Мохнатый бог

Сегодня на таких охотах всё чаще и чаще принято использовать наводку с наблюдательного пункта с помощью радиостанции walkie-talkie. Но здесь надо помнить, что слух у медведя гораздо лучше, нежели зрение. И произносимые в микрофон слова, так же как и весьма характерный треск разрядов, невозможно спутать ни с одним природным звуком. Хуже того — эти переговоры слышны на расстояниях свыше ста метров, что даёт зверю возможность насторожиться и, будучи не замеченным стрелком, потихоньку скрыться с опасного места.

^{В такой местности охотник} выслеживает пасущегося на стланике медведя.

Поэтому идти скрадывать медведя, объедающего кусты кедрового стланика, лучше всего, хорошенько уяснив, куда движется зверь, с тем чтобы оказаться на расстоянии выстрела от его маршрута. Здесь, правда, на стороне охотника то обстоятельство, что через кусты стланика с обильным урожаем зверь двигается гораздо медленнее, чем по ягодникам. С другой стороны, он может появиться на расстоянии выстрела совершенно неожиданно и мгновенно кинуться наутёк. Так что при охоте на стланиках надо быть готовым к мгновенному меткому выстрелу по зверю.

Здесь также надо помнить, что в стланике, как более нигде, нежелательно оставлять способного к передвижению подранка.

Его добор в зарослях может превратиться в серьёзную проблему, чреватую смертельной опасностью.

Спустившись в кусты, где, не торопясь, жирует крупный медведь, охотник весь превращается в зрение и слух. Он обращает внимание буквально на всё — на крики взлетающих птиц, на выскочившего из-под кустов бурундука, на «кукнувшего» в вышине ворона, на подрагивающие вершинки кустов. Обходя стланиковые куртины, вы в любой момент рискуете столкнуться с медведем нос к носу — и тогда судьбу вашей охоты решат только мгновенная реакция и выстрел.

При этом медведь не оставляет вам особой форы по времени — как бы то ни было, он двигается быстро и довольно скоро уходит из радиуса действия скрадывающего охотника. Так что действовать при этой охоте надлежит тихо, осторожно и… быстро.

Охота на стланике подразумевает довольно специфическую местность, которая обеспечивает хороший обзор и лёгкую доступность любой точки на обозреваемом пространстве. Ну и, естественно, необходимо, чтобы в районе охоты был в это время хороший урожай шишек. Дело в том, что стланик (как, собственно говоря, и кедр) плодоносит не каждый год, да и в годы обильного урожая шишка плодоносит далеко не везде. Так что, отправляясь на охоту в кедрачи, нужно абсолютно точно знать, уродился ли орех именно в этом месте.

Но когда орех уродился или же, что лучше всего, вас угораздило попасть на плодоносное плато среди всеобщего неурожая — вот тут результат может превзойти все ожидания.

Вертолёт забросил нас с венгерским охотником Габором на вершины Сигланского хребта, в восьмидесяти километрах от Магадана. С собой у нас были маленькая палатка «Лотос», спальные мешки и минимум провианта. Базовый лагерь нашей охотничьей экспедиции располагался в двадцати километрах от места нашей высадки, и мы планировали, добыв трофеи, выбираться туда пешком. Конечно, для трофейной охоты с участием иностранца расстояние было несколько великовато, но Габор был сам лесником, владельцем охотничьих угодий и в придачу на редкость здоровым малым. А именно на высотах более километра начиналась горная тундра, на границе которой осенняя охота на стланике наиболее эффективна. Кроме того, там было довольно много шансов повстречать на скальниках снежного барана — заветной мечты всех охотников за трофеями на северо-востоке Сибири.

^{Медведь в мелком стланике — идеальная мишень.}

При этом моя хитрость заключалась вот в чём — несмотря на то, что в случае успеха нам придётся нести изрядный груз, весь маршрут будет вести нас «под гору». А если нашим коллегам захочется попытать счастья на соседних высотах, то им придётся тащиться сперва туда, а потом обратно.

Переночевав в палатке, мы со всем нашим скарбом, уложенным в рюкзаки, поднялись на господствующую высоту, с которой открывался вид где-то на двадцать пять квадратных километров горной тундры, гольцов, морен, ледниковых озёр и отдельных кустов кедрового стланика. Небо над всей этой страной стояло высокое и блёклое, как обычно бывает оно на Севере.

Первого медведя я заметил в трёх километрах от нас — словно чёрный таракан он ползал среди кустов, то появляясь, то вновь исчезая в складках местности. Я показал его Габору, но при этом отрицательно покачал головой — с моей точки зрения, он не тянул на трофейный экземпляр. Через двадцать минут недалеко от нас вылезла медведица с двумя изрядно подросшими медвежатами-второгодками. Медведица была маленькая, а медвежата большие, и поэтому, кто из них кто, можно было понять, только наблюдая за тем, как мамаша раздаёт тумаки своим подросшим отпрыскам. Несмотря на то что дети были ростом уже с медведицу, они забивались от её шлепков в кустарник и громко хныкали.

Мы с Габором до такой степени увлеклись наблюдением за этой семейкой, что не сразу заметили в семистах метрах от нас искомого зверя — крупного тёмно-бурого медведя, который, не торопясь, бродил от куста к кусту, нагибал лапами ветви и ртом собирал с них шишки. Габор так и впился в него взглядом, но я не решался кивнуть, потому что пытался как можно точнее засечь местоположение зверя.

Ситуация несколько усложнялась тем, что Габор разговаривал только по-венгерски, который не был похож ни на один из известных мне языков. Но я несколько раз энергично указал, что мы сейчас начнём спускаться по куруму и ему следует держаться поближе ко мне.

Конечно, оптимальным вариантом было бы, если б я остался наверху, а гость попытался бы скрасть медведя среди кустов. Но идеология трофейной охоты очень жёстко оговаривает, что проводник должен всегда находиться рядом с клиентом.

Естественно, спустившись вниз, мы мгновенно потеряли зверя из виду. При этом общая видимость ограничилась сотней метров, которая в прогалах увеличивалась до двухсот.

Я указал Габору, что надо взять винтовку (а у него был Biaser R93 под патрон 300 Winchester Magnum) в руки и взвести шибер. Одновременно ему надлежало выдвинуться чуть впереди меня.

Сам я снял с плеча мой «Вепрь-супер» и также приготовился к выстрелу.

И мы едва медведя не пропустили!

Он выскочил в двадцати метрах от нас, с другой стороны большого стланикового куста, и опрометью кинулся наутёк.

Габор мгновенно выстрелил — я ещё успел отметить, что он прекрасно стреляет из винтовки навскидку, что, признаться, редкость для большинства гостей, — медведь «харкнул», как они обычно делают это, словив пулю, и исчез в кустах в двухстах метрах от нас. Раздался треск, и всё стихло.

Я показал Габору жестами, что а) надо немедленно дополнить магазин патроном и б) переместиться позади меня. По звуку попавшей пули, рявканью медведя и его положению в момент выстрела было ясно, что ранен он тяжело и поэтому скорее всего сейчас попытается свести с нами счёты.

Я решил, что пока кусты не сомкнутся, Габор будет сопровождать меня замыкающим, а если придётся лезть в стланик всерьёз, то надо будет отвести его подальше, разбить, не торопясь, лагерь, приготовить обед, а затем в одиночку начать преследование.