Мои путешествия

Прилетели в Сидней, выбрали за три дня яхту, которая, на наш взгляд, в состоянии была обогнуть земной шар. И цена подходящая — 60 тысяч долларов. На оставшиеся деньги сделали ремонт судна, купили приборы, заказали паруса — словом, сделали вроде бы все, что необходимо для такого плавания.

До встречи с «Карааной» мы осмотрели много яхт, выставленных на продажу. Но ни одна мне не понравилась. Причем «не понравились» в основном яхты, чья цена не вписывалась в сумму, которой я располагал. Конечно, в Австралии есть яхты, о которых можно только мечтать, но и стоят они!..

Как только я заглянул в каюту «Карааны», сразу почувствовал уют: запах приятный, тепло, светло, сухо. И мгновенно про себя решил, что именно эту яхту покупаю. Хозяин что-то показывал, что-то рассказывал, но я все равно не понимал по-английски. Леонид Константинович с ним все смотрел и сам договаривался.

Пока мы осматривали «Караану», приехал Азик на своей машине. Как только он поднялся на яхту, я ему сказал, что мы покупаем ее. Хозяин назначил цену 70 тысяч, и я согласился, я же не умею торговаться. Но Азик сказал: «Федя, иди на берег и жди там», а сам остался. О чем они толковали, я не знаю, но дома, за чашкой чая, хозяин объявил, что отдает нам яхту за 60 тысяч. Молодец Азик, смог выторговать 10 тысяч. На следующий день мы с утра зашли с ним в банк и перечислили эту сумму на счет владельца «Карааны».

И тогда я вздохнул с облегчением: яхта куплена — еще одна ступень к заветной мечте преодолена.

Выход «Карааны» из Сиднея вокруг света без заходов в порты, по самому сложному пути — между «ревущими сороковыми» [43] и «неистовыми пятидесятыми» [44] , с заходом на экватор — я назначил на воскресенье 28 октября 1990 года. «Караана» отошла от яхт-клуба в 10:20 по австралийскому времени.

Попрощался с друзьями. Нелегко расставаться с людьми, с которыми сдружился, пока готовил яхту в Сиднее. Те, кто помогал мне и словом, и делом, пришли проводить меня. Здесь, в Австралии, я нашел себе много друзей. Мне хочется запомнить Австралию такой, какой видел ее перед выходом. Когда я увижу ее снова?

43

Название, данное моряками океаническим пространствам между 40° и 50° широты в Южном полушарии.

44

Так называют океанические пространства между 50° и 60° широты в Южном полушарии Земли, которые расположены рядом с Антарктидой. Название связано с характерной для региона погодой.

Едва успел взглянуть последний раз на город, как мы вышли в океан. Но лишь выйдя из бухты Джэксон, я вздохнул и сказал: «Вот теперь, Федор, все зависит от тебя, а еще от Бога и “Карааны”».

Нас встретили большая зыбь и встречный ветер. Поэтому пришлось зарифить грот и идти галсами. К ночи ветер зашел на вест. Поставил большой стаксель. «Караана» накренилась и, тяжело взбираясь на волны, понесла меня в далекое плавание. Плавание, о котором я мечтал с детства.

Что ждет меня впереди? Сможет ли яхта пройти мыс Горн? Хватит ли моих сил, чтобы справиться с трудностями, с которыми придется встретиться? Эти мысли неотступно начали преследовать меня. А тем временем я все дальше и дальше уходил от земли.

21:15. Ночь. Я впервые ощутил абсолютную тишину звуков моря. Но как ни был я рад, что ушел в плавание, все-таки не могу не думать о том, что с каждым часом, с каждой милей я удаляюсь от цивилизации.

«Караана»

2 ноября 1990 года

Я доволен, да и по плавной походке своей яхты чувствую, что она тоже довольна. Вообще красивой походкой, то есть ходом «Карааны», можно любоваться бесконечно. В мире должно быть все красиво, и на красоту не грех смотреть. Красивыми должны быть названия городов, вещей. Хотя за эту красоту я получу скандал от своего спонсора. Ведь у меня бумага с печатью — договор, где сказано, что яхта должна быть названа «Дальроссо», как фирма-спонсор, а я оставил прежнее название — «Караана». Я суеверный, вот и побоялся переименовывать. Я не мог, у меня не поднималась рука написать на корме другое имя. Ну представьте себе, если бы она носила имя «Дальроссо», как бы я ее называл? Это было бы просто мертвое название — вещь, в которую невозможно вдохнуть жизнь.

Отправляться в мечту детства, к цели своей жизни — с мертвым названием? Конечно нет! Мне нравится имя «Караана». На языке аборигенов Австралии это означает «мирная».

Общение

4 ноября 1990 года

Вот уже неделя, как я в плавании, ночь прошла спокойно. Светила луна. Три раза выходил проверял паруса, скорость и курс.

Я один на весь океан. Общаюсь с альбатросами, всегда с ними здороваюсь. Только с каждым по-разному, в зависимости от того, как летит или как смотрит на меня птица. Кому говорю «привет», кому — «доброе утро». Это единственные существа, с кем я могу поговорить, не считая акул и китов за кормой. С ними не обмолвишься и словом, они под водой сопровождают «Караану», лишь изредка появляясь на поверхности.

Один в океане

5 ноября 1990 года

Прошел по лагу 542 мили. Штиль, ветра нет, большая зыбь. Яхта то опускается, то поднимается на вершину волны. Смотрю вдаль, и как будто песчаные дюны катятся от горизонта. Вокруг пустынно, нет даже моих друзей альбатросов. В такие часы приходят всякие мысли. Кажется, что весь мир состоит из волн, и не верится, что где-то есть другая жизнь. Я счастлив, что нахожусь один во вселенной. Кто еще может себе позволить побыть в одиночестве в океане и подумать о смысле жизни?

11 дней в пути

7 ноября 1990 года

С каждым днем все холоднее и холоднее, так как я спускаюсь вниз, к Антарктиде. По лагу яхта прошла уже 679 миль. Время в пути — 11 дней. Сегодня 7 ноября, праздник. Я, правда, его не ощущаю, так как погода не праздничная. Да и радио не берет ни одну станцию.

Сколько дней я нахожусь в море, столько не ем мяса. И не тянет. Колбаса лежит, мокнет на палубе. Но мне даже не хочется слышать ее запах. Ем в основном орехи, яблоки, апельсины. За день два яблока, три апельсина, кружка чая с сахаром и кусочек сухаря.

Барометр поднимается

13 ноября 1990 года

13:00. У меня все ладони в крови — заклеил их где пластырем, где забинтовал. Настраивал ветровой автопилот, так как электрический не держит на курсе. Идет большая зыбь с кормы. Пять часов простоял за рулем — не ел, не пил, замерз. Одно немного радует, но боюсь и думать об этом: барометр поднимается. Может, будет тихо, тогда и отдохну.

Меня будто что-то подтолкнуло. Выскочил и увидел недалеко рыбацкое судно. Схватил радиостанцию и начал передавать свои координаты, чтобы они передали в Сидней. Не знаю, правильно ли они меня поняли, но я кричал в микрофон так, как у меня было записано.

Шторм. «Все, данное нам, — от Бога, и большего, чем дано, нам не свершить. Но не свершить того, на что благословлен свыше, уже грех».

Вдали от мира людей

14 ноября 1990 года

Темно. Лежу и думаю свои думы: как-то меня будут встречать, и что я вынесу из этого плавания. Когда находишься так далеко от мира людей, кажется, что там все так просто должно быть и прекрасно. Но я помню, что такие же мысли были у меня на пути к Северному полюсу. А вернулся — встретил желчных, злых, жадных, завистливых людей. И тогда я заплакал от обиды на этот мир и с сожалением о том мире, где я был и куда, может, уже больше не попаду.

Скучаю по своим близким. Но все еще не могу отойти от тех трудностей, с которыми пришлось столкнуться, чтобы выйти в это плавание.

Чаще стал выходить на палубу. Надо смотреть, здесь постоянно попадаются айсберги. Утомляет пронизывающий холод. Глядя на безбрежные просторы, я не могу представить, как мы с моей яхточкой забрались так далеко. Нет ни птиц, ничего живого. Только ветер, волны и тучи. Вот мир, о котором я мечтал еще на берегу Азовского моря.

О погоде

24 ноября 1990 года