Мои печальные победы
Шрифт:
— …что я пишу вторую книгу моего романа «Евреи без денег», — продолжает он.
— Значит можно ожидать, что «Советише Хаймланд»…
— …получит тот кусок романа, который журналу подойдет.
Так мы несколько минут ведем наш деловой разговор…
Второй мой приезд в Париж был связан с приглашением Ицхока Шнеерсона. Года полтора назад советский генерал Драгунский рассказал мне интересную историю об этом богатом парижском фабриканте, который до революции был казенным раввином города Чернигова» Драгунский тоже по приглашению Шнеерсона ездил в Париж на открытие мемориального музея в честь евреев — жертв фашизма — и евреев-участников Сопротивления. Президент и основатель Мемориала — восьмидесятилетний Ицхок Шнеерсон.
Входишь в здание Мемориала, опускаешься по ступенькам в полуподвал и попадаешь в зал, где возложен камень на символической могиле шести миллионов мучеников. Шесть прожекторов рассекают тьму над шестью углами шестиугольного камня… На белой, ярко освещенной стене надпись на древнееврейском языке: «Смотрите и вы увидите, есть ли еще такая боль, как моя боль. Млад и стар, мои дочери и сыновья пали от этого меча».
«Здесь, в крохотной комнате, размером не больше каюты на старом речном пароходе, Владимир Ильич Ленин редактировал в 1902–1903 годах большевистскую «Искру». Семнадцать номеров вышли именно здесь.
— Вы должны это знать: из семнадцати номеров шестнадцать набрали еврейские наборщики, — говорит Эндрью Ротштейн и внимательно насмотрит, какое впечатление произведут на меня его слова.
Думаю о том, как бесхозяйственна у нас, евреев, историческая наука.
Узнаю, что соратники Ленина печатали некоторые свои статьи в Еврейском «Векере» («Будильнике») и что сам Владимир Ильич — его конспиративное имя здесь было Якоб Рихтер — в 1903 году выступил с речью о Парижской коммуне на собрании еврейских рабочих в «Рабочем союзе».
«Подсчитано, что десять миллионов евреев, уцелевших после Второй мировой войны, превратились в четырнадцать миллионов тридцать восемь тысяч на сегодняшний день», (через 23 года после окончания войны?! Или рождаемость у них была, как у таджиков,
Конечно же не только идеологические вожди еврейства, но и широкие круги еврейской интеллигенции и в Советском Союзе и в Америке не могли не знать о политическом доносе Вергелиса на еврейских писателей в 1949 году. Но почему же тогда через 20 лет после выхода книги «16 стран включая Монако» никто его не упрекнул в ренегатстве и фарисействе, а во время перестройки и гласности никто (как и в случае с Симоновым) не вспомнил его погромной антисемитской декларации? Предполагаю, что здесь все дело в одной уникальной особенности еврейского менталитета. Евреи могут простить ради тактических соображений своим соплеменникам все — политические наветы, антисемитские выпады, объединение с властью во время «борьбы с космополитизмом». Все кроме одного. Они не прощают соплеменникам, когда те покушаются на «святая святых» еврейской истории — на сакральную сущность еврейства, на ветхозаветную или талмудическую сущность еврейского бытия. Простить Симонова, Вергелиса, Паперного, Эльсберга, Дымщица и других евреев, стоявших во время борьбы с космополитизмом в одном ряду с Софроновым и Грибачевым, еврейству не представляло никаких сложностей. Забыли, как по приказу свыше, — и все. Но простить предателей веры вроде еврея выкреста Якова Брафмана, написавшего в XIX веке «Книгу Кагала» — о темных сакральных тайнах еврейства — этого евреи ни забыть, ни простить не могут вот уже полтора века. Недавно в России вышла книга американского (бывшего советского) журналиста Семена Резника, «Вместе или врозь?». Заметки на полях книги А. И. Солженицына, в которой автор пишет о Брафмане и ему подобным, как о предателях еврейства, которым никогда и ни за что не может быть никакого прощенья:
«Крещения по конъюнктурным соображениям вряд ли можно было считать морально безупречным поступком; тем не менее таких выкрестов не следует ставить на одну доску с выкрестами другого ряда — теми, кто порвав с еврейством, превращался в злобных юдофобов, снабжавших врагов породившего их народа клеветническими «знаниями» о еврейской жизни, религии, Талмуде и т. п.». Вот так-то. У них даже выкресты свои, особенные.
II. Из архива А. В. Софронова
8. V.48.
На бланке журнала «Знамя» Москва. Ан. Софронову
Дорогой Анатолий Владимирович!
Привет! — С днем Победы… (В этот день я из Берлина прилетел в Москву.) Начинаю от маеты последнего десятилетия — приходить в некую норму… Читаю и думаю только об искусстве. Никуда не лечу; никого не бомблю; не срываюсь ночью с койки…
— Вчера был у меня А. Фадеев… — Бодрый, оживший от перегрузок, с рядом новых планов, живых мыслей… Чудесно поговорили… — Литература идет впереди всех отрядов худож. фронта страны — и это мы можем скромно констатировать — и усилить свою работу… — Мы много должны сделать…
— Читали ли № 5 «Знамени»?.. — Готовим интересные № 6-й и № 7-й… При личной встрече расскажу ряд интересных, нужных вещей… — (Что-то я от воздуха и устремленных раздумий очень взбодрился…) Прошу Вас помочь нашим знаменцам: старейшим, работающим десятки лет, но которых не коснулось повышение зарплаты… — Я прошу 3 бесплатных путевки больным моим работникам — зав. редакцией Л. Коган; зав. отд. очеркаЦ. Дмитриевой и лит. секретарю «Знамени» Ф. Левиной… — (Это реальные работяги и святые люди: сидят в мороз, в сырость, в зной, живут литературой…).
— Я надеюсь, что вы поможете нашему общему делу и людям большого труда. Крепко жму руку
Вс. Вишневский [21]
21
Всеволод Витальевич Вишневский (1900–1951) — видный драматург, автор «Оптимистической трагедии» (1933), сценария кинофильма «Мы из Кронштадта» (1936), «романа-фильма» «Мы, русский народ» (1937) и т. д. С 1944 г. и до кончины был главным редактором журнала «Знамя».
10/111 1950 А.В. Софронову Барвиха ССП СССР. Москва
Привет, Анатолий Владимирович!
Благодарю Вас за телеграмму. Сталинская награда [22] обязывает к новым делам… Продумываю детали работы с Чиаурели [23] ; мы с ним в конце марта поедем на Балтику, я его покрепче «окуну» во флотский мир. Затем — за новую пьесу: набор образов, персонажей силен; «остается» собрать их, «построить» и повести… Настроение бодрое и сосредоточенное… Этот год для меня вообще знаменателен: в декабре стукнет 50 лет; 30 лет регулярной лит-публиц. работы (первый очерк о парт. Подполье в Крыму напечатал в дек. 1920 г. — после разгрома Врангеля; редактором был Федор Гладков)…
Тронут многочисленными письмами и телеграммами писателей, военных моряков, артистов и пр. — Рад успеху ЦТКАЗ [24] ; думаю, что и Малый встрепенется…
Слежу за «Лит. газетой». «Контрабандой» — (мимо врачей) — уже дал им статью о «Кубан. казаках» [25] … — Нужно в газете смелее развертывать тему литературы и искусства. — Лебедев [26] подробно рассказал мне о заседании 6 111 °Cт.(алинских) премиях. Раздумываю над замечаниями т. Сталина. Они в наш адрес…
Нужно достойно провести годовщину смерти В. Маяковского. Пока идут скрытые и полуявные споры; они вот-вот м. б. и прорвутся… — Желательно поэтому внести в проблемы поэзии ясность. А. Тарасенков сообщил мне о своей статье и готовящемся докладе. М. б. и получится нужный разговор. — А. Тарасенков после жестокого моего удара в 1946 г. за пастернаковщину и т. п. — очень задумался над своими путями и, видимо, выбирается на дорогу. Но ему полезно проанализировать свои ошибки, а не полагаться на субъективную окрыленность и пр. — (я полностью в курсе его дел).
Как Ваши дела? Как обсуждение нового варианта «Бекетова» [27] . Впервые пьеса была напечатана в журнале «Новый мир» в 1949 году, в № 4. Разрешение опубликовать эту пьесу в журнале попросил у автора Константин Симонов, в то время главный редактор «Нового мира». «Старик, ты сам знаешь, что написал», — вспоминал Анатолий Софронов сказанные ему симоновские слова.
Премьера спектакля состоялась 26 апреля 1949 года в Киевском русском драматическом театре имени Леси Украинки. Постановщик — В. Нелли. Премьера спектакля в ленинградском Театре комедии состоялась 10 мая того же года. Постановку осуществил Николай Акимов.
По этой же пьесе готовили спектакль в Москве — Малый театр и театр Моссовета. Но вскоре в «Правде» появилась разгромная статья Давида Заславского, выдвинувшего в адрес автора пьесы обвинение в поклепе на нашу действительность, в которой нет места карьеризму, и констатировавшего шаг назад в творчестве драматурга, успешно дебютировавшего пьесами «В одном городе», и «Московский характер» (1948 г.), которые были удостоены Сталинской премии…
Из неофициальных источников стало известно, что с «Карьерой Бекетова» был ознакомлен Лаврентий Берия, после чего и появилась статья в «Правде», а после нее была прекращена работа над готовящимися спектаклями по этой пьесе в выше названных театрах и был снят спектакль в акимовском театре сразу же после первого премьерного его показа.]?.. Как с новыми планами? Что вообще в драмкомиссии? Будет ли работать Б. Ромашов [28] ?.. (Басаргин [29] , полагаю, вряд ли нужен)…
Нет, обо всем тут не напишешь…
Лучшие приветы!.. А как превосходно, что мы в лепешку «рассадили» космополитов: всех этих Гурвичей, Юзовских и К° [30] .
…Вот тоже нашлись «наставники» для русской литературы… Жаль только, что лет 20 они пускали нам кровь, и безжалостно [31] … Ну, кончено!..
Крепко жму руку.
Всеволод Вишневский.
22
В 1950 году В. В. Вишневскому была присуждена Сталинская премия; одновременно были удостоены Сталинских премий (вопреки пропагандируемому сейчас мифу о тогдашнем государственном антисемитизме») многие евреи: А. Л. Барто, Е. А. Долматовский, Э. Г. Казакевич, А. Н. Рыбаков (впоследствии сочинял «антисталинские» романы), «братья Тур» (Л. Д. Тубельский и П. Л. Рыжей), А. Б. Чаковский и др.
23
М. Э. Чиаурели — знаменитый в то время кинорежиссер.
24
Центральный театр Красной Армии.
25
Романтический кинофильм, снятый в 1950 году И. А. Пырьевым и с успехом демонстрируемый в наши дни.
26
Влиятельный в то время литературный критик.
27
Имеется в виду пьеса Анатолия Софронова «Карьера Бекетова», с первоначальным вариантом которой ознакомился Вс. Вишневский.
28
Б.
К. Ромашов — широко известный тогда драматург.29
Басаргин, видимо, — персонаж А. В. Софронова, пьесы в первом ее варианте, с которым ознакомился В. Вишневский, в опубликованном тексте пьесы этого персонажа нет.
30
А. С. Гурвич (1897–1962) и. И. Юзовский (1902–1964) — критики, громившие «на убой» драматургов, вступивших на драматургическое поприще в первые послевоенные годы, — годы, озаренные нашей победой в Великой Отечественной войне, пронизавшие сердца наших людей обостренным чувством гордости и любви к своему Отечеству. Целенаправленный разнос вышеназванными и им подобными критиками отечественной драматургии, вышедшей на театральную сцену во имя утверждения этих чувств и соответствующих им деяний наших современников, получил со стороны драматургов и официального руководства Союза писателей СССР не менее жесткий и «убойный» отпор. Кампания по борьбе «с антипатриотической группой» критиков была проведена в конце 40-х годов. На Пленуме по драматургии в декабре 1948 года с докладами по этой теме выступили Константин Симонов, Анатолий Софронов и др. Активное участие в ней приняли и критики, среди которых были Александр Григорьевич Дементьев, впоследствии заместитель главного редактора «Нового мира» — Александра Трифоновича Твардовского.
Не оправдывая обоюдоострую жесткость и даже жестокость этой развязанной театральными критиками идеологической борьбы, следует признать правомерность твердого отпора, данного им: последующие десятилетия идеологической и политической жизни, а точнее — борьбы, лишь подтвердили, что то наступление антипатриотически настроенных театральных критиков представляло собой лишь «разведку боем» и явилось провозвестником исторически глобальных — идеологических и политических — противостояний второй половины XX века не только внутри нашей страны, но и за ее пределами. Сегодня, когда «с легкостью неимоверной» был разрушен Советский Союз и уже протянуты щупальца к цельности самой России, кажется, доказывать это нет надобности, как и подчеркивать непреложную истину — такие акции не совершаются по мановению руки, без тщательной и последовательной к тому подготовки. Время все расставило по своим местам, и сегодня позволяет нам взглянуть на те, вроде бы чисто литературные, события сороковых годов в их исторической перспективе. И можно только поражаться тому, что даже такой, казалось бы, умудренный в боях (правда, иного толка) человек, как Вс. Вишневский, не ощутил всей опасности начавшегося, а главное — далеко устремленного глубинного процесса по разрушению нашего Отечества и мог умиротворенно воскликнуть в конце публикуемого письма: «Ну, кончено!..»
31
В одном из своих писем к А. Софронову Вс. Вишневский писал, что в свое время ему не дали сделать фильм по его сценарию «Мы, русский народ» (1937), и тогда он не понял почему. «Оказывается, многого мы не знали…» — заключил Вишневский.
Дорогой Толя!
У меня к тебе большая просьба: прочти прилагаемую рукопись» [32] , если можно не откладывая в долгий ящик. Пьеса мне нравится, но так как, во-первых, автор мой ближайший друг, а во-вторых, я на разных этапах работы помогал ему и давал советы, то я боюсь быть необъективным. А между тем, если пьеса действительно удачная, мне бы очень хотелось подумать о ее судьбе. Жму руку.
Твой Константин Симонов.
7 июня 1948 года.
32
О какой рукописи идет речь, установить не удалось. Но письмо ясно показывает, каковы были действительные взаимоотношения А. В. Софронова и К. М. Симонова в те годы (их теперь обычно пытаются представить в виде противников).
Тов. Софронов!
Мне кажется, что упоминание моего имени в числе критиков, не выразивших своего отношения к осуждению их ошибок партийной орг.(анизацией) Союза и нашей печатью, — основано на недоразумении.
В 6 книжке «Знамени» в довольно большой статье «Пути романтики» я абсолютно четко определил свое отношение к эстетизму, декадансу, формалистической поэзии и т. п.
В другой форме я сделал это и в статье о Кирсанове и еще в ряде статей, напечатанных после августа 46 г.: — «Жизнь — действие — страсть» (в «Литгазете»), «Первые поиски» (в «Л. Г.»), «Главное в этой книге» (в «Л. Г.»), в рецензиях, помещенных в «Знамени», и, наконец, в книжке, посвященной творчеству Симонова, которую я закончил только что и сдал в из-во.
Думаю, что вся моя работа после августа показывает, что критику метода подхода к оценке лит. явлений, метода, который проявился в статье о Смелякове, я усвоил. А ошибки методологические ведь не изживаются в один день?!
Что же я должен был сделать, кроме практических усилий, творческих усилий критика?! Ведь это главное.
А в какой мере удачны были мои усилия, это другой вопрос. Тут я уже судить не могу.
С приветом Д. Данин [33] .
33
Д. Е. Данин (Плотке, р. 1914 г.) — критик, причисленный к «космополитам». Ему приписывают теперь несгибаемую «принципиальность», но это письмо говорит и о малодушии и о приспособленчестве ко всякого рода обстоятельствам.
Письмо без даты. По-видимому, 1947 или 1948 год.
12.1.61.
Дорогой Анатолий Владимирович!
Может быть, Вы и правы, что последняя моя поэма не для «Огонька». Обиды нет. Письмо не об этом.
Прочитал я здесь ваш журнал от 7-го января. Это прекрасный номер. Великолепные до слез стихи Дм. Ковалева. Яркие, как всегда, талантливейшие — Цыбина. Изумительное, абсолютно правильное, боевое выступление Коненкова [34] .
Сам я вот уже месяц в больнице… Скоро выхожу и еду в санаторий.
Большой привет!
В. Котов [35] .
34
Имеется в виду статья народного художника СССР С. Коненкова «Дорогое родство», опубликованная в журнале «Огонек» в 1961 году, в № 2. Глубина и принципиальность убеждений одного из ведущих деятелей нашей культуры делает эту статью актуальной и по сей день, а точнее, еще более актуальной, чем в дни ее появления. Нам показалось резонным дать возможность познакомиться нашему читателю с отдельными выдержками из нее.
«Мои современники — наследники богатой многовековой истории народа, наследники великой русской культуры. На необъятных просторах нашей Родины находятся многочисленные очаги древней культуры… Ведь это живая книга нашей отечественной истории! Но часто ли мы заглядываем в эту книгу? Бережем ли память предков? Учим ли любви к родной земле, ее истории и культуре молодежь? Надо прямо ответить: редко заглядываем, плохо бережем, мало учим.
…сколько еще совершается непоправимых потрав в бесценном наследии страны!
…Тем более странно и больно слышать, что в наши дни ради проведения «красных линий» довольно устаревшего Генерального плана реконструкции Москвы 1935 года в Москве собираются сносить многие уникальные здания храмового и гражданского строительства.
Центр Москвы должен быть архитектурным заповедником!
…Возможно, наши беды в архитектуре происходили от забвения многовековых традиций, неумной ориентации на Запад.
…Насквозь казенная Петербургская Академия художеств изгоняла из стен своих все живое, все национальное по форме. Она наставляла молодых художников на путь схоластики, эклектического толкования религиозных догм и сюжетов. Эта академия не знала и не хотела знать великого искусства Древней Руси. Она боялась его животворящей мощи, его ликующей приподнятости, его народного духа. Не пристало нам, современникам грандиозных исторических свершений советского народа, держать на положении девки-чернявки бесценные духовные богатства предков. Не пристало нам быть Иванами, не помнящими родства!
… Я готов стать членом этого общества, ежели там будут принимать поэтов. Сам я этой нашей драмой теперь особенно болею.
Кстати. В музее реконструкции Москвы, на пл. Дзержинского, есть изумительная — в красках — панорама старой Москвы. И там — во всем блеске — чудо русского искусства — храм Христа Спасителя.
(Панораму совсем недавно прислал музею один доживающий эмигрант из Франции. Очень советую заехать… взглянуть).
Совершенно же ясно, что новая, коммунистическая Москва не должна стирать с лица земли древнюю русскую столицу. В этом смысле идея Коненкова об архитектурном заповеднике в центре Москвы — прекрасная, конкретная, совершенно реальная идея, которую с великой благодарностью оценят все поколения.
И напротив. Снесение в 1932 г. Храма Христа — страшное и мерзкое преступление. Это все равно, что снести Исакий или Василия Блаженного. Сейчас есть все возможности не допускать ничего подобного впредь.
35
Владимир Петрович Котов (1928–1970) — автор ряда стихотворных книг, не принадлежащих, к сожалению, к значительным явлениям поэзии, но — что ясно из письма — достойный человек и гражданин России.
Предисловие и комментарий к служебным запиская К. Симонова и А. Вергелиса — Ст. Куняева.
Комментарии к письмам А. Софронова, К. Симонова, В. Вишневского, В. Котова — В.А. Софроновой.
Мы обязаны вступить «в святой и правый» бой с людьми, забывающими, что Родина — это история народа, его искусство и зодчество, его песни и обряды, его танцы и уклад жизни. Пора, давно пора переходить от слов к делу… Почему не доводится до конца прекрасная инициатива обществ охраны памятников старины?..».
«ПРЕДАТЕЛЬСТВО — ЭТО ПРОДАЖА ВДОХНОВЕНИЯ»
В 1959 году, отработав после университета свой долг перед государством, я вернулся из Сибири в Москву и после некоторых мытарств устроился в молодежный журнал «Смена». Главным редактором «Смены» тогда был Анатолий Васильевич Никонов, который впоследствии возглавил «Молодую гвардию» и сделал ее знаменитым журналом 60-х годов.
Однажды в «Смене» появился молодой человек, модно одетый, обаятельный, пышноволосый. Под мышкой он держал картину, завернутую в полотно. Он смело вошел в кабинет Никонова, а вскоре туда позвали и нас, сотрудников журнала.