Мое жестокое счастье, или Принцессы тоже плачут

– Слышь, братка… – хрипло попросил Мазей, облизывая сухие и потрескавшиеся губы. – Вели своим, пусть развяжут…

– Нет! Сейчас доктор приедет, капельницу тебе сделает, чтобы похмелье снять. Очухаешься совсем, тогда Витька развяжет.

Григорий развернул коляску и выехал из комнаты, оставив Мазея одного.

Алена никак не могла наглядеться на вновь обретенного сына, не выпускала Павлика из поля зрения ни на секунду. Мальчик понемногу перестал дичиться и плакать, прятаться под кровать при появлении брата или бабушки. Нина Николаевна хотела перебраться обратно в город, но Григорий решительно воспротивился и серьезно поговорил с тещей, убедив ее остаться.

– Вы же понимаете, что детям будет лучше, когда рядом родной человек, а не посторонняя нянька. А Алена теперь постоянно занята…

– Это как-то странно, Григорий Валерьевич, – Нина Николаевна никак не могла отвыкнуть звать зятя по имени-отчеству, хотя он страшно сердился. – Я ведь еще не старая, мне работать нужно…

– А это не работа, что ли? – удивился Григорий, разворачиваясь от окна, в которое смотрел перед этим. – Разве легко управляться с двумя шустрыми детьми? Или вас волнует что-то еще?

– Мне неудобно жить на ваши деньги.

– Да что ж такое! – с досадой воскликнул зять, ударив кулаками по поручням кресла. – Какие все гордые! Все отказываются от денег, заработанных мужчиной! Теперь понятно, в кого такая упертая в денежных вопросах моя жена! Мы что, по миру пойдем, если вы перестанете в гостинице ночами дежурить? И прекратите эти разговоры!

Теща смешалась, но возражать не посмела, а назавтра Алена принесла ей кредитную карту и рассказала, как ею пользоваться.

– Мама, только не вздумай возражать Гришке, ему нельзя нервничать, я тебя очень прошу, – предупредила она. – Считай, что это твоя пенсия. Кроме того, я ведь теперь работаю и могу тебя содержать.

Алена и в самом деле работала, возглавив фирму мужа и взвалив на себя все, что было с ней связано. Это оказалось намного сложнее, чем она даже могла себе представить, и Алена возвращалась домой только к ночи, уставшая и вымотавшаяся. Единственным желанием было упасть в спальне на кровать и спать, спать, спать… Но дома ждали дети и муж, которым не хватало внимания и участия.

– Тяжело тебе, Аленушка? – сочувственно спрашивал Григорий ночью, когда они оставались одни.

– Тяжело. Но я справлюсь.

И было в ее словах столько уверенности, что муж не сомневался – разумеется, она справится. Он старался помочь ей по мере сил, сам просматривал документы, подсказывал, как и что нужно делать, с какими туроператорами работать, а с какими лучше не связываться. Но основная часть работы все равно доставалась Алене.

Через полгода Иван добился свидания с Маргаритой в женской зоне в Мордовии. Он собирался туда с такой тщательностью и волнением, что даже хорошо знавший его Григорий был удивлен. Но Мазей пресек все попытки пошутить на эту тему, и Грачев решил больше не расспрашивать друга ни о чем.

…Сидя на старом обшарпанном стуле в домике, предназначенном для долгосрочных свиданий, Мазей внимательно разглядывал похудевшую Маргариту. Девушка как будто стала выше ростом, рыжеватые волосы убраны под белую косынку, простое сатиновое платье старило ее. Она не поднимала глаз, словно боялась взглянуть в лицо Ивана, и тогда он опустился на корточки и поднял ее голову за подбородок:

– Ну, ты чего, дурочка? Плачешь, что ли? Я ведь обещал, что тебя не брошу.

– Я… я не думала… не верила, что ты приедешь, – прошептала Маргарита, глотая слезы, и Иван обнял ее.

– Говорю же – дурочка. А ведь я твои вещички к себе перевез, Ритка, – признался он, чувствуя, как забилось ее сердце под темно-синим в мелкий цветочек платьем.

Она растерянно заглядывала в глаза Мазея, а Иван улыбался:

– Имей в виду, квартира у меня огромная, пятикомнатная. Потребую порядка и чистоты!

– Ты меня домработницей берешь? – удивилась Маргарита, и Мазей засмеялся:

– Ну, думаю, домработница из тебя никудышная будет…

– А зря! – перебила вдруг она, удивив Ивана. – У нас в доме домработниц не было, отец терпеть не мог посторонних, поэтому все я делала сама – и готовила, и убирала, и стирала. Вот так-то!

– Так я, выходит, отхватил завидную невесту? А прибеднялась!

– Невесту? Ты сказал – невесту? – переспросила Маргарита, замерев.

– Ну, а чего ты ожидала? Я человек порядочный, обесчестил – женись, тем более что и папенька твой покойный против не был, – захохотал во всю глотку Мазей, ухватив ее за руку и усадив себе на колени.

Ритка замолотила его кулачками по груди:

– Не пори чушь! Я не заставляю тебя на мне жениться!

– А я разве сказал, что заставляешь? Да и не родился еще тот, кто меня заставил что-то сделать. Я сам хочу жениться на тебе, Ритка… Хочу, чтобы ты мне сына родила, как Алена Гришке… – вдруг признался Мазей тихо, спрятав лицо на груди Маргариты. – Соглашайся, а?

Дневник.

«Как давно я не заглядывала сюда… Все время некогда, постоянно что-то происходит. Я теперь возглавляю «Грачев Трэвел», навалилось много дел и забот. Даже не думала, что это так затянет и окажется таким интересным и сложным. Но я постепенно разбираюсь во всем, да и Гришка помогает, советует, подсказывает. Мальчики постоянно с мамой и с ним, оба уже хорошо бегают и разговаривают. Павлик совсем освоился, хотя первое время часто плакал и дичился, особенно когда увидел Ванечку. Но постепенно они привыкли друг к другу и теперь делят нас с Гришкой. Ванька тянется к отцу, а Павлик при любом удобном случае забирается ко мне на руки.

Месяц назад женился Мазей. Мы сначала удивились, когда он сообщил нам о том, что уезжает в Мордовию, а уж когда узнали причину, то вообще дара речи лишились. Чтобы Ванька Мазеев поехал в зону к отбывающей срок молодой девчонке, да еще женился на ней… Это было так странно и удивительно… Но Иван упрямо заявил, что это, возможно, единственный верный шаг в его жизни за последние десять лет, и нам не осталось ничего, кроме как поздравить его. Я даже ездила с ним по магазинам, помогая выбрать свадебное платье для Маргариты – чтобы было простое и элегантное…

– Я надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, – сказала я на прощание, когда Мазей привез меня домой, и он, улыбнувшись, ответил:

– Я никогда в жизни не был так уверен в том, что все делаю правильно, как сейчас.

Гришка, получив возможность передвигаться по всему дому самостоятельно, стал намного лучше чувствовать себя. Его угнетала зависимость от меня, от охраны, от посторонней помощи. А теперь он многое может сам, и это вселило в него прежнюю уверенность. Да и сыновья отвлекают его от мыслей об инвалидности, постоянно требуют внимания, а меня так часто не бывает дома, что я опасаюсь, как бы они вообще обо мне не забыли. Но дети радостно бегут ко мне вечером, когда я возвращаюсь из города вместе с Виктором, виснут с двух сторон и галдят.

Да, совсем забыла – мой муж неожиданно увлекся живописью! Я даже не знала, что в детстве он окончил художественную школу. Просто однажды приехала домой чуть раньше обычного и застала Григория за большим мольбертом, пристроенным около окна в гостиной. В руке у Гришки была кисть, он сосредоточенно наносил мазки на укрепленный на мольберте лист бумаги, а рядом за столом возюкали фломастерами в альбомах близнецы. Увидев меня, муж смутился и покраснел. Я обошла мольберт и застыла от удивления – на листе очень четко и красиво виднелся наш двор, беседка и качели рядом с ней…

Так я открыла для себя еще одну сторону натуры мужа. Мама по секрету сказала мне, что ко дню моего рождения Григорий готовит сюрприз – портреты мальчишек, мамы и мой собственный. Мне было невыразимо приятно это слышать…

Вот так – никогда не знаешь, что ждет тебя в жизни. Кто знает, где я могла оказаться, не попади Гришка в больницу в день моего дежурства, не войди я к нему в палату и не привлеки его внимание. Или если бы не случилось этих выборов, этих событий, таких тяжелых и страшных… Но все сложилось именно так, как идет сейчас, и я благодарна моему мужу за все – за свою жизнь, за своих детей. За то, что рядом со мной настоящий мужчина…»