё сердце запинается, но не от страха быть замеченной – помимо окон балкона и комнаты, меня скрывает ещё и тюль – а от радости. Он хочет меня увидеть? Ещё раз поговорить? Думает обо мне?