Мои питомцы и другие звери

У Джонатана Свифта, автора знаменитых романов о путешествиях Гулливера, в зрелые годы возникло такое отвращение к «естественной грязи» человеческого существования, что он больше не смог выносить присутствия других людей, в том числе членов своей семьи, не переносил их прикосновений и наотрез отказывался пользоваться даже тщательно вымытой посудой, если из нее кто-нибудь раньше ел. Подобные явления врачи называют навязчивыми состояниями. Страхи или пристрастия возникают у больного вопреки его желанию, бывают непреодолимыми и сохраняются на протяжении ряда лет.

Патологическое стремление к чистоте — одно из самых распространенных навязчивых состояний. Врачи утверждают, что в США им страдает четыре — шесть миллионов людей. Подобным нервным расстройствам подвержены и пернатые соседи по планете, и наши четвероногие, в том числе наши давнишние спутники — кошки, собаки, лошади, коровы и те же животные, которых мы недавно лишили свободы и держим в клетках. Собаки, подверженные навязчивому стремлению к чистоте, беспрерывно себя чистят. Чаще всего они занимаются этим, когда остаются дома одни, в иных случаях продолжают вылизывать себя в присутствии хозяев и даже во время прогулок, иногда зачищают свои лапы до язв, справиться с которыми удается только с помощью мазей, присыпок и антибиотиков.

У животных, как и у людей, предрасположенность к навязчивым состояниям передается по наследству. Нередко они возникают внезапно, без какого-либо внешнего толчка. Однако часто удается точно установить причину, вызвавшую заболевание. У хищников, особенно у кошачьих, таким толчком могут стать роды. Если речь идет о питомцах зоопарков, особенно приносящих приплод впервые, то дополнительным провоцирующим стимулом может стать недостаточно развитый материнский инстинкт, не подсказывающий молодой и неопытной матери, что она должна делать со своими малышами, а в еще большей степени влияет на состояние животного фактор беспокойства, вызванный присутствием людей. Львицам или пантерам полагается вылизывать своих детенышей, особенно старательно их животики. Ведь несмышленыши ходят под себя, да и для нормальной перистальтики кишечника им нужен массаж. Однако в состоянии стресса, начав вылизывать животик своему малышу, львица не в силах остановиться и водит шершавым языком по его брюшку до тех пор, пока на нем не образуются ссадинки и не выступит кровь, а тогда хищница съедает свое дитя.

Достаточно распространенными являются навязчивые состояния, основанные на обострении инстинкта охраны своих убежищ, а у человека — самого дома. У людей они проявляются в стремлении многократно проверить, выключен ли газ, заперта ли дверь, отсоединен ли от электросети утюг. Беспокойство о своем жилье не вызывает особого удивления. Более странными кажутся иррациональные страхи: из-за мышей, пауков, червей…

Весьма распространенной причиной стресса является ограничение свободы. Стресс сопровождается повышенным возбуждением, и, чтобы справиться с ним, люди и животные совершают бессознательные поступки: лошади, например, переворачивают кормушки, бьют копытами по стенке своего денника или роют яму.

Иногда стресс приводит к весьма странным, вынужденным поступкам. Мальчишки, да и не только они, когда дело с домашним заданием не ладится, начинают грызть ногти, а девчонки — выдергивают волосы, порой доводя себя до облысения. Сходные формы поведения свойственны и птицам, особенно крупным попугаям. Однажды, уезжая из дома всей семьей на целые сутки, я запер в клетку своего любимого попугая Гошу, чтобы он от скуки не нашкодил.

Вернувшись на другой день, я увидел полную клетку пуха и сидящего в нем почти голого попугая. На нем остались только крупные, крепко сидящие перья крыльев и хвоста и пух на голове, до которого клювом не добраться. С тех пор мой Гоша разгуливал нагишом. Перышки у него, конечно, отрастали, но поводы для нового стресса всегда находились, и попка тотчас ощипывал с себя чуть появившийся пух. Друзья так привыкли к тому, что мой Гоша нудист, что это слово стало его кличкой.

Справиться с навязчивыми состояниями животных помогают те же психотропные препараты, которые невропатологи прописывают своим пациентам. Это значит, что визит к ветеринару неизбежен.

СОРОКА-ВОРОВКА И ЛЕСНАЯ ТОРГОВКА

Некоторые животные проявляют явное пристрастие к блестящим предметам. Этим, в первую очередь, отличаются птицы. Мои друзья в начале нынешнего года взяли выпавшего из гнезда вороненка и воспитали его. Пока Буранчик был маленьким, это было очаровательное существо. Однако птицы взрослеют быстро, и Буранчик скоро превратился в настоящего бурана, в такого шкоду, что, когда хозяева уходили на работу, его одного в пустой квартире оставлять было рискованно. Пришлось ворона выселять на лоджию. В клетку его не запирали, и подросший проказник свободно летал по всему кварталу, но к тому времени, когда хозяева должны были вернуться домой, уже сидел на своей жердочке и с нетерпением дожидался, когда с форточки снимут сетку и впустят озорника в квартиру.

В сентябре, когда дачный сезон окончился и дети пошли в школу, появилось время, чтобы на лоджии, куда на лето были сложены зимние вещи, детские санки и лыжи, навести порядок. Вот тут-то и обнаружилось, что, оставаясь один, Буранчик попусту время не тратил. За лето он успел собрать большую коллекцию блестящих предметов, в числе которых оказалось одиннадцать металлических пробок-крышечек от пивных бутылок, две пустые пачки из-под сигарет, большая женская серьга, множество кусочков фольги — оберток от шоколадных конфет, несколько пуговиц, шесть новеньких гвоздей и много монет — где он их столько насобирал? — на общую сумму 328 рублей.

Наиболее ценными экспонатами коллекции были две серебряные чайные ложки. Одну Буранчик стащил у своих же хозяев, а другую, как выяснилось, похитил у соседей, живущих несколькими этажами выше. Самое интересное, что воришка сортировал свое имущество, а не рассовывал его куда попало. Кусочки фольги он бросал под санки, крышечки от пивных бутылок были сложены в дальнем углу лоджии, а монеты — в пустые горшки из-под цветов.

Некоторые животные не ограничиваются блестящими предметами, а воруют у людей все, что им под силу унести. Несколько лет назад у меня жила ручная сорока. Если бы не пристрастие к воровству, это была бы милая птица. К сожалению, воровство было главной целью ее жизни и главным развлечением. Ее интересовали не предметы, которые ей удавалось стащить, а сам процесс воровства, причем чем труднее было украсть какую-нибудь вещицу, тем заманчивее ей казалось ею завладеть и спрятать. Оставаясь дома одна, птица вела себя безукоризненно, а воровала у нас из-под носа, когда вечером все собирались дома. Сороку не интересовали вещи, которые подолгу лежали без употребления у всех на виду. Она тащила только то, чем мы постоянно пользовались. Особенно ее привлекали очки, ключи от квартиры, губная помада, женские ручные часики, пропажу которых замечали быстрее всего и сразу же предпринимали настойчивые поиски. Отыскать их было нелегко. Умная сорока прятала их в самые неожиданные места: на шкафах и под ними, на люстрах и за картинами, засовывала под собачью подстилку, под коврик в прихожей…

Чем труднее было украсть какой-нибудь предмет, тем обладание им казалось заманчивее. Сороку не интересовали ложки, лежащие на обеденном столе, гораздо интереснее утащить ложку из мойки, когда кто-нибудь мыл посуду. Особое удовольствие она получала, обворовывая меня. Когда я работаю за письменным столом, передо мною всегда лежат несколько цветных шариковых ручек. Так вот, сороку они не прельщали. Она тихонько сидела на спинке моего кресла, ничем не выдавая своего присутствия, и терпеливо ждала, когда я на минутку положу ручку, которой писал. Сорока немедленно ее утаскивала, но проделывала это так ловко, что застукать ее на месте преступления почти никогда не удавалось.

Воришками, а иногда и откровенными грабителями бывают не только птицы, но и четвероногие существа. Молодые обезьянки, особенно детеныши шимпанзе, — занимательные создания. Когда они появляются в вивариях или зоопарках, все сотрудники этих учреждений хоть раз в день наведываются к их клетке, чтобы пообщаться с ними. Частенько повышенный интерес к обезьянкам обходится дорого. Юный шимпанзенок редко упустит случай, чтобы не вытащить из кармана посетителя ручку, расческу, записную книжку или выхватить зонтик, и, усевшись где-нибудь под потолком в недоступном месте, сосредоточенно займется изучением этих восхитительных предметов.

Однажды мне довелось коротко познакомиться с юной безрукой воровкой. Дело происходило в дельфинариуме. Ника была первым в нашей стране дельфиненком-афалиной, родившимся и выращенным в неволе. Неудивительно, что к людям она была привязана сильнее, чем к своим соплеменникам. Она всегда скучала, когда оставалась одна, и любого посетителя стремилась всеми силами как можно дольше задержать у своего вольера.

Ника прекрасно умела это делать. Она знала, что надежнее всего украсть, а вернее, отобрать у посетителя что-нибудь ценное. Юная проказница давно заметила, с какими предметами люди расстаются легко, а без каких обходиться не могут. Особенно надежным способом задержать возле себя посетителя было унести его очки. Сотрудники дельфинариума хорошо знали ее уловки и, подходя к Нике, очки прятали. Зато когда у ее вольера останавливалась экскурсия, афалина среди очкариков сразу же намечала очередную жертву. Она подплывала к своему избраннику, высовывалась высоко из воды и, забавно вереща, просила себя погладить, а когда растроганный посетитель склонялся над водой, подпрыгивала и ловко стягивала с него очки. Иногда она с ними долго играла, дразня владельца, но чаще сразу бросала очки на дно, и никакие уговоры вернуть похищенное на нее не действовали. Ника прекрасно понимала, что, как только она вернет украденное, посетители к ней сразу же охладеют и уйдут от вольера. Приходилось прибегать к помощи обслуживающего персонала, но даже ее тренеру отобрать у проказницы украденный предмет удавалось с большим трудом. Ника передвигалась в воде гораздо быстрее любого пловца, и, когда ныряльщик опускался на дно, она в последний момент хватала очки, опережая его, а затем устраивала долгую игру в догонялки, не желая вернуть похищенное имущество законному владельцу.