Мои скитания (Повесть бродяжной жизни)

В это же время, расширяя круг своих литературных интересов и знакомств, Гиляровский печатался в "Русской мысли", сотрудничал в юмористических изданиях ("Осколки", "Будильник", "Развлечение").

При всем этом он оставался прежде всего газетчиком. Чехов писал о нем в одном из писем: "Из этого человечины вырабатывается великолепный репортер".

Как журналиста Гиляровского всегда привлекали судьбы простых людей, он не уставал выступать в их защиту, всегда интересовался социальной стороной дела и показывал подлинное лицо истинных виновников трагических для народа событий, поэтому его газетные выступления все чаще приобретали гражданское звучание, острый публицистический характер и привлекали внимание широкой общественности.

"Московский листок", однако, не мог стать трибуной для журналиста, нередко выступавшего с резкими обличениями современных порядков. Гиляровский в конце концов вынужден был покинуть эту газету. Стреяясь вырваться на просторы большой литературы, он становится в 1884 году сотрудником "Русских ведомостей". Здесь, начиная с очерка "Обреченные", все чаще публикуются его беллетристические произведения.

В 1887 году Гиляровскому удалось подготовить к печати свою первую книгу "Трущобные люди". Она была уже отпечатана в одной из московских типографий, но увидела свет лишь в наши дни.

Одно название этой книги могло, по словам Чехова, напугать цензуру, а в ней было собрано пятнадцать рассказов и очерков- "Человек и собака", "Обреченные", "Каторга", "Последний удар", "Потерявший почву"... Все они печатались раньше в газетах и журналах, но собранные вместе приобретали обобщающий смысл, составляли цельную и мрачную картину бедствия и нищеты народа, униженного и задушенного эксплуатацией, выброшенного на дно жизни, в трущобы.

Книга была запрещена царской цензурой и сожжена в Сущевской полицейской части Москвы. Знакомясь с уцелевшим экземпляром "Трущобных людей", Чехов говорил Гиляровскому: "В отдельности могли проскочить и заглавия и очерки, а когда все вместе собрано, действительно получается впечатление беспросветное... Все гибнет, и как гибнет!".

Открывается книга очерком "Человек и собака". С большой любовью раскрывает писатель тяжелую участь совсем одинокого, бездомного, потерявшего свое имя старика-бродяги из холодной северной губернии. Опустившись на дно, в трущобы старой Москвы, он, подобно горьковскому Клещу, еще надеется подняться, вырваться из подвалов, приютивших его. Но Гиляровский не видит выхода для людей, смирившихся с бродяжной жизнью.

Собаку Лиску, единственного друга бездомного старика поймали "ловчие" и поместили в "собачий приют". Некому теперь, как раньше, греть ноги совсем одинокому бродяге, не с кем и словом перемолвиться. Но, тоскуя, он счастлив тем, что другу его живется тепло и сытно. Так и замерз бродяга на льду Москвы-реки с нехитрыми своими мечтами.

"А кому нужен этот бродяга по смерти?
– спрашивает писатель, заканчивая рассказ.-Кому нужно знать, как его зовут, если при жизни-то его, безродного, бесприютного никто и за человека с его волчьим паспортом не считал... Никто и не вспомнит его1 Разве когда будут копать на его могиле новую могилу для какого-нибудь усмотренного полицией "неизвестно кому принадлежащего трупа" могильщик, закопавший не одну сотню этих безвестных трупов, скажет: "Человек вот был тоже, а умер хуже собаки!".. Хуже собаки!..".

Бездомный бродяга из рассказа "Человек и собака" - одна из многих жертв нищеты и бесправия, бесчеловечных социальных отношений, царящих в буржуазном обществе. Не находя выхода, гибнут и другие герои очерков Гиляровского. Спивается лакей Спирька, вышиблен из жизни талантливый актер Ханов, жертвой трущобы становится бывший военный Иванов, попадает в публичный дом Екатерина Казанова. Печальна судьба и нищего вологодского крестьянина Никиты Ефремова ("Один из многих"), отправившегося на заработки в Москву, так как "дома хлебушка и без его рта не хватит до нового". Раздетый и голодный, бродил он долго по Москве в поисках места, ночевал в зловонных притонах, несправедливо был обвинен однажды в воровстве и посажен в тюрьму.

Раскрывая судьбы своих героев, Гиляровский показывает трагическую безысходность их нищенского существования, обездоленность народных низов в мире капиталистической наживы. Герои его рассказов и очерков - жертвы эксплуатации, произвола, унижения человеческой личности. Положение этих людей поистине беспросветно. Жизнь уродует их, ломает, опустошает, и люди падают и гибнут под ее жестокими и неумолимыми ударами. Это уже "бывшие люди", "трущобные люди". Но даже на дне они не утрачивают подлинно человеческих качеств. Сила обличения сочетается у писателя с горячей симпатией к трудолюбивому и талантливому русскому народу, с показом его мужества и человечности, с верой в его будущее.

Судьба "сожженной книги" тяжело сказалась на судьбе Гиляровского как писателя. Н. Телешев вспоминает: "Он рассердился, что писателю не дают заниматься своим прямым делом, и в ответ открыл контору объявлений и разразился по тем временам необычайной рекламой". На пролетках извозчиков, в окнах магазинов, даже в Кремле на царь-пушке появились яркие круглые объявления, извещавшие о конторе Гиляровского.

Не зная, куда девать свои силы, он основал "Русское гимнастическое общество", где показывал чудеса ловкости и своей редкостной, исключительной силы.

Испытав неудачу с изданием первой книги, Гиляровский решил выступить как поэт. Он собрал стихи разных лет и в 1894 году издал сборник "Забытая тетрадь", со страниц которого опять-таки вставал образ поэта-бродяги. В стихотворении "Бродяга" Гиляровский пишет:

Не смейтесь, что все я о воле пою:

Как мать дорогую, я волю люблю...

Не смейтесь, что пел я о звуке оков,

О скрипе дверей да о лязге штыков...

О холоде, голоде пел, о беде,

О горе глубоком и горькой нужде.

Поэт мечтает о скором приходе солнца и счастья на его землю, верит, что настанет желанное время и "разгонит мрак нависших туч". Но вместе с тем чувства усталости и неверия берут иногда верх. Былые мечтания, по его словам, "разбились в прах", он разучился мечтать о счастье. Стихи Гиляровского к тому же не обнаруживали самобытного поэтического дарования. Горький дал отрицательную оценку одному из изданий "Забытой тетради", да и сам Гиляровский вряд ли был удовлетворен своей поэтической работой. Не она определяла его творческое лицо, его возможности.

Отдавшись с новой силой репортерству, он метался в поисках живого жизненного материала: то слал с берегов Дона в "Русские ведомости" корреспонденции о свирепствовавшей там холере, то объезжал гоголевские места на Украине и, собрав интересный материал, издал книгу "На родине Гоголя" (1902), то отправлялся в поездку на Балканы и выпустил потом книгу "Шипка прежде и теперь", то, поехав в Албанию, оказался вдруг в Белграде и едва, по словам Н. Телешова, унес оттуда свою голову (там в это время свирепствовал террор), то писал гневные статьи о русско-японской войне, разоблачая царских интендантов, нажившихся на бедствиях народа. Работа журналиста требовала колоссальной энергии и почти не составляла времени для беллетристики. Лишь в 1900 году Гиляровский выпустил книгу своих рассказов-"Негативы", а затем в 1909 году другой сборик - "Были". Посылая "Негативы" одному из вологодских знакомых, Гиляровский писал: