Могилы героев. Книга вторая
Шрифт:
– Телохранителя Говорухина нашли?
– Никак нет. Нашли машину. На сидениях кровь Говорухина. Результаты анализа сравнили с образцами из нашей лаборатории. Совпадение – 100%.
– Рука дарящего…- пробормотал Никольский.
– Простите?
– К вам это отношение не имеет.
– Разрешите идти?
– Вышлите группу наружного наблюдения на девятнадцатый километр Северного шоссе. Машину сопровождения к 11:00. Выполняйте.
Когда Чернобровко ушел, Никольский закрыл глаза и принялся сосредоточенно размышлять о дальнейшем развитии событий. Продолжалось это примерно четверть часа. Еще
Почти в то же самое время "Волга" Преснякова развернулась на небольшом отбойнике за верстовым столбиком под номером девятнадцать. Ефим Павлович находился в неизменной компании водителя и Мартиросяна.
– А это что за клоуны?- Пробормотал водитель, глядя на припарковавшийся рядом с ними джип.
– Спокойно, Саша. Этот человек любит безопасность. Она для него превыше всего.
Из джипа выскочили несколько человек и принялись очень деятельно обследовать близлежащие окрестности. На машину Преснякова и сидевших в ней людей внимания не обращали.
Ефим Павлович приоткрыл окно и закурил.
– Любо-дорого смотреть на профессионалов,- тем временем бубнил водитель.- Не то что некоторые раздолбаи. Я как американские фильмы смотрю, веришь-нет все переворачивается внутри. Это же надо быть такими дебилами! Я удивляюсь, как у них всех президентов не перестреляли?!
– Знаешь почему?- Усмехнулся Мартиросян.- Потому что у них водители тоже очень умные. Телохранители – дерьмо, а вот водилы – экстра-класс. Почти как у нас. В президентов у них часто стреляют, но вот попадают все время в водителей!
– Я тебе серьезно говорю! Чё ты передергиваешь?!
– Я тебе тоже серьезно отвечаю!
Пресняков усмехнулся. Стоило им сделать остановку дольше пяти минут, как эти двое продолжали бесконечную перебранку.
– Давай у шефа спросим,- предложил водитель.- Ефим Павлович, может телохранитель кого-нибудь реально от пули прикрыть?
– Саша, ты не у меня об этом спрашивай, у Артура. Он на спусковой крючок нажимает.- Ефим Павлович поймал в зеркале заднего вида цепкий взгляд Мартиросяна.- Или я не прав, Артур?
– Вы абсолютно правы, Ефим Павлович. Рано или поздно человек все равно богу душу отдаст, кем бы он в этой жизни не был.
– Ты опять передергиваешь,- недовольно пробурчал водитель.- С совершенно определенного разговора тему перевел! Перевел, согласись…
– Александр,- проникновенно начал Мартиросян,- я ведь не в том смысле…
– Достаточно,- оборвал их Пресняков.- Сейчас я выйду из машины, возможно удалюсь от стоянки на некоторое расстояние. Быть начеку! Это относится к обоим!
На площадке припарковалось еще два автомобиля уже представительского класса. Из одного вышел худощавый человек лет сорока с небольшим. Пресняков вышел к нему навстречу.
– Ефим Павлович, вы не меняетесь,- Никольский протянул для пожатия руку.
– Не льстите мне, Рудольф Валентинович. Шестьдесят семь лет – это возраст.
– Помилуй бог!- Притворно изумился собеседник.- Я бы не дал вам больше пятидесяти пяти.
– Могу я с вами поговорить с глазу на глаз?
– За тем и прибыли,- улыбнулся Никольский. Со стороны они больше всего напоминали исходящих ядом скорпионов.- Кстати, Ефим
Павлович, зачем вы лишили меня одного из лучших оперативников?– Мы это обсудим.
Они отошли от стоянки на несколько десятков шагов.
– Получивший в употребление власть часто забывает, что она не орудие и тем более не оружие, а тонкий инструмент в искусных руках. Рудольф Валентинович, мы с вами знакомы не первый день. Могу я задать прямой вопрос?
– Могли бы не спрашивать об этом. У нас с вами всегда были доверительные и открытые отношения.
– Рудольф Валентинович, мне сейчас не до уловок и не до лицедейства. Вы еще не забыли в чем смысл нашей работы? Ведь мы с вами делаем одно дело.
– Безопасность и процветание государства, Ефим Павлович. Вот в чем я вижу смысл жизни своей.
– В таком случае, почему вы пытаетесь нарушить центр равновесия?
– Не понимаю о чем вы?
– Прекратите! Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Говорухин – всего лишь звено в цепи. И вы знаете, что в этой цепи случайностей не бывает.
– Вы мне угрожаете?
– Не в моих правилах угрожать и запугивать. Я предупреждаю. Но делаю это только один раз.
– Извините, Ефим Павлович, но мне кажется, что вы слегка утратили чувство реальности. А Говорухин? Для меня это потеря. Но вы – боец старой гвардии. Не хуже меня знаете – незаменимых у нас нет. И вот еще что. Однажды я услышал притчу о том, как с приходом зимы орехи каменеют до срока, чтобы весной очнуться к жизни. Я не сразу понял смысл этой притчи, но когда постиг его, мне стало и смешно, и грустно. Из каждого ореха вырастет могучее дерево. Прощайте, Ефим Павлович. Прощайте.
Никольский круто развернулся и пошел к своей машине.
– Очень интересно,- пробормотал Пресняков, провожая его взглядом.- Очень интересно…
– Опять красный!- Водитель выругался и притормозил возле светофора.
Ефим Павлович утомленно закрыл глаза. День выдался на редкость напряженным. И весь день из головы у него не выходила притча Никольского. В этой абракадабре с орехами был скрытый смысл. Пресняков чувствовал что близок к разгадке. Но какая-то малость все время ускользала от него.
– Ах ты, гаденыш!- Вдруг прохрипел водитель.- Только попробуй!..
Пресняков открыл глаза и увидел, как к машине через перекресток бежит подросток в спортивной курточке и шапочке. В руке у него была бита, и бежал он с явным намерением расколотить стекла и фары их машины. Преснякову в этом подростке что-то показалось смутно знакомым, хотя на улице был уже двенадцатый час ночи и рассмотреть лицо хулигана он так и не смог.
– Сиди на месте,- меланхолично посоветовал водителю Мартиросян. Эта ситуация его забавляла.- У нас стекла пуленепробиваемые.
– Стекла пуленепробиваемые,- с ненавистью процедил тот.- Да я ему сейчас всю морду разобью, чтобы в следующий раз неповадно было!
Он выскочил из машины, и в этот момент Пресняков все понял.
– Мартиросян, дверь!- Выкрикнул он. Но было поздно.
Как черт из табакерки выпрыгивает, Говорухин заглянул в салон, почти не целясь, выстрелил в голову Мартиросяну.
– Ефим Павлович, зачем же вы со мной так? Третьего раза я не переживу…
– Михаил Александрович, давайте объяснимся…