Молли
Шрифт:
– Как ты говоришь, Вилли?
– Вилли – мужское имя, – со смехом поправила Молли. – Мою маму зовут Элли! Она учительница.
– Так-так-так-так… Стало быть, учительница… Наверное, хорошая?
– Очень, только двойки мне часто ставит.
– Ничего не поделаешь, – мудро изрек невидимка, – таков гранит науки. А чем еще занимается твоя мама?
– Всем! – отрезала Молли. – Готовит, стирает, убирает, ухаживает за Тотошкой…
Кукуруза вновь огласилась радостным возгласом. Возглас мгновенно сменился сухим покашливанием. Молли тщетно силилась вспомнить, где же слышала
– Кто такой этот Тотошка, твой брат? – предположил собеседник.
Молли хихикнула над наивностью взрослого человека.
– Разве могут человека звать Тотошкой? Это наш пес. Он уже старенький, мама говорит, он скоро умрет.
– Как умрет?! – вскричали в зарослях.
Молли помедлила, удивляясь такой реакции.
– Все собаки умирают, – медленно повторила она слова мамы. – Наш Тотошка не исключение.
– Ай-яй-яй, – взвыл незнакомец, наверняка схватившись за голову. – Бедный Тотошка, что же теперь делать?
Молли молчала в замешательстве, не часто встретишь взрослого, который так переживает о чужих собаках.
– Я тоже очень расстроилась, – призналась она. – И мама. Только она не подает виду. А я уж подумала, вы знаете Тотошку.
–Я… Что? Нет-нет, конечно нет, просто… – И закончил с неподдельной горечью: – Это всегда так грустно, когда твой любимец уходит из жизни.
Молли понимающе кивнула.
– А почему вы прячетесь?
– Прячусь? – вздрогнул незнакомец. – Почему прячусь? Я не прячусь. Я просто… Я спал! Полежу немного и пойду дальше по своим делам.
– Спали в кукурузе? Если дядя Рольф увидит, он может бросить в вас что-нибудь тяжелое.
– Неужели бросит? – заволновался собеседник.
– Дядя Джон, говорят, больше не ходит этой дорогой.
Кусты зашевелились. Молли вглядывалась в мимолетные просветы, таинственный незнакомец оставался незримым. Когда возня прекратилась, взволнованный голос продолжил:
– Если увидишь его, предупредишь меня?
Молли кивнула, тут ее не нужно было уговаривать.
– Если подойдет, мне тоже достанется. Он меня не любит.
– А расскажи немного о себе, как твои дела, чем сейчас занимаешься?
– Пытаюсь спасти Тотошку, – раскрыла карты Молли.
Неизвестный заметно оживился:
– Вот как? И что же, ты знаешь как?
Произнесено это было с таким искренним участием, что девочка сразу ощутила в нем сообщника. Недолго она размышляла, говорить ли все начистоту, что-то подсказывало, ей встретился наверное единственный взрослый, который не станет смеяться и называть ее маленькой фантазеркой.
Молли чуть приблизилась и сказала шепотом:
– Надо вернуть его в Волшебный мир.
– И только-то? – обрадовался незнакомец.
Девочка ожидала какой угодно реакции, но не такого явного облегчения. Она облизнула вмиг пересохшие губы.
– Значит… Вы тоже верите в Волшебный мир?
– Я-то? – весело воскликнул тот. – Да я верю вообще во все волшебное!
– Во все – во все?
– Абсолютно!
– Везет!
А в то, что птицы умеют говорить, верите?– Иные болтают так, что уши хочется заткнуть!
– И мыши?
– Без умолку!
– А собака может полететь?
– Не хуже любого а-э-ро-пла-на!
– И вон та ржавая бочка может пуститься в пляс?
– Только скрип будет стоять!
Молли звонко рассмеялась. Незнакомец издал хрипловатый смешок.
– Значит, вы мне поможете? – спросила она в радостном предвкушении.
– Ну конечно! Вот только…
– Что?
Незнакомец замялся. Потом стебли зашевелились, его голос приблизился, перешел в доверительный шепот:
– Должен признаться, я раньше виделся с твоей мамой.
– Правда? Когда? А как вас зовут, может я слышала?
– Видишь ли, это было так давно, она уж, наверное, меня и не помнит. – Он вздохнул. – Но если совсем откровенно, я бы не прочь снова встретиться. Ну, знаешь, вспомнить старое, обсудить новое…
– Так идемте! Я покажу дорогу.
– Сейчас? – испугался незнакомец. – Нет, сейчас я не готов. А мои дела?.. Нет, это слишком быстро. Вот дней через десять было бы в самый раз.
– Через три! – предложила Молли.
– Через восемь!
– Три!
– Пять!
– Три!
– Решено! Через три дня я приду, и тогда мы представимся друг другу уже о-фи-ци-аль-но, идет?
– Идет!
– Какой это получается день, суббота? Тогда передай маме, что в субботу вечером…
– Утром! – отрезала Молли.
– …в субботу утром придет ее самый остроумный друг!
– Передам!
Повеселевшая, Молли попрощалась и вприпрыжку умчалась по дороге. Весь путь до дома она не оставляла попыток вспомнить, откуда знает голос таинственного незнакомца.
Прозрение наступило, когда вдали показался родной дом. Прозрение внезапное и ослепляющее, как вспышка. Молли даже остановилась.
Случай произошел несколько лет назад. Родители тем вечером уже уснули, Тотошка тихо посапывал в углу, а у Молли сквозь одеяло просвечивал луч фонарика. Ей подарили новую красочную азбуку, и теперь в тишине комнат шелестел ее шепот: «О», «Пэ», «Эр».
На букве «Т» она притихла, вслушиваясь, быстро потушила фонарик. Шорох, который ей послышался, повторился. Ладно, если Тотошка во сне ворочается, а вдруг встал кто-то из родителей? Тогда ей точно несдобровать. Молли закрыла глаза и застыла в позе мумии. Из спальни родителей не доносилось ни звука, тишину нарушало лишь ровное дыхание Тотошки.
Немного повременив для надежности, Молли нащупала выключатель на фонарике. И в этот момент до нее отчетливо донесся шелест травы. В ночной тиши звук шагов в высокой траве невозможно спутать ни с чем. К шелесту добавилось странное поскрипывание, как будто кто-то за окном монотонно покачивал ручку оцинкованного ведра.
Одеяло медленно поползло с головы. Молли прислушалась. Звуки точно доносились не из дома, а снаружи. И судя по всему, приближались. Скоро сквозь шелест и скрип можно было различить шепот голосов. Кто-то явно шел к дому, и шел не один. Если это не какой-нибудь сумасшедший, беседующий сам с собой.