Мои путешествия по Сибири

У места слияния четырех вершин р. Красноярки мы ночевали, с трудом вытоптали в зарослях трав место для палатки. Хотя было только 5 августа (по старому стилю), но вид вокруг был вполне осенний, большетравие совершенно увяло и пожелтело. С ночлега тропа пошла вверх по южной из вершин Красноярки, по болотистой долине среди кедрово-пихтовой черни на ее склонах и зарослей трав вдоль русла. Плоская котловина истоков речки ограничена с юга двумя небольшими цирками с маленькими моренами. Восточный цирк скалистый и в нем редкие кедры, у подножия — пятнами снег.

Перевал привел к истокам р. Черневой, впадающей справа в р. Бухтарму; тропа огибает ее истоки с севера и запада. Перевал выше границы леса, но отдельные кедры под защитой скал поднимаются до него. Открывается обширный вид: на востоке острые далекие горы, замеченные с первого перевала; с юго-запада и юга они ограничены не совсем ясным уступом. На юго-западе и юго-востоке сильно расчлененные, покрытые чернью отроги в бассейнах Черневой и Хаир-кумына; между ними, немного южнее, более высокая группа с горами Острой и Столбоухой. Линия белков Холзуна обрывается на юг круто, она тянется в общем на северо-запад. За истоками Хаир-кумына (южного) белок представляет совершенно голую острую группу серо-розоватого цвета с небольшими пятнами снега. Склон этого белка спускается глубоко к Хаир-кумыну. Переход от гольцов к горам, покрытым чернью, очень постепенный.

Дорога с перевала спускается круто к более глубокой седловине водораздела и затем уже по березово-пихтовой черни в долину речки Луговушки, широкую, с большетравием и крутыми лесистыми склонами, потом поднимается на водораздел к соседней речке Кулгу с котлообразным верховьем, спускается в ее долину и, наконец, выходит по ней в долину р. Хаир-кумына. По этой долине дорога поворачивает на юг и пролегает по правому берегу все время по тайге; правый склон поднимается выше леса и представляет довольно крутые и иногда голые вершины. На левом склоне сравнительно низкие горы, покрытые чернью. Переходим вброд несколько правых притоков, из них Большая Громотуха довольно значительная; начинаются пасеки и заимки, лес порублен хищнически. Горы постепенно понижаются. Дорога по неглубокому и тихому броду переходит на левый берег, где значительное расширение долины, занятое рощами березы и высокой травой, теряющей характер описанного большетравия, ограничено с юга плоской и низкой, но круто поднимающейся грядой вдоль длинной долины речки Столбоухи. Эта гряда с горой того же имени тянется на ЗСЗ и, по видимому, ограничена с юга большим сбросом.

За речкой Столбоухой дорога уже колесная; проезжаем деревушку Козлушку, начинаются пашни и покосы. С юга это расширение долины ограничено еще одной высокой грядой с двумя острыми вершинами (одна и называется г. Острая). Еще раз переезжаем через Хаир-кумын, здесь уже многоводный, и останавливаемся в д. Паутинцевой, где можно было нанять телеги и лошадей, отпустить алтайцев и быстро проехать (верст двенадцать) с перевозом через Бухтарму и далее по холмистой степи на Зыряновский рудник.

Окрестности последнего мало привлекательны — плоские степные горы. Самый рудник, конечно, было бы интересно посетить, но я торопился в Москву. Узнав, что на Иртыше у пристани Вороньей уже грузится пароход, я нанял лошадей, быстро доставивших нас на следующий день на пристань Воронью, до которой из Зыряновска более 40 верст. Дорога идет все время по плоским степным горам и таким же долинам; рельеф этой степи выражен на 40-верстной карте совершенно неверно — такой же отмывкой, как и высокогорная часть Алтая. На пристани мы узнали, что пароход отойдет только под вечер, и имели возможность осмотреть обнажения на берегу по соседству. Более интересную часть долины Иртыша пароход, к сожалению, прошел ночью.

Хотя моя поездка по Алтаю из-за начала войны кончилась раньше намеченного срока, и я не посетил восточной части горной страны к востоку от р. Катуни и к северу от р. Чуй, но главная задача, которую я себе поставил, была достигнута. Наблюдения относительно тектоники и рельефа целого ряда горных хребтов показали, что современный рельеф Алтая создан не складками, а сбросами по разломам. Алтай в качестве складчатой горной страны был создан движениями земной коры в конце палеозойской эры, в течение герцинского (или варисского) цикла горообразования (геотектоники). Но затем эта горная страна была размыта, понижена, сглажена процессами эрозии и денудации, превращена, вероятно, почти в равнину. Позднейшие же движения земной коры в этом, уже сильно складчатом, окрепшем, пронизанном многочисленными вторжениями массивных изверженных пород, участке могли выразиться только разломами, разбившими его на отдельные клинья или глыбы, которые смещались один относительно другого в виде сбросов, взбросов и надвигов, образовали простые и ступенчатые горсты — столовые горы, разделенные грабенами и затем уже разрезанные, расчлененные процессами эрозии и денудации, которые и создали современный сложный рельеф.

Глыбы или клинья, поднятые особенно высоко, выше линии постоянного снега, были превращены в наиболее мелко изрезанные вечноснеговые цепи Катунских, Северно- и Южно-Чуйских альп. Это объясняется тем, что выше снеговой линии особенно энергично работают агенты выветривания — мороз и жар, вода, замерзающая в трещинах и разбивающая скалы на щебень, и ветер, дующий с особенной силой. Более низкие и широкие клинья были расчленены значительно меньше, как показывают формы горных цепей, называемых белками — с куполообразными, редко конусообразными плоскими вершинами. Еще меньше пострадали от размыва более широкие и менее высокие глыбы, образующие высокие плато с очень мягкими формами, столь часто встречаемые на Алтае и покрытые альпийскими лугами.

Наблюдения над формами современного рельефа и их распределением подтверждались определениями простирания пластов осадочных горных пород в обнажениях, которое очень часто не совпадало с простиранием современных горных цепей, а пересекало его наискось. В горных цепях, созданных складчатостью, простирание пластов в общем должно совпадать с направлением цепи. Таким образом посещение Алтая показало, что предположение, возникшее при изучении Калбинского хребта, что Алтай, вопреки общему мнению,— не древняя складчатая, а молодая сбросовая: горная страна, было правильно. Свои наблюдения и выводы относительно тектоники Алтая я изложил в отдельной статье, напечатанной в журнале «Землеведение» под заглавием «Алтайские этюды». Я предпослал им изложение взглядов прежних исследователей Алтая на его тектонику, поясняемое несколькими карточками.

Интересно отметить, что к тому же выводу относительно тектоники Алтая пришел финляндский ученый Г. Гранэ, который начал изучение его в 1913 г. и продолжал его в 1914г. Его первый отчет появился в печати в конце 1914 г., т. е. не мог быть известен мне во время путешествия, а мой очерк в «Землеведении» вышел из печати в 1915 г. и ему, конечно, не был известен. Это совпадение выводов двух исследователей, работавших одновременно, но совершенно независимо друг от друга, говорит в пользу правильности этих выводов. Но Г. Гранэ полагал, что движения, создавшие современный рельеф Алтая, происходили в конце третичного и в начале четвертичного периода, тогда как я считал их более древними, начавшимися в конце пермского периода или в начале мезозойской эры, впрочем с оговоркой, поставленной в скобки,— «а может быть и значительно позже». Но с тех пор дальнейшее изучение тектоники Сибири заставило меня признать эти движения именно более молодыми — третичными и четвертичными, что принимают и другие исследователи.

Хотя моя поездка на Алтай имела главной задачей изучение его тектоники и отношения ее к современному рельефу, но попутно меня, конечно, не могли не занимать и вопросы древнего оледенения этой страны, так как с 1890 г., со времени работы на Ленских приисках, я считал, что Сибирь, подобно Европе, испытала четвертичное оледенение — вопреки мнению геолога Черского и климатолога Воейкова и согласно наблюдениям Кропоткина, сделанным еще в 1863 г., Алтай, на котором до сих пор сохранились ледники, конечно не мог не представлять гораздо большее оледенение в ледниковые эпохи. Признаки его находили уже другие путешественники новейшего времени, особенно томский профессор В. В. Сапожников, по специальности ботаник, но также и географ, который при своих поездках по Алтаю много внимания уделил современному и прежнему оледенению и описал их. Я на своих маршрутах, конечно, отмечал признаки оледенения, заметил даже такие, которые ускользнули от других путешественников, например на р. Аргуте в устье р. Иедыгем и выше Узун-бома, на р. Чуе, ниже ст. Боротала (как упомянуто в своем месте). Эти наблюдения я изложил в другой статье тех же «Алтайских этюдов» в журнале «Землеведение». В этом отношении еще больше данных собрал профессор Г. Гранэ, который до сих пор продолжает обрабатывать их и печатать описания рельефа Алтая.

XXIII. Вторая поездка на Алтай в 1926 г. Курорт Манжерок. Чуйский тракт. Долина р. Катуни

По возвращении с Алтая в 1914 г. мне уже долго не пришлось бывать в Сибири, хотя ее геологией я занимался почти все время, только после составления «Алтайских этюдов» Октябрьская революция и работа на юге и в Крыму, где я возобновил педагогическую деятельность в Таврическом университете, оторвали меня временно от сибирской геологии. Но по возвращении в Москву в 1921 г. в качестве профессора Горной академии я снова занялся Сибирью. В 1922 г. в статье о юных движениях на древнем темени Азии, написанной по поводу 75-летия моего учителя А. П. Карпинского, я рассмотрел значение молодых движений земной коры по разломам, обнаруженным в Калбинском хребте и на Алтае, также для области Сибирской платформы. Затем подготовил краткую сводку геологии всей Сибири в одном томе, обнимающую наши достижения за 30 лет после начала постройки железной дороги через Сибирь. Закончил и сдал в печать два выпуска с описанием геологии низовий р. Бодайбо по исследованиям 1901 г., остававшиеся еще не изданными. Это возрождение интереса к геологии Ленских приисков совпало с приглашением меня организовать на них разведочные работы, которые, впрочем, не осуществились из-за сдачи этих приисков в концессию. Но геологией золотоносных районов я затем занялся как консультант сначала по Алданскому тресту, а затем по Всесоюзному, и организовал новые исследования к востоку и к югу от Ленских приисков.