Мокруха
Шрифт:
– Мартин намекнул мне, что хочет слямзить твою руку и отдать лас-плакас. Я сказал ему, чтобы дурью не мучался. Он просто локо! Чувак, я здесь ни при чем!
Норберто смотрел на Амадо в ожидании ругательств, взрыва бешенства. Но тот не промолвил ни слова. Просто достал из-за спины пистолет и дважды выстрелил Норберто в сердце.
Когда Фелисия из разговора с Бобом поняла, что ему негде жить, сразу же настояла, чтобы он переехал к ней. Боба обрадовало и немного удивило это предложение. Конечно, они оба питают друг к другу необыкновенно сильное, страстное
Боб не испытывал особого восторга при мысли о том, что каждый день на него будут пялиться сотни Фрид Кало. Однако и ему далеко до Диего Риверы. К тому же он не подлец и не плейбой. Правда, ему нравилось рассматривать порно по интернету, но… Мора, к примеру, каждый день смотрела на голых мужиков. Так что, по мнению Боба, они типа квиты.
У него мелькнула неприятная мысль, что Фелисия, возможно, пытается копировать Фриду Кало и ее образ жизни. Тогда хреново. Женщинам, подвергающим себя подобным истязаниям, необходимо наведаться на прием к психиатру. Боб наблюдал, как Фелисия покрывает ногти на пальцах ног ярко-оранжевым лаком. Она была очень хорошенькая в одной футболке, задрав ноги на кофейный столик с кафельной поверхностью. Ему стало ясно – все его страхи и колебания так и останутся лишь тем, что они есть, ни больше, ни меньше. Ничего этого просто нет в действительности. Одни лишь эмоции, от которых ему не представит труда избавиться.
Боб достал из кармана фотографию наколки на руке Амадо и посмотрел на нее. Поколебавшись секунду, он пришпилил ее к стене рядом с изображением Фриды.
Фелисия засмеялась.
– Тебе что, нравится эта татуировка?
– Да.
– Смешно!
– Что?
– То, что ты влюбился в татуировку!
Боб пожал плечами.
– Она не хуже, чем все эти Фриды.
Фелисия посмотрела на фотографию.
– Амадо сказал тебе, что это я?
– Да.
– Надеюсь, в жизни я красивее.
Боб перевел взгляд на фото, потом снова на Фелисию. Он впервые имел возможность сравнить обеих.
– У тебя на татуировке волосы совсем по-другому. Странно.
Фелисия засмеялась.
– Странно, что ты принимаешь ее за меня.
Боб не мог понять, шутит она или нет.
– Ты хочешь сказать, что Амадо… не делал это… с тобой?
Она улыбнулась.
– Разве что во сне!
Боб ошеломленно молчал. Фелисия сочувственно поцеловала его в лоб.
– Если тебе хочется, чтобы это была я, пусть так и будет. Я не против.
– Эта женщина на татуировке не идет ни в какое сравнение с тобой.
– Надеюсь! Разве может какая-то дурацкая татуировка делать так?
И Фелисия прильнула к его рту в страстном поцелуе. Боб начал таять от сладости ее языка, но вдруг вспомнил, что до сих пор не позвонил Эстевану. Он осторожно отстранил Фелисию.
– Черт! Мне надо позвонить.
Фелисия показала глазами на кухню.
– Телефон возле плиты.
– Я должен воспользоваться телефоном-автоматом.
Лицо Фелисии потемнело.
– Бизнес. И конечно с Эстеваном?
Боб утвердительно кивнул.
– Я должен рассказать ему, как все прошло. Он ждет.
В глазах Фелисии возникло отчужденное выражение.
– Я думала, ты нормальный парень.
– Я и есть нормальный парень!
– Роберто, если у тебя дела с Эстеваном, значит ты не нормальный парень!
– Не отрицаю, это не совсем нормально,
но я правда, самый нормальный парень. Только иногда приходится делать то, чем нормальные парни обычно не занимаются. Если честно, у меня сейчас просто нет другого дела. Во всяком случае, я не буду заниматься этим всю жизнь. Мне вовсе не хочется, чтоб тебя это тревожило!Фелисия положила обе руки ему на плечи и улыбнулась.
– Только будь осторожен, о'кей? И купи заодно несколько лаймов в ла-тьенде!
Амадо присмотрелся к Норберто. Пендехо не подавал признаков жизни. Лужа крови, похожая на огромный, жуткий блин, продолжала растекаться по полу.
Амадо хотел было выволочь тело из гостиной и спрятать в стенной шкаф или еще куда-нибудь, но с досадой сообразил, что одной рукой можно легко пристрелить кого-то, однако ворочать труп надо обеими руками.
Он пошел на кухню и открыл холодильник. У него еще теплилась надежда, что Норберто соврал и похищенная рука здесь. Но на полках не было ничего, кроме заплесневелого гамбургера, бутылки с недоеденной сальсой-пиканте и полдюжины пива. Амадо взял холодную банку «пасифики» и вернулся в гостиную. Он догадывался, что Норберто и Мартин задумали какую-то подлянку, но подставы от них никак не ожидал.
Амадо тяжело вздохнул. Молодежь, что с них взять, сначала делают, потом думают, да поздно! Не хватает терпения посмотреть на ситуацию со всех углов. Нельзя так горячиться. Это просто неумно, эступидо! Амадо знал, что должен позвонить Эстевану и предупредить его, но сначала надо поразмыслить. Попить холодного пивка и просчитать свой следующий ход.
Амадо поддел ногтем крышку на банке и включил телевизор. Он все время смотрел под ноги, чтоб не наступить в лужу крови и не наследить.
Боб стоял на Третьей улице возле булочной «Гуатемальтека». Десятки людей выстроились в очередь за пупусас, кончас и прочей выпечкой, какую здесь предлагали. Мексиканка средних лет в ярко-синем свитере торговала печеными кукурузными початками, которые перевозила в большой кастрюле на тележке красного цвета. За ней хвостиками следовали двое малышей, непрерывно смеясь и стараясь шлепнуть друг друга ладошками. Рядом с Бобом мужчина продавал очищенные манго на палочках. Боб почувствовал, что голоден.
После полного провала попытки изъясниться в руках у Боба очутилось нежное, сладкое манго, обвалянное в смеси соли и чили. Что ж, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
Боб впился зубами в сочную мякоть и удивился, насколько вкусно манго с соленой горчинкой и обжигающим чили. Он напомнил себе, что необходимо быть более терпимым и восприимчивым к окружающей действительности. Так того требовал Лос-Анджелес, город будущего и надежда всего мира.
Телефон в автомате зазвонил, Боб подбежал и торопливо поднял трубку.
– Роберто?
Боб рассказал Эстевану обо всем, что случилось, как доставил руку, как его забрали в полицию и пытались запугать, но он не поддался, обвел их вокруг пальца и вышел сухим из воды. Эстеван сказал, что гордится им и пообещал Доставить причитающиеся ему десять тысяч долларов в один из ближайших дней. А пока Роберто должен все так же ходить на работу, разыгрывать из себя несчастного брошенного любовника и вообще жить прежней жизнью. Через несколько недель Эстеван свяжется с ним и сделает деловое предложение.