Мои уродства меня украшают

— Это я тебе сейчас, «помогу». — Наклоняюсь к ее губам, в последний момент до боли в костяшках сжав рукоять меча.

Мне нужна ее жизненная энергия, чтобы залечить до конца легкое. Возможно, если вытянуть так с нее побольше, то она вырубится. Пытаюсь проверить свою догадку, вытягивая с нее больше чем нужно. Великанша не кричит от боли, не пытается вырваться, по крайней мере, пока. Но ее тело дрожит, и я с удивлением понимаю, что энергия не такая сильная и «вкусная» что ли как раньше. Не хочу, чтобы она меня снова ударила, потому приставляю к ее шее. Дернулась разок и сразу перестала двигаться. Какая она, однако, покорная, но мне этого мало. Хочу, чтобы она молила меня о пощаде, позволяя делать с собой все что захочу.

Отстраняюсь, с удовольствием наблюдая, как ее бесит собственная беспомощность. Мне мало ее энергии, мне мало просто опустошить ее и загнать в угол. Наклоняюсь и целую ее, просто целую. Рука сжимает рукоять так, чтобы было больно, не хочу снова поддаться, не хочу снова проиграть.

Слышу, как бешено, стучит сердце, не пойму это ее или моё? Пускай будет ее, ведь это она млеет от обычного поцелуя, с лезвием возле горла. Она хочет большего, даже несмотря на угрозу все равно так и хочет прижаться ко мне. Больная извращенная великанша!

Отрываюсь от ее губ, чтобы посмотреть на результат своих стараний. Первое что бросилось в глаза — это сбившееся дыхание и затуманенный взгляд, прикованный к моим губам. Так же смотрят наркоманы на очередную дозу опиума. Щеки красные, не пойму от холода ли. Опустил взглядом к груди, а я думал, что она от холода так торчит.

— А ты, я так вижу, скучала. — Мне нравится, как она бесится, когда я ей улыбаюсь.

Я ожидал много, даже очередного удара, по крайней мере, попытки. Возможно, ожидал, что она признается, что и правда скучала, но великанша вдруг задумалась. ОНА РЕАЛЬНО ЗАДУМАЛАСЬ, О ТОМ СКУЧАЛА ЛИ ПО МНЕ?!

— Ну да, ну, да… — Говорит, эта хренова великанша, и хлопает меня по плечу. Вот же… ЖЕНЩИНА!

Пытаюсь скрыть свой гнев за улыбкой, получается плохо. Даже челюсть сводит от желания выбить всю дурь с нее.

— Меч уберу, если пообещаешь, что не будешь махать руками. — Предлагаю ей, чтобы усыпить ее бдительность. Она кивает, и я убираю меч от горла, чисто инстинктивно отступив шаг назад. Великанша снисходительно улыбается, как будто это я ее так испугался.

Я? ЕЁ ИСПУГАЛСЯ?! Да ни за что! Это она не понимает с кем связалась.

— Так что ты здесь забыла, великанша? Меня искала? — Спрашиваю ее, чтобы отвлечь. Мне всего то и надо, ее вырубить, а потом она никуда не денется от меня. Остался всего лишь пустяк, придумать, как это сделать.

— Да нет, это ты сам меня нашел. Увидела тебя на работе и решила так сказать поздороваться, а то так и не успела в прошлый раз попрощаться. — Отвечает она, странно улыбаясь.

На мгновение я застыл, прибитый ее ответом. На ней тонкая рубашка, открывающая плечи, облегающие брюки и сапоги. Далеко в этом по улице в такую погоду не походишь. К тому же судя по тому, как ноет у меня в паху, ее одежда достаточно сексуальна. Еще и та фраза, что она мне сказала, фирменная. Неужели я был прав?

— Так ты, и правда, потаскуха Жизель? — Не знаю, как задал этот вопрос, просто он сам вырвался со рта и все.

В голове был такой хаос, что я даже не мог разобраться, что чувствую. Но мне не дали даже подумать об этом, отшвырнув меня как котенка. Это случилось так резко, что я видел только размытый образ злой великанши, в чьих глазах горел мой зеленый огонь. Гореть он, конечно, не мог, это всего лишь отблеск моих глаз. За ним последовала адская боль в плечах, поток воздуха и удар об ствол дерева. Запах ёлки, парочка веток, вонзившихся в спину.

Больно то как! Двинулся, чувствуя, как исцеляются кости на плечах. До чего же она сильная то! Такую злить себе дороже, или это я просто радуюсь, что она взбесилась. Великанше важно, что я ей думаю, как быстро все-таки переменилось ее отношение ко мне. Повернулся, поудобней обхватив ствол дерева. Внизу сгущалась тьма, это она опять злится. Улыбаюсь как дурак, прислоняясь к стволу дерева.

Нет, ее мало просто убить на месте. Мало «пошутить» с ней точно так же, как она со мной. Мало заставить ее мучится от боли, так же, как и я после каждой ее вспышки гнева. Мало просто запереть ее в подвале и совершать над ней ужасные опыты. Мало просто пытать ее, а потом, когда умрет воскресить и продолжать так ее мучить. Мне всего этого мало, я хочу большего. Хочу, чтобы принадлежала мне, хочу, чтобы она страдала всю свою жизнь, и жизнь эта была долгой и ужасной.

— Дорогу! — Крикнула она, пробираясь внизу сквозь толпу девушек, те завизжали и бросились в россыпную.

— Слезай, мать твою! — Закричала она и пнула ствол ногой. Дерево скрипнуло от натуги, но выдержало. Крепкие, однако, деревья, особняк не выдержал, а оно стоит.

Великанша смотрит на меня снизу вверх, выжидая ответных действий. Нет, уж лучше я тут посижу, а то так никакой магический резерв не поможет. Она ударяет по соседнему дереву и оттуда слышится женский крик.

— Ааааааааааа!!! Не надо! Спасите, спасите меня! — Завизжала полуголая девица с верхушки ели, это когда же великанша ее туда забросила?

— ИГНАТ!!! — Заорала великанша во все горло.

Как же сейчас сильно она похожа на мою мать, орущую на меня после очередной проделки.

— Игнат! Если ты сейчас же оттуда не слезешь, я вас обоих убью! — Кричит грозно, махая руками моя великанша. «Обоих»? Да какое мне дело до этой шлюхи на соседнем дереве?!

— Не надо! Аааааааа… — Закричала испуганно девка.

До чего же она ревнивая то! Увидела меня в борделе, особняк разрушила. Пигалица какая-то на соседнем дереве весит, так снова она ревнует. Сама же ее туда забросила, я-то тут причем?!

— Нет. — Отвечаю ей, что бы отстала от меня.

— Что значит «нет»? Что значит «нет»?! М-МАГ!!! — Закричала в гневе она и со всей дури начала бить дерево по толстому стволу.

Дерево затрещало и начало падать, так что мне пришлось искать выход из ситуации. Перепрыгнул на соседнее, почти лбом встретившись с плачущей девицей на нем. Неудачно то как!

— Мой спаситель! — закричала девица и бросилась мне на шею, целуя в щеку. Она закричала почти сразу, потому как моё проклятие явно неснято. Огонь подпалил ее руки, которыми она ухватилась за меня лицо и грудь. Отбросил ее заклятием и спустил на землю.

Значит все же дело в моей великанше, а не в том, что проклятие ослабло. Опускаюсь на землю, ибо дерево сгорело. Она сразу подходит ко мне, но останавливается в шаге. Боится, что и ее так подожгу?

— Ты такая страшная, когда ревнуешь. — Улыбаюсь снисходительно и добавляю, протягивая руку, чтобы убрать с ее волос еловую ветку. — Но и когда не ревнуешь, таааакая страшная.

Мне нравится, как она кривится при слове «такая», нравится, что она становится еще ближе.

— Знаешь, Игнат, ты, конечно, был моим первым, — Сдула с моих волос еловые иголки и сладко улыбнулась, — но уж точно не последним будешь.