Молитва по ассасину

Ассасин слегка толкнул кресло, и его колесики замерли у самого края столешницы. Он не спускал глаз с Раккима.

— Камера пять, более крупный план, — прошептала девушка-модерн в ларингофон. — Камера один, подготовиться к широкому плану.

— Кто этот придурок на стуле? — поинтересовался бывший фидаин.

— Этот придурок умрет, если ты не бросишь нож. — Дарвин развернул кресло Стивенса. — Когда у мужчины ломается шея, из него сперма бьет фонтаном. Незабываемое зрелище. — Агент службы безопасности плотнее сжал зубы. — Если хочешь знать мое мнение, бог, придумавший такое, — настоящий маньяк.

— Не только он. — Ракким вытянул руку вперед. Оружие лежало идеально ровно в центре ладони. Капелька крови повисла на кончике лезвия. Из такого положения можно и метнуть, однако ассасин необычайно проворен, и в случае промаха… Ракким резко дернул запястьем, и нож воткнулся в дверь за его спиной.

Дарвина, судя по всему, его поступок разочаровал.

— Я просмотрел то, что принес твой приятель. Не удивительно, почему Старейший так обеспокоен.

Девушка с синими волосами всхлипнула.

— Камера два, камера восемь. Панорама первого ряда, камера четыре.

— Карла, ты готова? — поинтересовался Дарвин.

Ракким недоуменно поднял брови:

— Ты что, собираешься пустить нашу запись?

— Как только начнется ретроспектива. — Ассасин крутанул кресло, и провод на шее Стивенса натянулся. — Жаль, что вы не захватили попкорн со сливочным маслом.

Ракким подошел ближе.

— Я постоянно спрашивал себя, зачем старику понадобился Эппс, если у него есть я? Что он задумал? — Дарвин пожал плечами. — Одно из колесиков кресла скрипнуло, Стивенс выпучил глаза. — Я бы так и остался фидаином, если б предпочитал удовольствоваться неведением. — Из всех динамиков установленных в аппаратной мониторов раздался шквал бурных аплодисментов. Часть экранов показывала концертный зал с разных ракурсов, а еще на пяти шла прямая трансляция из разных точек планеты. Кино — универсальный язык, понятный любому. — Ракким, тебе все это никогда не надоедало? Ты никогда не задумывался, в чем смысл жизни?

— Никогда. Всегда был оптимистом.

Дарвин похлопал Стивенса по руке.

— Смотри. — Он сломал агенту палец. Тот выгнулся от боли, но громко закричать не смог из-за заклеенного рта. — Когда-то хруст костей доставлял мне ни с чем не сравнимое удовольствие. — Он сломал еще один палец. — А сейчас я почти ничего не чувствую.

Ракким подошел еще ближе. Стивенс потерял сознание.

— Примерно месяц назад я неплохо провел время с одним молодым полицейским… но удовольствие было столь скоротечным. — Дарвин играл собственным ножом. — Как всегда.

— Может быть, убьешь себя? — предложил Ракким. — Ну, чтобы не мучиться.

— Только ты доставил мне радость, какой я давно не испытывал… поэтому я оставил тебя в живых. — Дарвин обвел кончиком лезвия глаза Стивенса. Словно надел на него кровавые очки. — Кстати, я видел тебя на приеме в посольстве… ты не знал, что я был на балконе? Старейший приказал тебя остановить. Убить на месте. — Нож прочертил контуры губ Стивенса, тут же ставшие ярко-красными от крови. — У швейцарцев паршивая служба безопасности. Им просто на все наплевать или это признак высокомерия? Такое бывает, если постоянно выигрываешь в течение тысячи лет. Мне понравилось наблюдать за тобой, особенно когда ты закусывал, и я решил, что продолжать игру будет куда интереснее. Пусть Старейший попытается угадать, что я затеял. Так, чисто для разнообразия.

— Вставляю запись, — доложила Карла.

Ракким сделал еще шаг вперед, идеально совпавший с ее словами. Дарвин не заметил.

— Все мы игроки в кости. Нудные карточные игры — не для нас. Человек может сойти с ума, если будет часто задумываться. — Ассасин крутанул Стивенса. — Мы с тобой — двое мальчишек, из кожи вон лезущих, чтобы показать себя, и нам представится такая возможность, когда в мире воцарится хаос после демонстрации записи. Мы кинем кости, и будь что будет.

«Джил Стэнтон дебютировала в роли танцовщицы в малоизвестном фильме "Глаза Техаса", но уже через пять лет ее лицо стало самым узнаваемым во всем мире». Началась ретроспектива. На экране бегущей строкой появился адрес веб-сайта, посвященного церемонии награждения, предлагая пользователям зарегистрироваться и загрузить ролик. Если Спайдер исполнил обещанное… «В последние дни старого режима именно мужественное выступление Джил Стэнтон на тогдашней церемонии вручения призов киноакадемии…»

Затем Ракким услышал голос Ричарда Арона Гольдберга.

— Готов поспорить, Старейший только что ошпарил чаем колени. — Дарвин нахмурился. — Отойди-ка назад.

Бывший фидаин не пошевелился. Ему требовалось сделать всего один шаг.

— А я готов поспорить, что совсем недавно… ты не позволил бы мне подойти так близко, — произнес он.

— Все равно недостаточно близко. — Кресло с бесчувственным Стивенсом грозило вот-вот обрушиться. — Отойди, Рикки. Ты же не хочешь, чтобы я расстроился. Знаешь ведь, на что я способен. Будь у меня скверное настроение, я отрезал бы головы всем операторам и расставил их на подоконниках, словно праздничные фонарики. Исключительно для тебя.

Карла рыдала, зажав рот ладонью.

— Так ты еще не оттянулся? — Ракким ждал, когда Дарвин моргнет.

Ассасин улыбнулся:

— Не люблю повторяться.

— Ты постоянно повторяешься, в этом твоя проблема. Для тебя все неизменно. Смерть и снова смерть. Не удивительно, что тебе стало скучно.

«Зрачки ведут себя непоследовательно. Не имеет значения, сужены они или расширены, самое главное — последовательность. Ложь можно определить по изменению размера».

Кадры появились на всех мониторах, кроме тех, что показывали события в мире. Толпа рядом с концертным залом замерла, уставившись на огромные экраны.

— Я бы с радостью еще с тобой поболтал, однако на сегодняшний вечер мои планы уже определились, — сказал Дарвин. — У тебя будет масса времени погоняться за мной, когда все уляжется, но тут есть своя прелесть. В следующий раз у тебя появятся сомнения на мой счет. Сейчас я чудовище, но потом ты будешь помнить меня как Дарвина, который совершил ряд странных поступков, но оставил тебя в живых.

— Странных? Ты так это называешь?

Прямые включения показывали разъяренные толпы в Чикаго… а в Денвере уже начались беспорядки… Вечеринки в честь церемонии оборачивались скандалом… пылали подожженные машины, выли пожарные сирены…

— Посмотри, что мы сделали, — сказал Дарвин. — Какая прелесть.

…танки грохотали по улицам городов… президент Библейского пояса требовал немедленного созыва Международного суда… всюду безумие и хаос, сдавленные крики, перекошенные лица со всех концов света…

— Я мог тебя убить, но не убил. Мог убить Джерри Линн и ее детей, но не стал этого делать. — Ассасин пристально смотрел на Раккима. — Наши отношения после этого изменятся. Станут более глубокими.

— Почему бы тогда тебе не остаться? — Глаза Дарвина казались бездонной черной пропастью, но бывший фидаин не отводил взгляд. — Останься, сам все узнаешь.

…пожары и грабежи в Рио и Лагосе, безумие усиливалось… оператор получил кирпичом по голове в прямом эфире… над Эйфелевой башней плыли клубы дыма…

Ассасин покачал головой:

— Не хочу торопить события. Давно не приходилось так веселиться. Признайся, ты тоже испытываешь удовольствие. Передай от меня привет своей малышке. Скажи, что мне не терпится встретиться с ней еще раз.

«Меня зовут Ричард Арон Гольдберг. Мой отряд и я сам были частью секретного подразделения Моссада». Аплодисменты. «Уже лучше. Особенно мне понравилась струйка пота. Повтори еще раз».