Мои поцелуи вкуса крови

— Со временем должно пройти, особенно если ты твердо решил, что такое существование не для тебя.

— А как насчет обязательств проклятого рода, ну, насчет того, чтобы старшего сына отдавать в вампиры? Я на такое не подписываюсь! Категорически.

— Ты же сам сказал, что ты — это не он, о чем тогда беспокоиться?

— Ну, тогда ладно. Слушай, а сам-то ты как дошел до жизни такой?

— Долгая история. Давай лучше еще по кружке за твое второе рождение. Нечасто такое случается, на моей памяти всего второй раз.

— А сколько тебе лет? Если не секрет, конечно.

— Достаточно, вампир-оборотень в самом расцвете сил. Лучше скажи, какой деятельности хочешь себя посвятить. Чтобы серьезно чем-то заняться, понадобятся книги. Я знаю, где можно взять поистине уникальные издания…

Той же ночью

Конец! Все, что составляло смысл моего существования, оказалось пустой подделкой. Я потеряла его во второй раз, и теперь ничто на свете не вернет мне его. Единственное, что осталось, — это плохая копия, которая к тому же просто по-хамски настаивает на своей уникальности, не понимая, какой величайший дар при этом отвергает. Потрясающий снобизм! Все мечты и надежды, которые я лелеяла столько времени, разбились о стену глупого человеческого упрямства. Я даже не смогла отомстить за того, кто мне был дорог, мне не позволили разорвать в клочья эту мерзавку Эву, которая корчит из себя эмансипированную особу, а на самом деле ничуть не лучше героини латиноамериканского сериала. Не смогла, потому что… Он этого не захотел. Он, который на крохотное мгновение вернулся в этот мир. Чтобы исчезнуть навсегда.

Не хочу оставаться там, где его нет, и никогда не будет! Но как это осуществить? Под машину не получится, теперь мне даже самосвал не причинит вреда — проснусь как ни в чем не бывало. Вот уж не думала, что когда-нибудь эта способность огорчит меня. Я не могу даже добровольно сгореть, выйдя на солнце. И зачем меня только сделали дневным вампиром, можно подумать, что я об этом просила!

Что там впереди, церковь? То, что требуется! Это единственное, что может положить конец моему тягостному существованию. Я просто по-наглому войду туда и сгорю, как новогодний фейерверк. Уйду красиво, как артистка со сцены, и никто не устроит этой отвратительной комедии с похоронами. Уж чего-чего, а этого я насмотрелась в свое время предостаточно. Хм, похороны вампира, какой-то идиотский каламбур получается…

До церкви осталось двадцать шагов… десять… а может, немного подождать, вдруг этот упрямец передумает? Конечно, не стоит спешить, покончить с собой всегда успею. Что это? Так нельзя! Я продолжаю двигаться туда против своей воли и не могу остановиться! Еще немного, и меня затащит внутрь! Нет, не хочу! Надо срочно что-то предпринять. Ограда — я схвачусь за нее и буду держаться, пока не придумаю что-нибудь еще или пока не наступит ночь, ведь ночью расстановка сил будет совсем другая. Но что это? Прутья сами выскальзывают из-под рук; конечно, это же церковная ограда, она тоже против меня! Осталось три шага… два… Громадные дубовые двери, сейчас они распахнутся мне навстречу, меня туда втянет и…

Уф, отпустило! Я не в церкви, я спасена, я буду жить!!! Но в таком случае, где я и что произошло? Салон машины, она стремительно удаляется от здания, которое чуть не стало последним местом, где Элеонору Антонову видели живой. Кто-то смутно знакомый на мгновение поворачивается ко мне и произносит, стараясь скрыть дрожь в голосе:

— Ну, ты и даешь, еле успел перехватить! Я понимаю, что ты у меня крутая и все такое, но надо же, блин, меру знать. Мне как-то вдовцом становиться неохота, к тому же где я себе еще такую найду!.. Черт, левого поворота здесь нет, придется кружным путем.

Мы разворачиваемся и, проскочив несколько проходных дворов, оказываемся на той же улице, прямо напротив церкви. На кованых воротах я замечаю мощный висячий замок, а на двери белеет табличка: «Храм закрыт на реставрацию».

— Чем тебе эта ограда не понравилась? — продолжает мой законный супруг. — Трясла ее, будто из земли хотела выдернуть.

— Извини, — улыбаюсь я, — просто видеть не могу такую безвкусицу.

Пару недель спустя

Нехорошо как-то получилось: не хотел, а взял и нахамил, даже самому вспоминать стыдно. Так ведь в тот день была просто засада какая-то, вот и сорвался. Нет, с первой еще ладно, пусть на повышенных тонах, но вполне культурно, а на вторую просто наехал не по-детски, да еще и насчет ее внешнего вида высказался. В конце концов, не виновата же она, что личиком не вышла и что у нее нет денег на нормальную одежду. Сам почти всю сознательную жизнь носил, кто что отдаст, и это еще в самом лучшем случае. И что она вампир, кстати, тоже… Мало ли как у кого жизнь сложилась, сам сколько раз мог за решетку загреметь, чудом пронесло, особенно в последний раз. Вот явится ко мне ночью и учинит разборку за оскорбление личности. А, собственно говоря, так мне, козлу, и надо: разве так можно разговаривать с женщиной?

Надо бы как-нибудь извиниться что ли, сказать, что я совсем не это хотел сказать. Только где ее искать — исчезла, и все тут. А шататься по кладбищам и заброшенным домам как-то неохота. Я, конечно, не робкого десятка, но все же. Хоть бы в виде крысы прибежала. Нет, после такого вряд ли. А не она там шуршит? Как там ее? Эва, точно!

— Эва, выходи, не бойся, разговор есть! Короче, я был круто неправ и беру свои слова обратно. Ты на морду, то есть на личико, вовсе не страшная, а жутко стильная. Если приоденешься получше, так с тобой и в хороший ресторан не стыдно, вот гадом болотным буду! Слушай, а может, и в самом деле в ресторан, а, в качестве компенсации? А сейчас держи конфетку с ликером типа за примирение. Вот, вкуснотища, сам чуть половину коробки не смолотил. Ну, правда, хватит дуться как мышь на крупу, вылезай!

Коротко стриженный молодой человек в спортивном костюме, купленном явно не в магазине «дешевле только даром», становится на четвереньки и осторожно отгибает давно отклеившуюся обоину. Сперва он просовывает в мышиную норку руку с конфетой, затем, не дождавшись отклика, заглядывает в темноту. И тут же вскакивает как ужаленный. В руках у него старомодная мышеловка. В ней, так и не дотянувшись до кусочка бесплатного сыра, распласталась здоровенная серая крыса. Но Виктору не до таких мелочей, как размеры и цвет шкурки. Он со всеми предосторожностями извлекает крысу из мышеловки и принимается неловко ее укачивать, как делала когда-то соседская дочка со своими куклами, и нежно, еле прикасаясь кончиками пальцев, гладит ее по спинке.

— Как же это ты… Эва!!! Ну зачем ты туда полезла, по-человечески, что ли, не могла попросить? Я бы тебя сыром обеспечил, каким хочешь. Какая скотина это сделала, урою, блин!!! Хотя, о чем это я, тебя уже не вернешь, а я, может… Я хоть и не граф, но тоже не лаптем щи хлебаю.

Что же ты не оживаешь, ты же вампир, тебя так просто не замочить. Ах, вот оно что: эти две железки, если посмотреть снизу, со стороны кусочка сыра, образуют нечто вроде креста. Все, аллее капут. Ну почему так бывает: только найдешь стоящую девушку, и сразу… хлоп и нету. Ничего не осталось, как проводить тебя по-человечески. Как у нас с тобой все могло бы быть хорошо!

…Виктор Кузовков в очередной раз привел в полное изумление соседей. Он появился в коридоре с коробкой, в которой, судя по надписи, должны были находиться фирменные кроссовки. Вот только обувку не прижимают к себе с такой похоронной физиономией, не закапывают прямо посреди клумбы и не сидят рядом допоздна, опустошая одну «чекушку» за другой. Но никто благоразумно не решился приставать с вопросами. Лучше не совать нос, куда не следует, спокойнее оно как-то. Меньше знаешь — крепче спишь, такое вот дело.

* * *

И вот, как прикажете жить с таким раздвоением личности? То есть я прекрасно осознаю, кто я такой на самом деле, и почти никогда об этом не забываю. Просто воспоминания графа Эрнеста никуда не делись и не стали менее реальными, как я поначалу надеялся. И если бы только это! К новой манере поведения уже привык, более того, мне нравится быть таким. Интересно, что сказал бы мой строгий воспитатель, узнав, что спустя много столетий его труды все же оценены по достоинству?