Молочный вамп
Шрифт:
– Почти поняла. Где я – не скажу. Я не хочу тебе свою квартиру показывать, во избежание наезда твоих детей. Где Астра? О, это тайна господина Егора Сергеевича, знаешь такого? Он старый знакомый Астры, так, что дальше сам соображай, тема сия для меня неприятная, да и тебе ко мне ехать нет необходимости.
Антон Иванович сжал в руке мобильный телефон, он хрустнул, впиваясь осколками пластмассы в руку. Родька побежал за йодом, а Антон Иванович с ревом вылетел из квартиры, бросив на пол окровавленные осколки телефона. Он бежал широкими шагами домой, вытаскивая куски пластмассы из ладони. Дома он промыл раны, выпил таблетки, что под руку попались, и лег спать. Нина продолжала войну с матерью, теперь они с подругами ходили друг к другу ночевать, чем вводила ее в иступленный гнев, с ревом
Она ей ныла про купальники, искала полотенце, такое, чтобы не очень детское было, и уходила на пляж. Мать ждала дочь, ждала, та приходила не раньше девяти вечера.
– Какой пляж, в девять вечера!?
– Чего ты на меня кричишь, еще светло! – отвечала с криком дочь, и выходила за дверь поговорить с приятелями, которые еще никак не могли разойтись по домам.
В половине одиннадцатого она заходила домой окончательно и врубала музыку на полную мощность. Реп сквозь сон – все равно, что ночной кошмар. Мать натягивала на голову одеяло и засыпала, она всегда засыпала в это время. Под утро Ирина проснулась от говора, где-то кто-то громко говорил. Она зашла в комнату дочери, та спала, телевизор кричал. Под утро любые звуки кажутся более громкими. Мать вышла на кухню. Стиральная машинка горела семью лампочками, в ней лежал мокрый комок чужого покрывала. Она вышла на балкон, там стоял чужой велосипед со спущенными колесами. Утро у дочери начиналось не раньше одиннадцати. Она просыпалась от телефонного звонка какой-нибудь очередной подружки.
– Нина, откуда у нас на балконе велосипед? У нас, что там стоянка чужих велосипедов? – спросила Ирина.
– Нет, у моего нового парня два велосипеда, этот он мне дал.
– У него колесо спущено!
– Так это я по стеклам проехала, – безвинно ответила дочь, – ты мне лучше новый купальник купи, этому купальнику второй год пошел, я себе куплю новые шторки.
– Шторки – это, что такое?
– Купальник на тесемках, он по этим тесемкам перемещается.
– Я сегодня сама пойду на пляж, – сказала Ирина и ушла на кухню.
– Мама, ты чего?! Я большая девочка! Еще не хватало, чтобы я с мамой на пляж ходила!
Не жаловаться ведь Антону Ивановичу по каждой проблеме, подумала Ирина и отдала деньги дочери на новый купальник. Сама нашла в комоде свой старый купальник, которому было несколько лет, и примерила его. А, что делать? Бюджет не вынесет двойных расходов. Дочь еще спала, когда мать ушла на пляж. Утро было солнечное с пронзительным небом. Ирина постелила, сложенное в четыре слоя покрывало, легла по солнцу на живот, опустила голову на руки и задремала. Открыв глаза, увидала маленького муравья, он ползал у нее перед глазами по траве, росшей на пляжном песке.
Она села, усталость и раздражение ушли в землю. На пляже, у маленькой реки народу с утра мало. Песок местами порос травой, постоянные посетители пляжа уже покрыты прочным загаром, она посмотрела на свою белую кожу и встала. Ей нравилось загорать стоя, земля всегда с утра прохладная, зато небо чистое. На этом пляже она познакомилась с отцом Нины, давно ли это было? Уже дочь подросток.
Пляжный роман длился недолго. Антон Иванович приходил на пляж по утрам, ложился на одно место, стелил темное, большое полотенце и лежал неподвижно, не гладя на женщин, не заговаривая с ними. Иногда вставал, переплывал речку туда обратно и ложился загорать дальше. Она стоя, видела его божественную фигуру, он ей безумно нравился, но подойти к такому красавцу у нее смелости не хватало, она просто созерцала великолепное тело, мускулистого мужчины. Он чувствовал ее взгляд, их глаза встретились. Она была крупной девушкой, с плоским животом и мощными ногами, да и грудь особыми размерами не отличалась, однако Антону Ивановичу она приглянулась с первого взгляда. Было в ней обаяние, внутренне спокойствие. Они неделю ходили на пляж, смотрели друг на друга и не
разговаривали, через неделю стали здороваться, да дождь пошел, летний, солнечный. На следующий день Антон Иванович пришел с волейбольным мячом. Они поиграли в волейбол вдвоем, мяч летал между их пальцами и практически не падал, но пляж он и есть пляж. Народ к ним потянулся. Круг, желающих играть в волейбол, все увеличивался, тем самым, отдаляя друг от друга. Она пошла на свое место, легла спиной к солнцу, опустила голову на руки…– Ирина, привет! – услышала она сквозь дрему, перед ней стоял Антон Иванович, не такой как много лет назад, но все еще интересный мужчина.
– Здравствуй, Антон! – сказала она и поднялась.
– Где Нина? Я ее вчера здесь видел с подругами и двумя мальчишками.
– Спит, для них время загара еще не наступило. Позже приходят загорать.
– Как у вас дела с ней? Сильно ссоритесь?
– Все бывает, а ты как? Один сейчас живешь или с кем?
– Ирина, а тебе, не все ли равно? Тебе до меня дела нет. Ты – сама живешь.
Самостоятельная.
Она посмотрела на речку, на осоку на берегу, вздохнула, ей стало скучно. Она постоянно в присутствии Антона Ивановича ощущала беспросветную скуку, а почему объяснить не могла, ей всегда хотелось уйти от него, после того, как иногда сама к нему подходила… Егор Сергеевич в гостинице всегда держал за собой один номер, для себя или для тех, кто к нему приезжал по делам, к себе дачный дом он посторонних не приглашал. Ирина он приметил давно, у него созрела мысль пригласить ее на работу к нему на дачу, после ее отъезда он ощущал пустоту. Он заметил, что она отлично работает, да трудно живет, и предложил ей подзаработать у него, хотя бы в течение месяца. Она, замученная просьбами Нины и унылостью Антона Ивановича, согласилась работать на даче, и оставила дочь с отцом.
Глава 32
Лишних людей на даче Егор Сергеевич не держал, это была его личная держава, он оставил Ирина, повара, одного охранника. Для всех внешних связей ушел на дно отпуска. Янтарная комната находилась в его загородном доме, комната с антикварной мебелью всегда была закрыта, в ней даже пыль не протирали. Егор Сергеевич в нее заходил сам, заводил старые часы, сидел на стуле, смотрел на шкаф, часы, конторку, стол и мечтал найти еще несколько предметов старины с янтарем. Иногда предметы, в знак приветствия посылали световые импульсы.
Тревожная атмосфера комнаты повышала адреналин в его крови, в ней было немного жутко, иногда он из нее резко выскакивал и быстро закрывал дверь, боясь, неизвестно чего…
Ключи от этой комнаты Нинели он не дал, а ей хватало работы в его большом доме.
Егор Сергеевич и его дядя Аскольд Николаевич, управляющий гостиницей, почти одновременно заболели янтарной мебелью. Егор Сергеевич собирал предметы старины, его дядя заказал у Астры накрученный янтарный кабинет, увиденный случайно у одного знакомого энергетика.
Аскольд Николаевич жил с женой Серафимой, не пытаясь, менять судьбу. С годами она стала его правой рукой, в делах гостиницы, Аскольд несколько обленился, иногда он приезжал в загородный дом Егора Сергеевича и сидел у озера в кресле. В последний свой приезд на озеро с лебедями, Аскольд Николаевич заметил, что его администратор Ирина в свой личный отпуск работает на даче его племянника Егора Сергеевича.
На работе Аскольд Николаевич вел себя весьма сдержанно, и на горничных внимания не обращал, ведь рядом с ним всегда была Серафима, а сюда она дороги не знала.
Он невольно стал наблюдать за Ириной, других женщин здесь не было, поваром работал пожилой мужчина, охранником был крупный молодой мужчина. Она ходила постоянно в коротких брюках и кофточках с воротником, на блузках рукава были разной длины, но белый воротник словно прирос к ее шее. Иногда ее руки были видны до самого воротничка, но он оставался на месте. Она постоянно существовала в своей нехитрой работе, требующей затрат физического труда, содержать дом в порядке. Не выдержал Аскольд ее голых плеч, выступающих рядом с воротничком, его руки сами потянулись тронуть эту чистую, шелковистую кожу.