Мокрая, эротика
Шрифт:
– Потом расскажешь, как было, – рассматривая её и Тимофея, который не торопился выходить с аудитории, а продолжал сидеть и о чём-то, видимо, думать.
Ира и Надя стояли в коридоре, выжидали Тимофея, когда он выйдет.
– Тим, привет. Оставь телефон, я тебе позже наберу.
– Есть бумага
Ира протянула тетрадь для конспектов, и он написал на форзаце изнутри свой номер и слово – «жду»
Она улыбнулась искренне, что делала довольно редко, потому что она больше была холодна взглядом, как и все красивые девушки, которые не испытывают недостатка в сексе, и для них парни
– Пока, подруга.
Они распрощались, и Ирина думала, куда пригласить Тима, если дома нельзя было встречаться ни у него, ни у неё.
Решение пришло само собой, и она, пройдя по аллее, вернулась в городской парк. Найдя самое заметное место рядом с колесом обозрения, позвонила Тимофею.
– Привет. Что делаешь? Это Ира
– Привет, я ждал твоего звонка, очень тронут, я ждал
– Ты уже доехал до дома
– Нет, еду в троллейбусе, сейчас выйду, и куда мне ехать
– Городской центральный парк, рядом с колесом обозрения.
– Знаю, скоро буду.
Ирина села на скамейку, чтобы красиво выглядеть с ракурса той стороны, откуда она ожидала увидеть идущего Тимофея, который всё не шёл
Наконец он появился, с очень осторожной походкой, и, приблизившись, спросил разрешения сесть на скамейку
– Ты какой-то усталый
– Нет, нормальный. Думал о тебе
– Я вижу, – сказала Ирина на бугорок под ширинкой
– Сильно хочешь
– Я вообще всегда хочу, и часто тебя представляю, когда мастурбирую
– Пошли на колесо обозрения. У тебя деньги есть
– Немного. Пошли
Они расплатились примерно пополам, потому что денег у Тимофея на два билета полностью не хватило
– Только я боюсь высоты, – произнёс он, немного заикаясь, но очень тихо, что ей стало жалко его, что почему заставила пойти на аттракцион, не спросив у него.
Но было поздно, и они расселись в закрытой кабине
– Ты закрой глаза, если боишься, я тебе буду рассказывать, что видно с высоты.
– Давай, мне немного стыдно, не говори, пожалуйста, нашим.
– Договорились.
Колесо обозрения, который своими размерами напоминал на гигантский перевёрнутый велосипед на одном колесе, продолжил движение, но настолько тихо, что это не соответствовало его размерам, когда в соответствии с этим фактором он должен был издавать ужасно громкие звуки, но ничего этого не было, тем более в закрытой кабине можно было ощутить себя как в лодке.
– Я закрыл глаза, – сказал Тимофей и прижался к креслу, придерживаясь за поручни так сильно, что у него вздулись вены на руках, и это не могла заметить Ирина
– Не бойся, всё это быстро пройдёт, – сказала она и присела рядом, с той же стороны, отчего кабина немного качнулась, потому что немного потеряла равновесие, но, выдержав время, успокоилась и продолжила движение вверх.
– Красиво, как хочется стать птицей и летать над городом.
– Только зимой будет холодно. И нечего будет есть, – быстро и безапелляционно препарировал в ответ Тимофей.
– Ты прав.
Она вытянула руки и просунула через довольно свободные ремни ему под трусы, и с одного рывка схватила его ствол члена, который был давно твёрдым и, похоже, только
и ждал, пока кто-то обратит на него внимание.Она начала поглаживать его настолько нежно, что он приложил рукой поверх её руки поверх брюк и дал понять, что нужно двигаться быстрее и нажимать сильнее, что она быстро поняла и сделала.
У Тимофея закрытые глаза начали играть веками, видимо, ему так сильно хотелось их открыть и посмотреть, что творится, но он не торопился и, возможно, ждал продолжения
Ирина понимала, что оборот колеса продлится не больше десяти минут, и она ускорила движение.
Движения, которые дают ощущения, ощущения, которые дают чувства, чувства, которые дают наслаждение, и вся эта цепочка действий происходила сейчас с ним.
Он начал глубоко дышать, и его очки немного покосились, потому что душка, с одной стороны, стала выше, и в этом виде он себя не видел, зато доставил смешанные чувства ей, отчего она представила его несмышлёнышем и очень стеснительным. Что возбуждало её саму.
Из соседних кабинок они смотрелись как влюблённая пара, которая катается, обнявшись крепко, и ничего неприличного не было видно.
– Да… – сказал он, стиснув зубы.
Ирина понимала, что она на правильном пути и делает всё правильно, хотя ей было непривычно мастурбировать парню, чего она на самом деле умела делать плохо, потому что в основном массировали её тело, ласкали её промежность и вагину, и клитор.
Тут она поменялась ролями со своими партнёрами, которых она постоянно путала по имени и часто старалась даже не запоминать, потому что всё равно пришлось бы забыть через пару совокуплений, больше она старалась не производить с одним и тем же мужчиной, ей было скучно, и она всегда искала новые ощущения, чтобы другая форма члена дарила новые ощущения.
Она любила разглядывать форму членов своих партнёров, но не в этот раз, что было сейчас невозможно было проделать.
Она настолько увлеклась, что не заметила, что он кончил, брызнул спермой, отчего через минуту он преподнёс свою руку и дал понять, что ему больно и нужно прекращать мастурбацию.
То, что три минуты назад доставляло бесконечное удовольствие для него, сейчас доставляло боль, и уздечка уже сильно болела.
– Уууу, – сказал он междометием, и тут Ира не поняла, что он этим хотел сказать, но и ей было не очень важно это.
Она вытащила руку из его штанов и, обнаружив на руках следы спермы, облизала их, и в это время Тимофей осмелился открыть глаза, несмотря на вероятность возникновения паники от высоты. Он смотрел на неё, как она языком слизывала тягучую жидкость и настолько увлеклась, что было видно, что жалела, что было так мало.
Кабина колеса неумолимо приближалась к месту, где нужно было выходить.
Они, пройдя, сели на скамейке в глубине парка, где освещение днём создавалось только за счёт тени из-за густой листвы.
Они сидели, молчали, и никто из них не хотел начинать разговор, который нужен ли был вообще? Зачем нужны разговоры, если молчанием и соприкосновением можно сделать и сказать больше, чем тысячами слов.
Вдруг из-за деревьев показалась собака породы ротвейлер.
– Ой, я боюсь, – сказала Ира.