Могила для горбатого

Появление следователя явилось для всех неожиданностью. Нечистый первый оправился и, взяв себя в руки, пьяно воскликнул:

— А вот и наш знакомый мент пришел! — Он повернулся к Долженковой. — Знакомься Зойка, это отец Женьки.

У Долженковой вытянулось лицо. Она сразу догадалась о ком идет речь, однако невнятно спросила:

— Какого еще Женьки?

Нечистый неестественно громко засмеялся:

— Как какого? Дружка твоего Шатохина. Ты что, разве фамилии его не знаешь?

Неизвестно почему Долженкова пригнулась, пряча голову за мужа, и пробормотала:

— Я его не спрашивала. Я и ваших-то с Хряком фамилий не знаю.

— Надо знать! — с назидательной иронией произнес Алиферов и махнул Шатохину рукой, в которой держал куриную ножку. — Давай, майор, к нам! Садись, выпьем.

Хряк развернулся вместе со стулом, чтобы лучше видеть следователя и, побеждая в себе извечную робость перед человеком в милицейской форме, нахально предложил:

— Давай, садись, выпьем.

— Сейчас, ублюдки, сейчас, — спокойно сказал Шатохин. Его рука скользнула к бедру и вытащила из кобуры пистолет. Привычным движением Шатохин передернул затвор, вскинул руку.

— Э… э… Ты чего, мужик?! — изумленно воскликнул Хряк.

Испугаться он не успел. Пуля, выпущенная из "Макарова", вошла ему точно между глаз. Деев хрюкнул и вместе со стулом опрокинулся навзничь. Его большие ноги скользнули по круглому сиденью стула, стукнулись каблуками о пол и замерли. Собаке собачья смерть.

— А-а… — Шиляев вскочил с криком ужаса и рванулся к двери в боковую комнату, надеясь спастись от майора в ней. Шатохин снова выстрелил. Бил он без промаха. Пуля вновь попала в голову, но на сей раз повыше виска. Сашку отбросило на дверной косяк. Он упал, широко раскинув руки и ноги, и задергался в агонии. Два.

С перекошенным от страха лицом Нечистый сполз под стол, рассчитывая там найти убежище. Шатохин присел, обхватил двумя руками рукоятку пистолета и снова хладнокровно выстрелил. Нечистый заорал. Угодившая Алиферову в плечо пуля заставила его разогнуться, он головой ударился о крышку тяжелого стола и рухнул на пол. Извиваясь, стал пятиться. Его голова маячила в прорези прицела пистолета Шатохина, и он снова два раза, пулю за пулей всадил в голову ненавистного ему человека. Три.

Зойку парализовал ужас. Она сидела с широко раскрытыми глазами, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Ей вдруг показалось, что у нее лопнул мочевой пузырь. Мышцы внизу живота непроизвольно расслабились, а матрас под ней стал мокрым и теплым. Она зажмурилась, ожидая последнего, предназначенного ей выстрела. Но стрелять в Долженкову майор не стал. Он медленно разогнулся, сунул в рот ствол пистолета и нажал на спусковой крючок.