Могила Бешеного
Шрифт:
– Я - ничего.
– Хитро улыбнулся Павел Сергеевич.
– Я оставляю её тебе...
– Ты хочешь, чтобы я сам навестил этих деятелей и изъял у них бомбы? А куда я их потом дену? Видя негодование Шрама Загоруйко задорно рассмеялся:
– А если я тебе предложу вернуть их по принадлежности? Сколькими проблемами будет меньше? А?
– Нет.
– Серьезно молвил Тихон.
– Я принесу их сюда. И пусть тут сидят саперы и возятся с ними. При мне. Павел Сергеевич прямо посмотрел в глаза Коростылева и понял, что тот не пойдет на такое предложение.
– А ты изменился...
– Вдруг проговорил Загоруйко.
– Ладно, считай, что я неудачно пошутил. Но Шрам понимал, что майор не шутит. Понимал он и то, почему Загоруйко хотел подорвать штаб избирательной кампании РНИ.
– Да.
– Погрустнев выдохнул Тихон, Изменился... Теперь я не имею права убивать кого бы то ни было... Почему? Не спрашивай. Это мое...
– Хорошо...
– Задумчиво проговорил майор. Извини... Но на счет бомбистов я серьезно. То, что ты добыл, этот список, это хорошо... Но, поверь, я не могу с ним пойти к начальству и требовать сотню человек для обыска в этих квартирах. Да и не дадут мне столько. Сейчас все силы направлены на другие участки...
– Это же бред!
– Воскликнул Тихон.
– Что может быть серьезнее терактов?!
– Да, бред, - Согласился Загоруйко, - Но ситуация именно такая. Да тебе одному будет проще... Ты не связан бумажной волокитой. Тебе проще... Повторил Павел Сергеевич.
– Хорошо.
– Кивнул Тихон, - Но от этого будет страдать дело по розыску Бешеного.
– Он никуда не денется.
– Заверил майор.
– Кстати, где он может быть?
– Представления не имею...
– Покачал головой Коростылев, - Разве что...
– Что?
– Он наркоман. Где-то он должен доставать наркотик... Может пошукать по притонам?
– Хорошая мысль.
– Обрадовался Павел Сергеевич.
– Я свяжусь с отделом по борьбе с распространением наркотиков. У них должны быть списки всех наркотических тусовок. К вечеру они у тебя будут... На этом беседа завершилась. Сев в свою бежевую "шестерку", Тихон с минуту подумал. Предчувствие подсказывало ему, что действовать надо немедленно, иначе может стать слишком поздно. До тринадцатого числа, даты, на которую были назначены взрывы, оставалось целых три дня. Но, каким-то шестым чувством Коростылев понял, что наци могут изменить этот срок.
Через двадцать минут машина Шрама остановилась у роскошного ресторана.
Здание, несмотря на ранний вечер, сияло лампочками, из которых был выстроен рекламный призыв: "Загляните в наш ресторан! Лучшая европейская кухня! Незабываемое эротическое шоу!" Тихон не стал заходить с парадного крыльца. Обогнув здание, он нашел неприметную дверь служебного входа и нажал кнопку звонка. Дверь приоткрылась, из щели высунулась небритая ряха.
Маленькие глазки ощупали Коростылева с ног до головы и раздался вопрос, заданный не очень дружелюбным тоном:
– Чо надо?
– Торий Ильдасович на месте?
– Напустив на себя грозный вид спросил Шрам.
– А хто ты есть?
– Не унимался охранник.
– Занят он. Отвали!
Выяснив нужную информацию, Тихон решил обойтись без церемонии представления и быстрым щелчком в лоб, заставил громилу освободить проход.
Переступив через застывшее на полу тело, Коростылев аккуратно запер за собой дверь и, по знакомым коридорам направился к кабинету директора ресторана.
В приемной оказалось довольно-таки много народа. Шрам с первого взгляда выделил двоих вооруженных охранников. Остальные были рядовыми посетителями. У Тихона не было времени сидеть в очереди и он пошел напролом. В несколько шагов проскочив помещение приемной, Коростылев, ворвался в кабинет Севастопольского и прислонился спиной к двери по которой тут же забарабанили кулаки охранников. Директор, такой же тощий, как и несколько лет назад, удивленно уставился не нежданного визитера.
Прошли несколько секунд узнавания, за которые Торий Ильдасович продемонстрировал на своем лице множество противоречивых чувств, от радости до озабоченного непонимания.
– Добрый вечер, господин Севастопольский. Помахал ему рукой Шрам.
– Как поживаете?
– Хорошо.
– Кивнул Торий Ильдасович.
– А вы как?
– Прекрасно.
–
– Только, боюсь, ваши дуболомы сейчас дверь высадят... Шрам резко шагнул вперед, и парни ввалились в дверь, попадали, устроив в проеме кучу-малу. Севастопольский равнодушно смотрел на них и, дождавшись пока они встанут проговорил:
– Вон! Телохранители, недоумевая, вышли, тихо прикрыв за собой дверь.
Торий Ильдасович встал:
– Подождите минут десять. Я вас потом приму. Только после этих слов Коростылев заметил маленького серого человечка, в котором, к своему удивлению, узнал одного из борцов, с которыми состязался сам будучи чемпионом подпольного ринга. Бывший борец бочком проскользнул мимо Коростылева, очевидно, не узнав его. Когда они остались наедине Торий Ильдасович произнес:
– Надеюсь, что очень серьезные обстоятельства вынудили вас нанести мне визит?
– Да. Очень.
– Соглашаясь наклонил голову Шрам.
LXVIII. ЛИКВИДАЦИЯ ОПАСНОСТИ.
С тех пор, как Тихон побывал здесь в последний раз и устроил небольшой пожар из видеокассет с записями своих тренировок, кабинет неузнаваемо переменился. Теперь он походил на офис преуспевающего бизнесмена. Так же загроможденный ненужной оргтехникой, со стеклянным столом и черными вращающимися креслами. Коростылев сидел в одном из них и рассказывал Торию Ильдасовичу избранные места из гонок за Бешеным. Ему пришлось выдать свой нынешний социальный статус и пояснить, что эти шпионские страсти санкционированы ФСБ. Шрам не называл никаких имен, кличек, тем более в разговоре не было даже намека на то, что будущие теракты дело рук одного из кандидатов в Президенты. Внимательно выслушав, Севастопольский сложил пальцы домиком и несколько минут напряженно молчал, обдумывая полученные сведения. Вскоре он произнес:
– Чего же вы, Неистребимый, от меня хотите?
– Честно говоря, - Вздохнул Коростылев, - Я надеялся на вашу помощь. Нет.
– Рассмеялся Торий Ильдасович.
– Это несерьезный разговор. Сами посудите: это наверняка какая-то "крыша". Не могу же я посылать своих людей расстраивать её планы, не зная против кого конкретно идет игра?
Кроме того, какая мне от этого выгода?
– Выгода?
– Поднял брови Тихон.
– Что ж, наверное надо рассказать вам больше. Тогда вам станет понятно, что вскоре вы можете оказаться вообще без выгоды. Вы ведь продолжаете свой бизнес?
– Предположим, что "да".
– Тогда, как можно предположить, вы приглашаете иностранных борцов? Ставки делаются в валюте. Доходы немалые...
– Вы проницательны.
– Закивал Севастопольский.
– Так вот, все это может прекратиться разом.
– Отчего же?
– Я назову одну фамилию.
– Скривил Шрам свой рот в недоброй ухмылке. Васильченко.
– Вот оно что...
– Заиграл пальцами Торий Ильдасович. Действительно, это меняет дело... Я, конечно, мало интересуюсь политикой, но этот господин может разрушить все... Если он правильно воспользуется сумятицей и страхом обывателей, то...
– Он придет к власти. А это означает закрытие границ и прочие малоприятные изменения...
– Да, да...
– Глубоко вздохнул Севастопольский.
– Что ж. Вы меня убедили.
Я рискну вам помочь. Несмотря на то, что вы, господин Неистребимый здорово меня подставили. Заодно открою вам маленькую тайну... Те кассеты, которые вы сожгли в своей благородной ярости - были моей коллекцией порнушки... И Торий Ильдасович затрясся от утробного смеха. Тихон не стал выяснять, куда делись настоящие кассеты. Все равно за время, которое прошло с той поры, он усовершенствовал свои методики, внес в них новые элементы, и теперь старые видеозаписи не имели для него практической ценности. Как не имели её и для всех остальных, ибо, по зрелом размышлении, Коростылев понял, что зафиксированные там движения ничто без соответствующей медитативной практики, а записывать мысли тогда, да и сейчас, не умеет никто.
– Кстати, - Успокоившись проговорил Севастопольский, - Как вы отнесетесь к тому, что я раскрою тайну взрывов некоторым своим друзьям?