Могила Таме-Тунга

Но последнее слово оставалось за вождем.

Утох Твердое Сердце снова подошел к пленнику и повелительно произнес:

— Большой Лоу!

Старый охотник вышел из толпы и почтительно опустил глаза.

— Большой Лоу велик и мудр, — заговорил Утох, в знак особого уважения прикасаясь к щеке охотника двумя пальцами левой руки. — Он жил среди других племен и его глаза видели столько людей, сколько деревьев в Джунглях. Он питался пищей чужеземцев, носил их одежды, слушал их голоса и понимал их язык. Пусть Большой Лоу спросит бледнолицего, кто он и откуда, как попал он сюда? Пусть Большой Лоу скажет бледнолицему, что мы отпускаем его без обиды и войны и будем жить с его братьями в мире, пока не высохнут реки и не завянут листья на деревьях. Мы дадим ему лук и стрелы, чтобы он мог оборонять свою жизнь от Джунглей, дадим ему еду, чтобы он мог насыщаться, пока не встретится со своими братьями. Но пусть уходит и забудет это место!

На коричневом, изъеденном глубокими шрамами морщин лице Большого Лоу появилось выражение задумчивости. Все смотрели на него. Старый охотник молчал, по-видимому, припоминая что-то давно ускользнувшее из его памяти.

— Кто ты, откуда пришел к нам, белый человек? — заговорил Большой Лоу, с трудом подбирая нужные слова.

Пленник, уловив португальскую речь, оживился, кивнул головой в знак того, что понял вопрос, и стал отвечать, стараясь как можно яснее выговаривать каждое слово. Говорил он долго, взволнованно. Большой Лоу выслушал его с напряженным вниманием, немного подумал и перевел вождю все, как понял:

— Чужеземец, говорит, что прилетел с неба и хочет опять туда вернуться.

— Пусть хоть сегодня возвращается, — быстро ответил Утох.

— Он улетит, только немного отдохнет. Очень трудно человеку летать на небо, — уже от себя добавил старый охотник.

— Мы поможем ему возвратиться. Мы отправим его в Джунгли, и пусть духи Джунглей облегчат чужеземцу возвращение домой.

Все облегченно вздохнули и начали понемногу расходиться. Пленника развязали. Он сел на землю и задумался. Из того, что передал этот высокий индеец с изуродованным лицом, пленник понял: его изгоняют из селения, отдают во власть Джунглей.

Он догадался — индейцы считают его врагом, они могли бы его убить, растерзать, но почему-то не делают этого, а стараются поскорее избавиться от него.

Пленник подумал о молодом охотнике, который привел его, беспомощного, в селенье, спас от голода и слепоты. Его, наверно, ожидает более строгая кара, если связанного по рукам и ногам бросили возле хижины колдуна.

Из этих невеселых раздумий пленника вывело появление старой индианки. Она поманила юношу. Пленник послушно встал на ноги и, покачиваясь от слабости, последовал за ней.

У хижин, группами и в одиночку, сидели на корточках мужчины, курили длинные трубки. Женщины готовили пищу. Никто не обращал внимания ни на пленника, ни на его спутницу. Вот старая индианка остановилась возле хижины, сооруженной из бамбука и широких пальмовых листьев, приподняла полог, скользнула внутрь. Юноша последовал за ней.

Внутри хижина оказалась довольно просторной. В крыше и на одной из стенок зияли небольшие отверстия, пропускающие воздух и свет. Несколько шкур и циновок лежали на полу. По стенам висели какие-то инструменты из дерева, кожи и плоских камней.

В углу стояла деревянная рама с густо натянутыми на ней нитями: ткацкий станок, как догадался юноша.

Индианка поставила перед гостем кувшин из обожженной глины, плошку с кусками рыбы, знаками предложила поесть. Юноша благодарно кивнул головой и с жадностью накинулся на еду. В кувшине оказался приятный освежающий напиток, напоминающий кисловатое молоко.

Несколько раз входной полог приоткрывался, и в хижину заглядывали женщины или дети, но внутрь войти не решались.

Пока юноша ел, индианка, сидя на корточках напротив, внимательно наблюдала за каждым его движением. Ее доброе, сморщенное лицо с печальными глазами было скорбно.

Когда гость поел, индианка убрала посуду и выразительно приложила ладонь к щеке, давая понять, что гость может лечь спать.

Белый лег на циновки и собирался было уже заснуть, как индианка о чем-то горячо и страстно заговорила, показывая рукой за стены хижины. Юноша внимательно вслушивался в ее слова, но ничего не понимал. И вдруг до его сознания дошло слово:

— Аоро, Аоро…

Аоро! Ведь так зовут моего спасителя. Наверно эта женщина — его мать, догадался пленник. Он приподнялся с ложа, взял морщинистую руку старой индианки, поднес ее к своим губам и почтительно поцеловал.

— Меня зовут Саор, понятно? Саор… Сергей, — сказал он, вопросительно глядя в глаза старой индианки: поняла ли она его?

Женщина кивнула утвердительно и ласково погладила гостя по голове, как гладят своих сыновей матери всех цветов кожи, на всех широтах Земли…

Аоро лежал связанный за хижиной Гокко. Даже сильная боль от врезавшихся в тело ремней не могла отвлечь его от тяжелых мыслей. Он не стал охотником, как мечтал, хотя сейчас у него в Джунглях есть своя собственная тропа. Его изгоняют из родного селения… Что может быть страшнее изгнания? Лучше бы он не уклонялся от ножа Волосатого Таку. Но когда он прочел в глазах охотников смертный приговор, ему так захотелось жить! Все осуждали его, все… Хотя, нет, не все! Большой Лоу сочувственно смотрел на него. Он не осуждал. В этом Аоро был твердо убежден.

Большой Лоу великодушен и добр. Он никогда не проливает напрасно кровь, чью бы то ни было. И этому он учил Аоро. Большой Лоу научил его также управляться с копьем и луком, научил читать следы животных на земле. Только один Большой Лоу сегодня глядел на него с любовью, и его взгляд вселял мужество…

Аоро знал, что до утра останется в селении. По обычаю его должны изгнать рано утром в ту сторону, откуда начинается день, чтобы солнце высушило его следы и он не смог бы вернуться назад.

«Куда пойти?» — думал молодой индеец. Можно выстроить в Джунглях хижину. Можно добывать пропитание охотой и рыбной ловлей, он хорошо владеет сетью и копьем.

Можно спастись от зверей и врагов, если они встретятся на пути: у него быстрые ноги, сильные руки, точный глаз. Но как жить одному? Кто закроет его глаза и завернет тело в шкуры, когда он умрет? Кто вложит в руки копье, чтобы он не заблудился на дальнем пути в царство Теней?..

Только сейчас Аоро понял всю глубину обрушившегося на него несчастья. Он вспомнил белокожего чужеземца. В сердце Аоро вспыхнула острая ненависть. Вот кто виновник всех его бед! Зачем он только пожалел белокожего, принес в родное селение? Разве он не знал суровых законов Священного Порога? Он поддался чувству жалости, захотел помочь человеку с необычайным цветом кожи, и за это сейчас лишился всего: и родины, и матери, и дружбы Большого Лоу. Он стал таким же чужеземцем, как и бледнолицый. Теперь каждый охотник, встретив его на своей тропе, может поднять на него копье…

Но гнев Аоро прошел так же внезапно, как и пришел. Недостойно для настоящего охотника искать виновных, если сам виноват, — вспомнил он слова Большого Лоу.

Разве бледнолицый виновен в его бедах? Он ослеп в зарослях чи-чи и был так беспомощен. Аоро вылечил ему глаза, а потом привел в селение. И сейчас бледнолицему придется еще хуже, чем ему, Аоро. Чужеземец не умеет прокладывать в Джунглях свою тропу, добывать огонь, ловить рыб и птиц, зверя, строить хижину, прыгать с шестом. Он так глуп, если забрел в заросли чи-чи.