Молчи

Орион думала о таких исходах событий. Не в течение нескольких часов после того, как ее похитили. Не дней. Даже не месяцев. Нет, у нее не хватало духа, чтобы думать о таких вещах. У нее вообще не было ни на что сил. Она была сломана, разбита, разорвана в клочья.

Лишь годы спустя она подумала об этом. Годы, в течение которых ни один полицейский не вломился в дверь, разыскивая их. И она поняла, как это повлияло на ее веру в полицию и власть.

Это теория, которую ей удалось собрать воедино. Большинство похищенных девушек останутся пропавшими без вести. Мир, возможно, был печальным и уродливым, но не настолько уродливым. У большинства молодых девушек кто-то есть, даже если не родители, то брат или сестра. Бабушка. Друг. Учитель. Кто-то, кто скучает по ним. Кто сидит перед экранами телевизоров, чьи близкие дают интервью в новостях, встречаются с Опрой и пишут книги. И этих девушек, найденных или нет, хвалят и помнят. Таких девушек, как Шелби. У Орион никого не было, и о ней забыли почти сразу же, как только ее похитили. И все же она не завидовала Шелби. Она наслаждалась своим одиночеством.

Конечно, некоторых похитили из чистой возможности. Не многие оказались из привилегированных слоев. У которых были любящие родители. Такие девушки никогда не задерживались надолго. Кроме Мэри Лу, конечно, которая знала, что и когда сказать. По большей части она была там, чтобы успокаивать новых девочек. Большинству ее поддержка не помогла — Шелби наверняка забрали бы в какой-то момент в не столь отдаленном будущем, если бы они не сбежали, — но такие девушки, как Орион и Жаклин, слушались Мэри Лу и выжидали своего времени.

Мэддокс стиснул зубы.

— Так сказали в управлении шерифа. Твои родители упомянули о пребывании в психиатрической больнице, и…

— Все еще не могу поверить, что они серьезно, блядь, сказали это, — сердито оборвала она его, ее лицо покраснело от смущения, давление поднялось. — Это было не так уж и важно. Мне было двенадцать, когда это случилось, и я даже не хотела умирать. Я просто не хотела жить в их гребаном доме, по их дерьмовым правилам, в полном страдании.

Орион никому об этом не рассказывала. Даже Эйприл. Она лишь сказала, что у нее аппендицит, и потом она подхватила инфекцию, поэтому не виделась с ней в течение нескольких недель. Стыд окутал ее, как смирительная рубашка, которая, как она узнала после того, как попала туда, была лишь мифом. Врачи пытались манипулировать этим же мифом, но, честно говоря, ничего такого не было. Они не были удивлены, что такая девушка, как Орион, нашла валиум [17] своей матери и взяла горсть таблеток, чтобы всего лишь узнать, что произойдет.

17

Валиум — синтетическое лекарственное средство, оказывающее снотворное, противосудорожное и успокаивающее действия.

Мэддокс поднял руки, защищаясь.

— Пожалуйста, Орион, я просто пытаюсь объяснить тебе, что произошло. Тогда я был ребенком. Я не отличал свою задницу от локтя. Я только знал, что девушка, по которой я сходил с ума, пропала без вести, и я никогда не верил, что она просто взяла и убежала, — на его лице читалась искренность. — Вот почему я пошел работать в полицию. Вот почему я никогда не переставал искать тебя. Я хотел тебя спасти.

— Ну, ты меня не спас, — сказала Орион, захотев упасть в обморок или кинуть стул через всю комнату. И то и другое выдало бы эмоции, которые она не хотела показывать. Ей нужно лечь в кровать. Немного помолчать.

Она не стала дожидаться ответа, не желая продолжать разговор. Вместо этого она повернулась на пятках, открыла дверь и вышла из переговорной.

Жаклин ждала там, прямо за дверью.

Она ничего не сказала, не спросила, все ли с ней в порядке. Это был бы чертовски глупый вопрос. Никто из них не был в порядке.

— Мне хочется съесть бифштекс, — заявила Жаклин, ведя Орион по коридору. — И после того как мы позаримся на эту фигню «GoFundMe», я думаю, что мы можем позволить себе столько стейков, сколько пожелают наши маленькие сердца. Научимся пользоваться «Едой на заказ», чтобы съесть большой жирный кусок говядины? Эрик сказал, что каждая из нас получит от департамента iPhone.

Орион облегченно вздохнула и попыталась улыбнуться.

— Да, — сказала она, и в этом единственном слове сквозила усталость. — Звучит неплохо.

Жаклин кивнула, когда они подошли к входной двери. Мэддокс быстро подошел к ним сзади, стук его ботинок отразился у Орион в голове. Она проигнорировала его.

Она сосредоточилась на том, что было перед ней. Входная дверь. Скрип шагов по кафельному полу. Яркие флуоресцентные лампы.

Игнорируя Мэддокса, Орион плечом распахнула дверь, придерживая ее для Жаклин, когда к ним подошел мужчина, подкрался к ним. Они приготовились. Орион ненавидела, что при первом же инстинкте она съеживалась. Подчинялась. Так не должно быть. Это твердил ей разум. Но годы пыток говорили об обратном.

— Орион, Жаклин, — сказал мужчина, улыбаясь. — Ничего, если я буду обращаться к вам по именам? — его густые каштановые усы дернулись.

Орион и Жаклин не ответили, ничего не сделали, только смотрели на мужчину так долго, чтобы Мэддокс успел их догнать.

— Кто ты такой? — потребовал Мэддокс, положив руку на плечо мужчины, отталкивая его на несколько шагов.

Орион закатила глаза. Уже поздно защищать ее.

Мужчина казался невозмутимым, пришел в себя, отряхнул руки Мэддокса от своей спортивной куртки и сказал:

— Я мог бы подать на вас в суд за это, детектив, — он самодовольно улыбнулся, указывая на себя. — Меня зовут Лукас Спектор, — его голос был ровным и слащавым. — Я адвокат. Адвокат мисс Дарби. И других девушек. Я просто пытался представиться.

Орион моргнула. Она не нанимала адвоката. И, судя по его костюму, он был дорогим. У нее не было денег, даже не было банковского счета, и она предполагала, что родители не оставили ей ничего, кроме долгов. Жаклин немного рассказала про «GoFundMe», но Орион сомневалась, что в интернете можно будет раздобыть большие деньги или какую-то поддержку. Может быть, немного, чтобы купить несколько обедов с бифштексами.

Она поняла, что у нее нет никаких навыков, высшего образования. Никакого резюме. Ей негде жить. У нее не было ничего, кроме одежды в рюкзаке на спине, теннисных туфель, которые были слишком малы и испачканы собственной кровью. Как бы сильно она ни ненавидела адвокатов и авторитетных людей, она почувствовала надежду.

Она обошла Мэддокса.

— Я не нанимала адвоката, — Орион с вызовом подняла бровь, спокойно встречая его взгляд, пытаясь не вести себя как жертва.

Он улыбнулся ей. Было больше похоже на зубастого хищника, но это не нервировало ее. Он не прилагал никаких усилий, чтобы притворяться. И она уважала это.

— Ох, но это нужно. Я здесь, чтобы ты получила то, что тебе причитается.

— Причитается? — повторила Орион.

Мэддокс стоял позади нее, излучая ярость. Краем глаза она заметила, что его руки сжаты в кулаки.

— Достаточно, — сказал он твердым голосом. — Я не знаю, кто впустил тебя сюда, но я насильно выгоню тебя, если…

— Я хочу услышать, что он скажет, — сказала Орион, не оборачиваясь. Она радовалась, что смогла сдержала ярость в своем голосе.

Мэддокс отвечал за нее, пытаясь вмешаться, и было ли это из чувства долга перед значком или перед призраками их прошлого, это неприемлемо.