Могилы героев. Книга первая

– Ты ведь помнишь деда Кирюту?- Спросила Ольга, его сомнения она прочитала по глазам.- Я его внучка.

Егор в ответ только хмыкнул, сказать ему было нечего.

– Съездим вместе,- Ольга прильнула к нему.- Там сейчас хорошо. Я помню как там было хорошо. Всегда хорошо было…

С ее словами накатила на него сложная сладкая волна аромата дорогой косметики.

С запада на город медленно надвигалась грозовая туча. Солнце ослепительно сияло в окнах и в стеклах проезжавших по дороге машин и на темных матовых листьях деревьев. И вдруг где-то совсем рядом рявкнул гром, и потянуло свежестью. Егор заглянул в глаза подруге. Они были темны и прохладны и манили к себе мерцающими искрами в глубине чуть расширенных зрачков. Егор вглядывался в ее глаза как в бездну, и на сердце его было спокойно.

Километр летел за километром. Егор сидел за рулем и задумчиво смотрел на дорогу. Густой лес громоздился по обе ее стороны. Среди вековых сосен мелькали живописные полянки и невысокий частокол лесопосадок. С лесных проселков выбирались на шоссе автомобили и мотоциклы с колясками. Просеки электропередач были давно разработаны под картофельные посадки заводчанами и безземельным городским людом.

Ольга сидела рядом, перекидывалась короткими фразами с родителями, которые тоже напросились в эту поездку. Захотелось старикам побывать в тех местах, где прошла самая счастливая пора в их жизни. Иннокентий Петрович с утра уже был изрядно выпивши, нес околесицу, поминая давно почивших в бозе. Ольга говорила, что трезвый он вполне нормальный человек. Но трезвым его Егор еще не видел.

Но и у него сердце дрогнуло, когда за окном начались родные места. Как в калейдоскопе замелькали разработанные поля и пастбища, по ним бродили немногочисленные совхозные стада. Из магнитолы лилась негромкая музыка, но в этот момент Егор слышал не ее, а трель жаворонка и мощное дыхание ветра над распаханным полем. Он смотрел в окно и вспоминал, вот здесь работал в таком-то году, а вот здесь в таком-то. И горько было от этих воспоминаний, и сладко.

Лес, пастбище, перелесок, поле. Всхолмленная долина неширокой реки. Станция. Капитальный мост с невысокими перилами. Дома сливающиеся в улицы. Улицы бегущие через село. Двухэтажки совхоза, фермы, поля, пастбище, лес. Егор окинул все это одним взглядом. В его сердце застряла ледяная заноза. Сколько здесь не был? Полгода. А кажется что не бывал никогда.

Он оглядывал дома и прохожих. И странное дело, не узнавал их. Мелькнет вдруг знакомое лицо, но не успеешь понять кого увидел только что. Как во сне.

Ольга тем временем восхищалась чем-то несерьезным, то ли небом синим-синим, то ли избами деревенскими. И перебивали друг друга ее отец с матерью.

Дом деда Кирюты Егор нашел без труда – вросший в землю, почерневший от времени сруб-крестом с остатками резных наличников и деревянных украшений. В огромные ворота две груженых подводы разом загнать можно. Все черно и серо от старости. На глазах у тети Светы навернулись слезы. Пока отмыкали проржавевший висячий замок на воротах, она бродила по запущенному палисаднику среди разросшихся кустов смородины, часто наклонялась и что-то ворошила под ногами.

Егор открыл дом, из приличия прошелся по комнатам, по двору и по разоренным мастерским. Ольга в это время ходила с матерью по заросшему сорняками огороду.

За эти годы дом деда Кирюты пришел в упадок.

Ключи от замков им отдала тетя Марина. Годы и беды согнули ее. Не помогло и удачное замужество Норки. Мать чаще вспоминала не о том, что дочь благополучно и счастливо живет в Соединенных Штатах, а об недуге от которого дочь уже не избавится. В недавнем прошлом здоровая и уверенная в своих силах женщина превратилась в высохшего, несчастного человека, доведенного нервными срывами до параноидального бреда. О беспочвенных страхах она забывала на такое короткое время, что считала это облегчение забытьем.

Знакомство с ней произвело на Егора тягостное впечатление. Он вдруг понял, что все с кем виделся из родни Ольги, молодые ли, пожилые, оказались очень несчастливыми людьми, словно висело над ними проклятие. И вспомнил рассказ Кирилла, как эти люди в свое время унизили его мать. И неожиданно задумался о самом себе.

Он немного побродил по двору кирютинского дома, все сильней испытывая неодолимое желание увидеть родных.

– Пойду я, Оля, своих проведаю,- сказал он наконец.

– Возьми машину,- Ольга задумчиво смотрела на покосившиеся зады дома.

– Лучше пешком пройдусь,- ответил Егор.

Зинка встретила его в штыки. Впрочем, другого приема Егор не ждал. Не видел он ее всего полгода, но словно глаза открылись за столь краткий срок. Была она вся какая-то убогая, неприбранная, отталкивающая, глупая.

– Явился, не запылился!- Заорала на весь околоток.- Где ты раньше был, муж дорогой?! Огород давно уж вспахали и посадили все, а он только приехал, только тебя и ждали! Вот и сидел бы в своем городе, нужен ты нам!

– Ты, Зин, того, полегче все-таки!.. Пацаны где?

– А на кой они тебе сдались?! За те грошики, что ты посылаешь, ты им не отец! Тюфяк – ты!

Егор молча отодвинул ее в сторону и зашел во двор. Только собака встретила его радостным визгом. Случайные прохожие здоровались прохладно. Видно, пока Егора не было в деревне все раисовы пакости повесили на него.

– Верный, Верный,- приговаривал Егор и трепал пса за уши, за богатый, густой загривок.- Как ты без меня? Заберу я тебя с собой, потерпи немного…

С улицы за ним следила Зинаида, ворочала в своей маленькой голове какие-то потусторонние мыслишки, прикидывала свой гонорок к своим силенкам. Шевелила вялыми губами. Она изменилась, подурнела, располнела. И хотя многим женщинам полнота к лицу, ее полнота обезобразила. И волосы у нее были коротко острижены. Видно успела за зиму вшей напарить. Отвращение к ней Егор не выпячивал. Хотя каждым словом и движением давал понять, что между ними все закончено. Оставалось выбрать момент и потолковать с убогой о разводе.

Пацанов он хотел увидеть. Соскучился по ним. Особенно соскучился по Тёмке, по родному сыну, по наследнику. О младшем, Зинкином ребенке как-то не задумывался, но и отворачиваться от него не стал бы. Просто интересно было посмотреть как тот подрос.

Но по всем признакам детей в доме не было.

Егор вышел в огород, оглядел беспорядочно сваленный под навесом садовый инструмент. Придирчиво осмотрел вспаханный участок с пройденной бороздой и коряво нарезанными грядками под мелочь. Подивился на грамотно обработанные плодовые кусты.

– А кусты-то кто обрезал, Зин?

– Не твое собачье дело!

– Понятно,- пробормотал Егор. У него чувствительно зачесался правый кулак. Спросил уже громче:- Дети у тещи, что ли?

– Не твое собачье дело!!!

– Да я тебя!- Егор бросился во двор.

– Давай! Давай!- Зинка выгнулась коромыслом.- Только тронь, и тебе все бока переломают!..- В голосе ее звенела тупорылая радость самоубийцы, стоявшего на пороге встречи со своим богом. В заплывших глазках вспыхивали сумасшедшие кошачьи искры.- Ну, давай, бей!..